Константин Мзареулов - Августовские танки

Аккуратно подработав на задней передаче, Варгушин поставил БТ № 225 поближе к воротам и заглушил мотор. Стало тихо, и Реутов услышал, как наводчик, наполовину высунувшись из люка башни, произнес:

– Все, товарищ лейтенант, больше местов нетути.

Они вошли в бетонную коробку, где Лавандов расписался в ведомости. Покончив с бюрократией, лейтенант поделился восторгами: оказывается, на складе имелся полный набор снарядов к его пушке, включая подкалиберные, кумулятивные и даже бронебойные с сердечником из обедненного урана, о которых во времена вермахта никто не слышал.

– И для вашей сорокапятки отличный боекомплект, – добавил он. – В той войне эти снаряды были слабенькие, практически не брали броню немецких танков. Впрочем, уже в Корее пробивали шкуру «эм – сорок седьмых». А здесь – глянь – новенькие, в этом году с конвейера сошли. Должны быть эффективнее, чем в сорок первом или пятидесятом.

– Это верно, – согласился Реутов. – Я с предельной дальности «тройки» и «четверки» дырявил. О «виккерсах» и разговора нет.

– Потому что на ваших танках модернизированная пушка сорок второго года с удлиненным стволом, – объяснил Лавандов. – Скорость снаряда выше, да и сами снаряды другие, как я уже сказал.

Офицеры взяли под козырек, Лавандов залез в башню своей обновки, а Реутов со старшим по складу отправились искать выстрелы для 45-миллиметровой пушки. При этом немолодой – видимо, сразу после вторжения призван из запаса – лейтенант с петлицами белорусских дорожных войск вполголоса чертыхался. Ветерану не нравилось, что военные называют выстрелом снаряд вместе с гильзой, тогда как, по его мнению, выстрел – это когда пушка делает «ба-бах». Он чем-то напомнил Аркану деда – тот тоже любил ворчать по любому поводу.

Ящики с нужными боеприпасами составляли невысокий штабель. Теперь, когда загрузилась вся рота, на долю Реутова пришлось три ящика осколочных и по ящику бронебойных и подкалиберных. По четыре выстрела на ящик, итого – двадцать штук. Вздохнув, Аркан прокомментировал:

– Небогато… – и приказал: – Берем на плечо и тащим к машине.

Здоровяк Варгушин легко взвалил на загривок сразу два ящика и сказал:

– Обойдемся, у нас в башне еще столько же остается.

– Даже чуть больше, – уточнил Артур.

Учитывая, что возимый боекомплект БТ-5 больше сотни снарядов, они оказывались нищими и почти безоружными. Реутов утешал себя: дескать, скоро уйдем на свою территорию, а на старой базе дадут все, что положено. Тем более что тишина как бы намекала: в ближайшее время много стрелять не придется.

Мерзкой обманщицей оказалась тишина – ну прямо девка-клофелинщица.

На позиции под яблонями в полусотне метров от дорожной развилки они застали только полтора десятка рязанских солдат под командованием Славы Кувшинникова. Пехотный старлей обрадовался, увидав знакомого танкиста, и поведал, что их батальон уже совершает марш к переправе через Буг, а здесь для прикрытия базы оставили только его роту, часть которой выдвинута в дозор, а два отделения патрулируют базу. Точнее – работают грузчиками, помогая в эвакуации.

– Только мы, значит, остались, – сделал вывод Аркан. – Наша танковая рота и рота смоленской пехоты. А также автомобильные подразделения и взвод саперов, чтобы все взорвать.

– Автотранспортников совсем мало, почти все уехали, – уточнил Кувшинников. – Есть еще отделение связистов и две машины заградотряда. Одна возле штаба базы, вторая в разведку поехала… А вот они, возвращаются.

«Арабеска» СМЕРХа, час назад укатившая по правой дороге на северо-запад, теперь летела обратно. Реутов машинально посмотрел на другой рукав шоссе, по которому вернулся недавно с передовой. Бетонная полоса оставалось пустой: машины Кольцова пока не показались.

Между тем водитель «арабески», видимо, решил выжать из мотора всю мощность – машина буквально летела, словно сидевший за рулем офицер до упора вдавил педаль газа. Начавшее клониться на закат солнце неприятно слепило глаза, но вроде бы никто за контрразведчиками не гнался.

Запищала рация.

Аркан, чертыхаясь, залез на броню, скользнул в башню и снял трубку. Голос Глебова буквально оглушил его:

– Двести двадцать пятый, ты где?

– Согласно приказу командира взвода, стою в дозоре на развилке шоссе.

Майор грязно выругал взводного, после чего прорычал:

– Будь готов. Противник движется по северной дороге. Разведка заметила большую колонну, якобы с тяжелыми танками.

«Откуда у них тяжелые?!» Не вдаваясь в дальнейшие раздумья, Реутов крикнул:

– Экипаж, в машину! К бою! Слава, ждем врага оттуда!

Он махнул рукой в сторону «арабески», успевшей преодолеть больше половины пятикилометрового расстояния от леса до авиабазы. А из леса неторопливо выползали танки, причем это шел вовсе не Кольцов, как втайне надеялся Аркан.

Повертев головой, Реутов нашел Кувшинникова. Тот с интересом рассматривал шоссе в бинокль, стоя во весь рост между двумя неглубокими стрелковыми ячейками. Затем повернулся и проговорил весело:

– Ну, вот и ваши показались. Скоро…

– Это не наши… – Перехватило дыхание, пришлось прокашляться. – Братишка, кто строил систему обороны базы? Где позиции твоей роты?

– Да вон там, в километре вправо. – Кувшинников удивленно заморгал. – Когда все ушли, базой командовал белорусский майор-автомобилист, но он сразу сказал, что тактика – не его дело, поэтому поручил оборону вашему капитану.

– Лычкину! – выдохнул Аркан.

– Так точно. Ему же, капитану Лычкину, подчиняется наша рота. Ротный майор Коньков убит два дня назад, еще на том берегу… временно командует зампотех, капитан Бачманов – инженер, из запаса призван. Он с двумя взводами и танками Лычкина на северной околице деревни расположился, я же говорю…

– Так вот и стояли все эти дни вплотную к аэродрому? – с ужасом осведомился Реутов.

– Не… сначала украинский батальон в лесу окопался. Но нынче ночью хохлы сбежали. Мы оприходовали, что они побросали, потом отцы-командиры решили строить оборону на новом рубеже.

Ситуация прояснилась. Лычкин разбирался в тактике не лучше инженера-резервиста и майора-транспортника. Вот и поставил опорный пункт прямо возле базы, вместо того чтобы выдвинуть хотя бы на пару километров в сторону противника.

Вражеские танки приближались неторопливо, но минут через десять самое позднее выйдут на рубеж, с которого смогут расстреливать аэродром и его защитников. «Арабеска» заградотряда уже разворачивалась где-то на правом фланге, из-за ангаров выскочила, направляясь к переднему краю, вторая машина СМЕРХа.

Аркан снова навел бинокль на неприятельскую колонну. В голове шли две «арабески», за ними – легкая «тройка», а вот следом вытянулись вдоль шоссе три громадины. Реутов разбирался в старой бронетехнике хуже Лавандова, но трудно было не узнать американских ветеранов Вьетнамской и Корейской войн – безусловно, это были два «шермана» и «паттон». Кажется, пушка у последнего миллиметров девяносто и пробивает броню Т-34 чуть ли не с двух километров. Правда, против новых танков бессильна, только вот нету здесь даже Т-55…