Александр Годов - Бремя

С этими словами рванул к огромной туше. Главное — отбросить чувства. Отросток порвал плащ на плече жирдяя и устремился копьем на меня. Я растворяюсь в битве. Дыхание вырывается горячее, злое. Меч становится продолжением руки. Тело напряжено. Нельзя! Меня! Остановить!

Лезвие сабли ударилось об отросток, я резко отскочил влево, едва не поскользнулся на камнях, но вновь кинулся в бой. В голове бьется одна мысль: умру-умру-умру-умру… Мир болезненно сжался и растворился в сражении. Существуют только я и жирдяй. И пускай тот лыбится сколько влезет, пускай пытается убить — я до тебя все равно доберусь, урод.

Едва не напоровшись на отросток, ударился плечом о фонарный столб. Попятился. Щупальца, будто змея, кинулась на меня. Под этим натиском сложно выстоять. Едва успеваю отскакивать. Пот выдает глаза, мешает сосредоточиться!

Кувырок вправо. Обманный выпад. И — лезвие сабли хищно блеснуло, обрушилось на отросток. Чудо! Из глубокой раны потекла вязкая черная кровь.

Не давая времени чудовищу опомниться, я побежал к нему.

Модератор потерял сознание. Тело усыхает, становится частью толстяка.

Я всадил саблю в плоть жирдяя. Кожа беспомощно лопнула под ударом, погружая клинок всё глубже и глубже в себя. Я попытался дотянуться до амулета. Огромная бесформенная рука оттолкнула меня и повалила на землю.

Брови толстяка удивленно поползли вверх, не веря в то, что игрок смог ранить его. Рана тут же затянулась.

— Ты сдохнешь, — заверил я. — До тебя еще доберусь, сука.

Тот пожал плечами, впитывая в себя модератора. От Тернового осталась лишь испачканная одежда на дороге.

Затем с невероятной ловкостью для своей комплекции жирдяй прыгнул на крышу дома. Посыпалась черепица на каменные плиты.

Я проиграл.

— Ты как? — спросила Юдоль, осматривая меня.

— Синяки.

— Не крутись. У тебя плечо вспорото.

— Лучше осмотри Капитана.

Она тяжело вздохнула.

— Паутина так и не сошла со старика. Плохи наши дела… Одиссей.

Я ничего не почувствовал от того, что Юдоль назвала меня по имени. Словно так всегда и должно быть.

— Толстяк поглотил амулет.

— Надо уходить из города, — сказала она. — Скоро здесь станет жарко.

— Куда? И мы бросим остальных соклановцев? Верзилу, Болтуна, Капитана, Гоблина?

— У нас нет выбора. Время поджимает.

Я замотал головой.

— А ты бы хотела, чтобы тебя оставили в погибающем городе?

— Да.

— Ты лжешь.

Юдоль зло уставилась на меня.

— Будь они на нашем месте…

— Прекрати, — перебил я.

Тяжело поднялся и поковылял в сторону Капитана. Надо его осмотреть. Может, в его коллекции склянок есть те, что снимут паутину. Убрал саблю в ножны за спиной. Ноги едва слушаются, заплетаются.

Где-то впереди, за несколько улиц от нас, грохнуло.

Я переглянулся с Юдоль, спросил:

— Сколько идти до выхода из города?

— Ну… Час или два.

— Не успеем. Сука перекроет все ворота. Пока горожане очухаются, будет уже поздно. Мы в ловушке.

Она обреченно кивнула, соглашаясь с моими словами.

— Хотя бы узнали, что толстяка можно ранить, — заявил я, ухмыляясь.

Паутина новыми морщинами покрывает Капитана, отчего он кажется еще более старым, более сморщенным. Потухшие слезящиеся глаза смотрят в небо, в них отражается солнце. Я нахмурился, подобрал несколько случайных склянок, распихиваю по карманам. Мало ли пригодятся…

— Помоги его поднять, — сказала Юдоль. Она дрожит после битвы, то и дело оглядывается.

— У-у-ух! Тяжелый.

— Только ножны сними.

— Держи.

Неся на спине Капитана и едва передвигая ногами, я уже начал жалеть, что не бросил его. Плечи горят от боли, солёный пот жжет глаза. Старик бы меня не оставил. К тому же с ним всё в порядке, просто надо снять заклинание. И всего лишь. Я прикидываю план наших дальнейших действий, но в голове ни единой мысли. Сраная пустота. Как ни крути, а выбраться из ситуации нельзя. Хоть в лепешку расшибись.

Чистое голубое небо резко потемнело, наполнилось грозными фиолетовыми всполохами, похожими на лоскуты гангренозной кожи. Оранжевое солнце приобрело зловещий пепельный оттенок.

— Что за херня? — спросил я.

Купол начал переливаться, сотни сияющих змеек заплясали по нему. Я замер не силах вздохнуть. В какой-то момент защитный магический свод наполнился абсолютной чернотой, по каплям высасывающей жизнь из города и предвещающей скорую смерть. Солнце растворилось во мгле.

Дрогнула земля под ногами. Затем — еще раз и еще. Тоскливый вой прокатился по улице, отчего страх лишь усилился. Инстинкты закричали, чтобы я как можно скорее забился в самый темный угол и не высовывался.

Зажглись фонари.

— Далеко до здания нашего клана? — спросил я. Голос осип.

— Квартала два-три.

— Тогда идём туда.

Она печально улыбнулась.

— А смысл? Думаешь, Хрыч нам поможет? Этот старый козел уже наверняка активировал телепорт и умотал за тысячи километров отсюда. Меньше всего он думает о нас, уж поверь.

— Должен же быть выход!

Неожиданно из мглы купола вышел великан. Выглядит он грозным и сильным, по телу бугрятся стальные канаты мускулов. Такой наступит на дом — и не заметит. На лысой массивной голове сидят гули. Надбровные дуги арками выступают над фиолетовыми глазами с белыми точками зрачков. От каждого шага гиганта дрожит земля.

Страшный рев прокатился по городу.

— Наверное, Капитану все-таки повезло, — заметил Юдоль, наблюдая за тем, как из тьмы купола вылезают всё новые и новые великаны. — Он по крайней мере не видит всего этого.

— Лучше подумай, как нам спастись.

— Надеюсь, твой Альфа поможет.

Где-то слева от нас послышались крики, дикие вои порождений. Охота началась. И остается только надеяться, что я и Юдоль продержимся дольше остальных.

Добро пожаловать в Нотер'Гарот!

Алые буквы передо мной задрожали, меняя цвет на ядовито-зеленый.

Добр пожвать в Нотер!

Др пж в Нт!

Один из гигантов достиг города. Огромный кулак обрушился на стену, во все стороны полетели камни. Поднялся столб пыли. Рядом стоящие башни сложились, как карточные домики, под ударами. Раззявив безгубый рот, великан страшно заорал.

Юдоль вскинула руку.

— Смотри!

На черепичной крыше появились силуэты невероятных худых существ. Гули. Скалясь и приплясывая, твари захохотали в предвкушении скорого кровавого пира.

Она всегда сражается грациозно. Каждое движение отточено, и от того оно кажется естественным. Будто Юдоль родилась в битве. Два меча в её руках кружатся стальным вихрем, не давая врагу шансов приблизиться к нам. Но тварями движет голод. Поэтому они продолжают с тупым упорством переть. Лишаются когтистых лап, ног, на шеях появляются вторые рты…