Артем Карпицкий - Этаж ноль

— Совершенно верно, — Петр уже был в дверях. — И при этом ты должен быть совершенно один.

Он быстро вышел и захлопнул дверь. Похоже, его не волновало, согласен я или нет. Похоже, мое молчание было сочтено утвердительным ответом на невысказанный вопрос… Как и следовало ожидать, впрочем. Если бы мой приятель поступил иначе, я бы сильно удивился. И разочаровался заодно в своих аналитических способностях.

— Вот сволочь… — я чихнул. — Точно-точно, та еще сволочь…

Пыльно, до чего же пыльно… Замок двери щелкнул, донеся до меня вместе с этим звуком слова Петра. Что-то вроде пожелания счастливо оставаться. Ага-ага, в этом склепе… Уж не знаю, какие чудовища меня поджидают на таинственном нулевом этаже, но ожидание обещает быть весьма мучительным. И очень долгим.

Тут уж к гадалке не ходи…

Солнце скрылось в вечерней тишине, оставив раскрашенное бордовым небо. Сизые разводы, синева океанских глубин, смесь оттенков желтого и красного. Самых темных оттенков. Как ловчая сеть, накинутая на город сверху. Да нет, город здесь ни при чем… Это — для меня. И только для меня. Мысль освежила и заставила поднять голову. А потом я вспомнил, что делаю в подобном месте.

Сколько часов прошло? Четыре, пять, шесть? Как получилось, что я сразу отрубился, едва мои руки коснулись стола? Я посмотрел на часы, но не смог увидеть ничего кроме аккуратного черного круга. Еще бы, в комнате темно, на улице темно, ночь поглощает минуту за минутой, как большой ленивый зверь. И прожорливый, очень прожорливый… Я потерялся в этом бесшумном потоке времени. Эти несколько часов… Я не спал. Я просто сидел за столом, полностью освободившись от мыслей…

Я видел пятно на стене. Прямо напротив меня. Как я мог видеть его? Понятия не имею. Черное пятно в темноте… Чертовщина. Если бы не рассказы Петра, я бы счел происходящие обычными галлюцинациями. Мало ли что может почудиться уставшему от недосыпания мозгу? Правильно — все что угодно. Но сейчас я знал, причем, знал наверняка, что события, ощущения, мысли… Все — реально. И это пятно — тоже. И тот факт, что я несколько часов подряд сидел и, не отводя глаз, разглядывал его — не сон, а явь. Да, я сидел и смотрел вперед. На черное жирное пятно, как от маркера.

Интересный способ убить время, ничего не скажешь… Надо бы запатентовать, написать книжку, пропиарить на весь белый свет и потом сидеть в гамаке под пальмой и пить кокосовое молоко, подсчитывая прибыль… Ха-ха… И о чем это я думаю, находясь в темной запертой комнате в старом заброшенном здании на окраине города, ночью, в полном одиночестве, даже без фонарика и спичек? Даже воды нет и, что странно, мне совершенно не хочется пить. И еще… Мне страшно. Давно я так не боялся. Даже странно…

Прошло немного времени, и ночь стала окончательной. Полной. Завершенной. Минуту или час назад (я не мог сказать точно, я потерялся в этом потоке) за окном в полумраке виднелись верхушки деревьев. А сейчас там была только тьма. Тьма без единого огонька, без единого проблеска, густая и вязкая. И я вновь пожалел, что не дал Петру переубедить себя. Ведь прав был, чертяка! Я слишком цепляюсь за свою жизнь — в противном случае не испытывал бы сейчас страха. А раз так — то зачем и что я хочу изменить? Упрямство, просто упрямство…

Всему виной моя непробиваемая упертость. Такая же прочная, как броня тяжелого танка. И такая же неповоротливая. Кому что я хочу доказать? Зачем? Почему? Я всегда считал себя особенным, а на деле просто слепо следовал судьбе… Даром что ли я по одному гороскопу рак, а по другому — бык? То еще сочетание.

Звук тикающих наручных часов был единственным. Тишина казалась равнодушной, как портовая девка… Что ж, я сам выбрал свой путь. Жребий брошен, Рубикон перейден, назад дороги нет. Как там еще? Не помню… И не хочу вспоминать. Хочу просто убраться подальше отсюда. Бегство, трусливое бегство. Мчаться, как заяц, убегающий от гончих. И плевать, что подумают люди… Эх, мечты-мечты. Мечты загнанного в угол мышонка, с которым играет сытый довольный кот…

Дверь откроется в двенадцать. Тогда же, когда проявится нулевой этаж. Тогда же, когда я буду должен выйти из комнаты и спуститься по лестнице вниз. А пока — меня никто не выпустит. Я буду пленником. И даже если разбить окно и прыгнуть… Нет, я не готов сыграть роль Икара. Я не хочу умирать. А значит, придется еще немного посидеть в темноте. Час-два? Может меньше. Может больше. Для меня — никакой разницы. Уж дом позаботится об этом, будьте уверены…

Я ждал, когда наступит полночь, а темнота ждала меня. Темнота… Я боялся ее с раннего детства. Боялся так сильно, что до 15 лет спал с включенным светом. Ведь когда спальня погружалась в кромешный мрак, мне чудились скрытые за этой непроницаемой пеленой тьмы кошмары. Придуманные мной и подсмотренные в дешевых голливудских фильмах. Чудовища и привидения, лицо, проступающее сквозь серую белизну потолка, и зубастые меховые шарики, затаившиеся под кроватью. Им был нужен я. Мальчишка, накрывший голову одеялом. Крепко зажмуривший глаза и закрывший уши. Тогда это еще могло помочь. И, хоть в безвестно канувшем детстве страхов было куда как больше, я знал способ с ними справиться. Притвориться, что ничего кроме пространства под одеялом не существует — как просто, правда? Но теперь этот проверенный метод был бесполезен. Я не верил никому — и себе в том числе. Оставалось только думать, напрягая извилины до пульсирующей боли в висках. Пусть так, если иначе нельзя…

Мысли роились в голове, как стая назойливых мошек — хаотично, но сохраняя видимость порядка. Как мартышки, запертые в клетке… Я думал… Что связывало меня с моей никчемной жизнью? Да то же самое, что и любого другого человека. Страх. Я боялся умереть, боялся потерять то немногое, что у меня все-таки было. Я боялся высоты и пауков. Первого потому, что мог упасть вниз. Второго — потому что эти насекомые вызывали у меня глубочайшее отвращение. Ведь что такое страх? Есть много определений, но мне больше нравится собственное…

Страх есть надежда.

Страх смерти — надежда на то, что ты будешь жить. Страх поражения — надежда на то, что ты сможешь выиграть. Боязнь пауков — надежда на то, что тебе не придется иметь дела с этими тварями. Пока есть надежда — есть страх. И только отчаяние делает человека поистине бесстрашным…

Но я пока надеялся. И поэтому очень сильно боялся. Не давал себе услышать то, что происходило вокруг. Не замечал даже пыли, испачкавшей руки, не замечал затхлого воздуха, не обращал внимания на затекшие мышцы. И еще я думал… Думал, что страх происходит из неуверенности. Что это — лишь ответная реакция психики на несовершенство мира. Инстинкт, в своем роде. Как у животных… Забавно, но мы, люди, мало чем от братьев наших меньших отличаемся. Да, да, инстинкт… Страх — это, в первую очередь, защита. Способ выжить и произвести на свет потомство. И, вместе с тем, идеальное орудие пытки… Уж кто-кто, а я знал это лучше, чем многие.