Владимир Ерофеев - Маркус Фастмувер. Вторжение

Девушка тихо стонала от этих долгожданных ласк, получая немыслимое удовольствие и чувствуя шершавый язык юноши то на одной, то на другой своей груди, дрожала от каждого его движения. Майк, вдоволь насладившись этой божественной частью тела оседлавшей его девушки, опрокинул Сьюзан на спину и, заняв теперь ее место, стал с поцелуями спускаться все ниже и ниже по ее бархатному телу, пока его губы не достигли заветного треугольника. Сьюзан не противилась, она, наоборот, подталкивала голову Майка, как бы тем самым говоря: «Да, милый, да, ты правильно понимаешь! Я хочу этого! Я очень этого хочу!»

Сью не скрывала своих сладких ощущений. Она извивалась и сжимала коленями голову Майка, первый раз в жизни испытывая такое наслаждение. В какой-то момент она остановила юношу и, освободившись от его ласк, приподнялась на локте. Тяжело дыша от сильного возбуждения, Сьюзан смотрела на Майка. На его лице от того, что все так резко и неожиданно прервалось, появилась маска удивления и непонимания.

Прошло минуты две. Малышка Сью давно отдышалась, но ничего не предпринимала и продолжала смотреть на Майка. Удивление юноши прошло, и он уже теперь чувствовал, что девушка что-то хочет сказать, но никак не может на это решиться.

– Ладно, Сью, давай говори, не томи душу!

Майку не терпелось узнать, что там у малышки Сью сейчас в голове. Сьюзан глубоко вздохнула и наконец заговорила.

– Милый, милый Майк! Ты у меня первый мужчина. Ты понимаешь это? Не смотри на такую мою смелость и раскованность, я очень консервативна! Просто я очень люблю тебя. Я хочу, чтобы ты всегда был моим, я хочу… Я хочу от тебя ребенка, парень!

Майк, не ожидая такого разворота событий, нервно сглотнул.

– Ребенка? От меня? Я… я не знаю, что сказать, Сью! Это так внезапно!

У Майка тут же пролетела перед глазами и бесследно исчезла его свободная, беззаботная и разгульная жизнь. В данную секунду он не готов был ответить ни «да», ни «нет», а Сьюзан пристально смотрела на него, ожидая сиюминутного ответа. Глаза привыкли к полумраку, и парочка могла распознавать эмоции, выражаемые их лицами. Девушка видела замешательство юноши и хитро улыбалась.

– Ты хоть любишь меня, парень?

– Я… я очень люблю тебя, Сью, но, поверь, этот твой вопрос меня почти пристрелил! Ты не даешь мне времени все взвесить, мне же всего девятнадцать!

Девушка кивнула головой.

– Я знаю это, Майк! Но, пойми, я еще девственница, я не могу и не хочу вот так просто отдаться парню ради одного лишь удовольствия! Я вижу в тебе своего мужа и отца моих детей! Ты послан мне Всевышним!

Кровь, чуть не разорвавшая юношу на мелкие кусочки, мгновенно отхлынула, заставляя мозг вновь работать. Майк недоверчиво прищурился и скривил рот в косой улыбке.

Увидев эту реакцию юноши, Сью встала с кровати и, взяв его за руку, потащила к окну. Там, стоя в лучах уличного фонаря, она приложила свою правую руку к его руке. Поразительно, но их браслеты из родимых пятен совпали. Все до единой, даже самой маленькой родинки, были расположены одинаково. Майк не верил своим глазам. Но это ему вовсе не мерещилось, это было реальностью. То, что сейчас видел Майк, было не просто совпадением – это был знак свыше, и он, устало помяв лицо пальцами, запрокинул назад голову и закрыл глаза.

В комнате воцарилось молчание. Удивительно, но в этот момент на улице тоже была тишина. Ни одна из машин не проурчала по Фримонт-стрит, и не раздалось ни единого человеческого голоса из-за окна. Вокруг как будто бы все вымерло. Майку эта тишина казалась бесконечной и потусторонней. Он не понимал, что вокруг него происходит.

Неожиданно в окно ворвался звук подъезжающей машины. Дверь автомобиля отворилась, и внезапную тишину взорвал детский плач. Майк вздрогнул и открыл глаза. За окном снова тарахтели машины, подвозя новых постояльцев мотеля, так же неизменно гудела десятками выхлопных труб Фримонт-стрит, и пьяные возгласы проходящих под окном кутил возвращали все на свое место. Это был тот же старый добрый Лас-Вегас.

Майк встряхнул головой.

– Что это было, Сью? – юноша пристально посмотрел на девушку.

Сьюзан с непониманием нахмурила брови.

– Ты что имеешь в виду?

– Я слышал детский плач!

– Нет, милый, никто не плакал, просто какая-то машина подъехала, и все, – девушка не понимала, что происходит с Майком.

– Я отчетливо слышал детский плач! – юноша не унимался.

Девушка рассмеялась.

– Как же все-таки на тебя мои слова подействовали, а! Ты всего на секунду закрыл глаза, Майк! Никто не плакал, милый! Разве что только в соседнем здании девчонка какая-то пару раз вскрикнула, и все.

Майк глупо улыбался, глядя на свою подружку. Он постепенно начинал осознавать, что то, что с ним за это мгновение произошло, – эта внезапная тишина, детский плач, что он и Сью в данный момент вместе и их браслеты из родимых пятен абсолютно одинаковы – все это не просто какое-то совпадение или стечение обстоятельств, а знак свыше, иначе это объяснить просто невозможно.

Майк встряхнул головой, пошлепал ладонями себя по щекам и взял удивленную Сьюзан за плечи.

– Я понял все, Сью! Да, малыш, я все понял! Ну их в задницу, эти мои девятнадцать лет! Давай-ка действительно мы сейчас с тобой заделаем кого-нибудь! Хотя, погоди… – Майк хитро прищурился и через секунду гордо выпалил. – Не кого-нибудь, малыш! У нас с тобой будет девочка! Очень красивая девочка!

Не успев это проговорить, язык юноши снова продолжил исследовать рот невинной малышки Сью, что ей очень сильно нравилось!

Какое-то время назад, комната Маркуса и морпехов.

Дайрон, выжав из стакана последнюю каплю виски, завалился на кровать и захрапел, пытаясь соревноваться в громкости со звериным рыком спящего Мерфи. Маркус так и сидел в своем кресле, унесенный своими мыслями куда-то в далекое прошлое. Ему не хватило бы и тысячи лет, чтобы прокрутить в голове всю свою жизнь, потому что с момента его создания «Военной корпорацией» прошло в двенадцать с половиной раз больше, и биоробот вспоминал только самые яркие ее моменты. Сейчас он снова думал о Чериш, даже дикий храп морпехов не мешал ему вспоминать свою любимую. Но через какое-то время появившаяся непонятная возня в комнате Майка и девичьи стоны, которые раздавались из-за стены в перерывах между храпом Мерфи и Дайрона, не давали биороботу сосредоточиться на своих мыслях. Кровать юноши находилась прямо за стеной, у которой расположился Маркус, и каждое движение юноши и его гостьи отзывалось звонким скрипом.

Вот стоны прекратились. Мысли Маркуса о Чериш постепенно заменились на любопытство. Он вспомнил, как Майк обратил его внимание на открытое окно мотеля, из которого доносилось что-то похожее, да и еще ту пьяную вдрызг девчонку, что спутала его с героем комиксов и хотела от него какого-то секса. Мысль о том, что вот такие вот стоны, которые издает человек женского пола, говорят о его безмерном удовольствии и у людей это называется «сексом», биороботу нравилась. Хотя версия Маркуса, что та девчонка у ресепшн, повисшая у него на шее, хотела от него ребенка, его устраивала больше, чем просто секс ради удовольствия. Маркус очень хотел детей, но он не понимал, как он это может осуществить, ведь это могла сделать только «Военная корпорация». Тем более тот орган, о котором также заикнулся Майк и которым люди делают детей и доставляют друг другу удовольствие, биоробот у себя так найти и не смог.