Владимир Поселягин - Командир Красной Армии [litres]

Когда натужно ревя моторами в деревню въехали машины Иванова, а за ними – и тыловых служб дивизиона под командованием Майорова, я сразу же приказал:

– Иванов, на тебе прикрытие. Майоров, Непейборода! На вас сбор трофеев. Через два часа уходим. Поторопитесь.

– Есть! Есть!.. – козырнули названные командиры и разбежались по деревне, на ходу отдавая распоряжения. Больше всего трофейщиков заинтересовала техника, что стояла на главной и единственной улице деревни среди еще не убранных трупов карателей (всех наших уже подобрали и копали общую могилу на окраине деревни).

Через час последовал доклад, что трупы шестисот сорока трех литовцев сложены штабелями у дороги на въезде в деревню, уцелевшие жители которой после боя стали собираться по родственникам в соседние селения. Они понимали, что мстить будут и им тоже. Всю прелесть оккупации они уже испытали на себе, их едва осталась треть. Документы карателей были собраны Аделем и записаны в боевом журнале.

Гольдберг работал с фотоаппаратом, снимая место боя и зверства немецких приспешников.

Оснащен батальон был преимущественно трофейным вооружением советского производства. Выбивались из ряда только два немецких бронетранспортера. К сожалению, большая часть машин пострадала в бою – что сгорело, что было побито пулями и осколками – но все-таки мы забрали часть техники и вооружения. Теперь было на чем везти раненых. Пулеметы и винтовки мы частично прибрали с собой на всякий случай, а частично сожгли, облив бензином. В основном винтовки. Несколько стволов взяли деревенские, но не особо много на общем фоне.

Еще через час, когда полностью стемнело, мы сняли посты и выехали на дорогу. Нам было нужно уехать как можно дальше от этой деревни. Уничтожили мы не немцев, и особой реакции от них ждать не стоит, но на всякий случай, как говорится…

Шесть часов спустя, когда мы проехали километров пятьдесят и оставили за спиной пяток ночных стоянок немецкий войск, заметили еще одну, только в этот раз техники было на порядок меньше. Один грузовик и что-то легковое. Не совсем понятно, кто это, при снова зашедшей за облака луне, но вряд ли там больше десятка гитлеровцев.

Конечно, немцы убирали на ночь не все посты фельджандармерии, но мы ехали не по главным дорогам, а по второстепенным, поэтому за два дня встретился только один пост, но к их счастью, они нами не заинтересовались. Только полусонный часовой проводил нас ленивым взглядом, и все. Я этого, конечно, не видел, все-таки темно, просто предположил. Надеюсь, такое везение продлится подольше.

Когда мы проехали мимо, я приказал остановить колонну.

– Ты чего? – с заднего сиденья сонно спросил пробудившийся Адель. Сейчас за водителя у нас был Руссов, управлял он не особо умело, а тут хоть опыта наберется под нашим присмотром.

– Стоянка немцев. Грузовик и легковушка. Мы не знаем ситуацию на этом участке фронта, нам нужны «языки».

– Хорошая идея, я тоже об этом думал.

– Пойду разведку озадачу. Пусть как хотят, но захватят кого-нибудь. Если что, в усиление фадеевцев пусть возьмут.

Выйдя из машины, я велел командиру расчета ДШК, что ехал перед нами, вызвать ко мне Бутова и Фадеева и ожидал их у своей машины. Через минуту оба были рядом.

– Видели стоянку немцев в двух километрах?

– Да, – ответил Бутов.

– Да, товарищ старший лейтенант, – подтвердил мичман.

Луна снова вышла из-за туч, так что мне их снова было видно. Силуэты, по крайней мере.

– Задача такая. Немцев взять в плен, лучше офицеров. Остальные мне не нужны. Технику захватить целой и пригнать сюда с пленными. Старший в операции – командир разведвзвода старшина Бутов. У него в этом больше опыта. Сколько брать людей, согласуйте между собой. Все, свободны. Мы вас ждем тут.

Через две минуты шестеро пограничников и одиннадцать мореманов скрылись в ночи. Дальше последовало томительное ожидание. Бойцы, пользуясь остановкой, разминали ноги и бегали до ветру, Фадеев организовал охранение, я же дошел до последних машин, где у нас были раненые.

– Товарищ командир? – пискнул кто-то у борта.

– А, Ландыш. Как раненые, не сильно их растрясли?

– Есть некоторые, для кого поездка очень тяжела. Но мы понимаем, что нужно уехать как можно дальше, – немного сумбурно ответила ефрейтор. – Тяжелее было принимать раненых. Двое прямо на операционном столе умерли. Матросик один, совсем молоденький был.

– Пусть потерпят, тут немного осталось. Еще час – и мы доберемся до дневной стоянки. Тут километров двадцать всего осталось. Крапивин спит?

– Да, он как сел в кабину, так и уснул. А то ведь он два дня глаза не смыкал – с шестого июля, да еще последние операции, как он смог столько у стола простоять? Даже не знаю. Двужильный он у нас.

– Врач у вас молодец. Ладно, колонна простоит еще в течение часа, ожидаем результата разведки. Потом движемся дальше… Хотя, может, и раньше поедем, – пробормотал я, услышав, как вдали заработал двигатель. Через минуту звук заметно приблизился. – Ты, кстати, чего зубами стучишь?

– Замерзла, форма влажная, – пояснила девушка. Я понятливо кинул. Когда мы закончили с литовцами и в деревню въехали наши тылы, Медведева, узнав, что хозяева одного из домов для карателей приготовили баньку, провела банно-прачечные процедуры как для медиков, так и для некоторых раненых. А так как выехали мы почти сразу, то девушки оделись во влажную одежду. Хотя странно, часов восемь уже прошло, должна была высохнуть. Об этом я и спросил.

– Один раненый пить захотел, а машину тряхнуло на кочке, вот нас и облило, – спокойно пояснила медсестра. – Половина канистры разлилась.

– Понятно.

С медиками вообще произошел забавный случай. Когда они закончили обмывать раненых, то сами забрались в парную и стали мыться, с привизгиванием хлеща друг друга вениками. Их услышал литовец, что крепко спал на чердаке бани, на душистом сене. Причем реально крепко спал, и что у бани шел бой, отчего она вся оказалась покоцана пулями, он, похоже, и не знал. Поэтому, услышав девичьи голоса, он, все так же обнимая пятилитровую бутыль с самогоном, спустился в предбанник и влез в парилку. Где его немедленно оглушили возмущенным визгом, дали по голове банной шайкой, ковшиком и в заключение еще облили кипятком. Прибежавшие на крики двое бойцов из хозвзвода скрутили карателя, причем труднее всего было отобрать бутылку, и отвели ко мне. Через двадцать минут этот каратель уже висел на одном из фонарных столбов, болтаясь в петле с табличкой на груди: «За наших девчат!»

Оставив медика у машины, я направился к последнему грузовику, с откинутого борта которого в сторону источника шума смотрел тупоносый ствол «максима». Рядом стоял Фадеев.