Владимир Поселягин - Командир Красной Армии [litres]

Когда получивший четкий приказ лейтенант Григорьев вышел, Александров пропустил в столовую Майорова.

– Есть что новое? – спросил я.

– Похоже, уже через полчаса мы сможем открыть огонь. Я поскреб по сусекам и нашел людей, которые служили на таких орудиях. Правда, в батареях Сазанова и Иванова теперь некомплект. Но два полных расчета у нас есть. Старшим я поставил старшину Молчунова. Одну батарею мы уже перевезли в ту низменность, и сейчас бойцы хозвзвода маскируют ее. Вторую батарею только что начали перевозить.

– Хорошо. Что со связью?

– Одна радиостанция у Фадеева, вторая у Молчунова. Они уже связались друг с другом. Молчунов сообщит мичману, когда будет готов открыть огонь. Шифр там простенький, оба радиста татары. Говорят на своем языке. Две радиостанции ставят на танки, те, что с самолетов сняли. Ну, и стационарная в радиоузле. Слушает эфир. Если что, мы до Москвы можем докричаться.

– Хорошо. У немцев отлично развита система пеленгации, так что одно сообщение с одного места. Пусть чаще меняют позиции, чтобы не накрыли артогнем.

– Они в курсе. У меня пока все. Сам знаешь, я только орудиями занимался.

– Хорошо. Вот, я накидал план обороны этого участка. Надо его утвердить и раскидать штаты.

– Хм, – минуты две начштаба изучал то, что я написал, наконец согласно кивнул: – В принципе реально, только сам знаешь, людей не хватает, особенно пехоты.

– Руссов уже уехал к первому пополнению, если они его не пошлют, то скоро люди будут. Я вот что думаю, нужно штурмана поставить командиром пулеметного взвода и дать ему штук двадцать МГ, пусть формирует взвод. А стрелка – замом. С пулеметами они на ты. Разберутся.

– Лады. Я за тот столик сяду. Штаты утрясу, и прикинем, как эту оборону сделать прочной.

– Давай.

В это время в столовую заглянул Александров:

– Товарищ комдив, там вас радисты требуют, что-то срочное случилось.

Переглянувшись с начштаба, мы одновременно вскочили и, выбежав из домика, промчались мимо ряда штабных машин, укрытых под деревьями, к небольшой палатке, которую охранял часовой.

– Мичурин, что у вас тут? – спросил я сидевшего к нам спиной радиста с наушниками на голове.

Стянув один динамик, он быстро сказал:

– Сообщение от лейтенанта Самакаева, товарищ комдив.

– Говори.

– Сообщение такое: «Адель – комдиву. Адель – комдиву. Долетел нормально. Принят хорошо. Кто должен, о нас знает, вылетаем к конечному маршруту с сопровождением». Сообщение повторилось трижды. Я дал подтверждение получения.

– Молодец! – я радостно хлопнул радиста по плечу, после чего, повернувшись к начштаба, громогласно возопил, сграбастав его в объятия: – Слышал?! Долетели наши!

После выплеска радости, я велел распространить сообщение среди бойцов. Люди должны знать, что наши долетели, куда надо, благополучно. Все-таки принимали в этом живейшее участие.

Через полчаса, когда я проинспектировал модернизацию танкового парка и части машин, вошедших в патрули, на дороге появилась пехотная колонна, которую возглавляла полуторка Руссова.

– А вот и подкрепление, – пробормотал я себе под нос, наблюдая за ней. Вместе с вышедшим из своей палатки Бутовым мы пошли встречать окруженцев.

Нарком Берия пропустил выходящего из кабинета от Вождя молодого старшего лейтенанта со слегка мятой пограничной фуражкой на голове. Кто это был, он знал прекрасно, так как лично встречал его шесть часов назад на аэродроме. Шок от новостей, что привез этот лейтенант Самакаев, уже прошел, и сейчас спецы Генштаба изучали машинку и допрашивали фельдфебеля. Документы и папки с шифрами сильно помогли в понимании трофея. Шапошников ходил окрыленный и при встрече двадцать минут назад обещал отличившихся в захвате шифровальной машинки представить к награде, несмотря на то что НКВД на эту операцию наложило гриф «Совершенно секретно». А тетрадку с посланием Берия забрал у удивленного лейтенанта еще на аэродроме. Сталин правильно просчитал Оракула, прислал все же еще одно послание.

– Товарищ Берия, срочно озаботьтесь передачей вот этого письма Оракулу, – Сталин протянул Берии плотный незапечатанный пакет. – Лично в руки. Причем сделать это надо до того, как дивизион Фролова выйдет из кольца.

Из незапечатанного конверта с надписью, сделанной хорошо знакомой рукой: «Старшему лейтенанту В. Фролову. Лично» – Берия достал записку:

«Товарищ Фролов. Прошу Вас в ближайшее время прибыть в Москву и встретиться со мной. Очень нужно поговорить. Гарантирую, что вскоре отпустим Вас вновь на фронт.

И. Сталин».

– Зачем, товарищ Сталин?

– А ты не понял, Лаврентий? Он не хочет с нами встречаться, поэтому свои заметки и прислал. Опять исчезнет, лови его тогда… – Сталин бросил взгляд на тетрадку, написанную тем же почерком, что и в первом послании.

– Почему?

– А сам подумай. Вот что ты с ним собирался делать после того, как он все расскажет?

– Ну, поселил бы где-нибудь на подмосковной даче с хорошей охраной. Вдруг еще что вспомнит, или вопросы какие к нему возникнут…

– Вот именно! У нашего Оракула голова на плечах есть, он уже это доказал. И додумался до того же. А он – парень молодой, чуть больше двадцати. Ему сидеть на дачке, когда страна воюет, не по нутру. Вот и надумал сбежать. Ну и даже если еще и не надумал, лучше подстраховаться. Так что напрягай своих диверсантов, пусть Фролова поскорей разыщут и мою записку передадут.

– Может, арестовать?

– Не стоит. Обидеться может, а нам этого не надо. Да к тому же арест кого-то в тылах противника и в расположении дивизиона, в котором у Фролова абсолютный авторитет, дело довольно рисковое. Не стоит!

Через пять часов, во время планового сеанса связи, шифровка ушла отряду капитана Омельченко. После получения шифровки радист группы передал местонахождение отряда и подтвердил, что ожидает посылку. Через два часа с самолета был сброшен груз на парашюте. Кроме припасов там был пакет. Вскрыв его, Омельченко нашел в нем еще два конверта, один предназначался старшему лейтенанту Фролову с пометкой вручить лично, другой с данными, где сейчас предположительно находится дивизион Фролова. Прикинув по карте, Омельченко понял, что промахнулся с поисками Объекта на шестьдесят километров, оставив дивизион у себя за спиной. Никто не ожидал, что дивизион вдруг встанет на берегу небольшой реки Уж, как выяснили радисты фронта, перехватив пару сообщений между подразделениями дивизиона. Среди них был казанский татарин, который легко расшифровал незамысловатый код.

– Завтра к обеду мы будем в расположении подразделения Объекта. Приказ командования: к Фролову никаких мер воздействия не применять. Общаться спокойно, вежливо.