Оливер Боуден - Assassin's Creed. Преисподняя [litres]

А что же лондонцы? Они продолжали смеяться?

Продолжали, только это был нервный, безрадостный смех. Представления Пирсона о сносе трущоб… не соответствовали действительности, и это еще мягко сказано. В пригородах не появилось ни одного дома для переселенцев. Никто и не горел особым желанием браться за их строительство. А такого понятия, как «малонаселенные трущобы», просто не существовало. Все, кто лишался жилья, отправлялись искать пристанище в других трущобах.

Трудности строительства перекликались с трудностями, вызванными строительством. Улицы сделались непроходимыми, по перекопанным дорогам было не проехать. Магазины, лавки, мастерские и конторы закрывались, а их владельцы требовали компенсации. Жизнь тех, кто жил вблизи стройки, превратилась в сущий хаос. Грязь, грохот. Хуже всего приходилось живущим возле конвейерных шахт. Там к прочему шуму добавлялось скрипучее пение конвейерного механизма, шум лопат и переругивание землекопов. Окрестные здания постоянно сотрясались, и их обитателей не покидал страх, что однажды крыша над их головой может рухнуть.

Покой не наступал и ночью. Вокруг шахты зажигали костры. Ночная смена заступала на работу, а дневная отправлялась пить до самого утра и устраивать потасовки. Казалось, Лондон наводнен землекопами и чернорабочими. Где бы те ни появлялись, они вели себя бесцеремонно. Их притоку радовались лишь владельцы питейных заведений и проститутки.

Были и происшествия. Первое случилось на путях вокзала Кингс-Кросс. Пьяный машинист задремал и не заметил, как его паровоз сошел с рельсов и рухнул в строящийся туннель. Обошлось без жертв, зато для редакции «Панча» это были «именины сердца». Не прошло и года, как на Юстон-роуд обрушились укрепления над арками туннеля, увлекшие за собой тротуары, клумбы и телеграфные столбы. Были повреждены водопроводные и газовые трубы. Невероятно, но и на сей раз жертв не было. Естественно, «Панч» снова получил повод для зубоскальства.

– Джон, сегодня я надеялся услышать хорошие новости, – сказал Пирсон.

Вернее, крикнул, ибо в таком грохоте говорить нормальным голосом было невозможно. Чарльз снова поднес ко рту платок: изящный, больше похожий на кружевную салфеточку. Фаулеру было сорок четыре, Пирсону – шестьдесят восемь, но выглядел Чарльз гораздо старше. Двадцать лет борьбы за подземку не прошли бесследно. Он всегда приветливо улыбался, но даже тогда его глаза не покидало выражение постоянной усталости. Кожа на подбородке висела складками, словно восковой наплыв на свечке.

– Что мне вам сказать, мистер Пирсон? – крикнул в ответ Фаулер. – Что бы вы хотели услышать помимо…

Фаулер выразительно обвел рукой стройку.

– Грохот механизмов действует ободряюще, – засмеялся Пирсон. – Но быть может, к этому вы добавите известие, что мы снова движемся строго по графику? Возможно, от вас я узнаю, что все лондонские юристы, занимающиеся исками по компенсациям, вдруг погибли от удара молнии. Или, быть может, я не успел прочитать заявление ее величества. Приятно было бы узнать, что наша королева благосклонно относится к подземке и собирается воспользоваться ею при первой же возможности.

Фаулер смотрел на Пирсона, с которым успел сдружиться, и в очередной раз поразился силе его духа и чувству юмора.

– Боюсь, мистер Пирсон, я могу вам сообщить лишь плохие новости. Мы по-прежнему отстаем от графика. Погода вроде нынешней еще больше задерживает работу. Скорее всего, дождь загасит паровую машину конвейера, и все, кто его обслуживает, будут только рады внеочередному перерыву.

– Значит, одна хорошая новость все-таки появится, – засмеялся Пирсон.

– Это какая же? – крикнул Фаулер.

– Нам будет дарована тишина.

Словно по волшебству, паровой двигатель несколько раз чихнул и замолк.

Поначалу тишина была пронзительной. Мир приспосабливался к забытому отсутствию шума. Дождевые капли мягко шлепались в раскисшую землю.

Затем раздался крик из шахты: «Простой!»

Все посмотрели вверх. Башня шахты чуть накренилась, и люди, следившие за конвейером, застыли в весьма опасных позах.

– Выдержит, – видя тревогу Пирсона, успокоил его Фаулер. – Она крепче, чем кажется.

Суеверный человек на его месте скрестил бы пальцы. Рабочие не собирались искушать судьбу. Все, кто находился на башне, стали торопливо спускаться вниз, цепляясь за распорки, как пираты за веревочные лестницы на мачтах. Потом из шахты стали вылезать рабочие, трудившиеся внизу. Фаулеру показалось, что их несколько сотен. Он молил судьбу, чтобы опора шахты выдержала дополнительную нагрузку. Она должна выдержать. Обязана… И она выдержала. Рабочие кричали и кашляли. Они размахивали лопатами и кирками, которые берегли не меньше, чем собственные руки и ноги. Потом они стали собираться группами. Все были одинаково перепачканы в глине.

Фаулер и Пирсон смотрели, как свои прибиваются к своим. Этого и следовало ожидать. Под землей работали уроженцы Лондона, ирландцы, шотландцы, выходцы из деревень. Были и еще какие-то группы. Все стояли, засунув руки в карманы и обхватив себя за плечи, чтобы согреться. Шапки и шляпы были натянуты по самые уши, но мало спасали от дождя.

В это мгновение раздался крик. Фаулер повернулся, увидев непонятное оживление возле траншеи. Все рабочие окружили кромку шахты, глядя вниз.

– Сэр, идите сюда! – крикнул Фаулеру начальник строительства Марчант.

Не зная, слышал ли Фаулер его слова, Марчант сложил ладони рупором и снова крикнул:

– Сэр! Вам это нужно увидеть.

Фаулер и Пирсон зашлепали по грязи в сторону траншеи. Рабочие расступились, пропуская их. Они встали у края шахты и заглянули вниз – дальше распорок и замерших ведер конвейера. Внизу успело образоваться озерцо мутной воды. Оно ширилось на глазах.

На воде покачивался труп.

Слава богу, дождь прекратился. Уровень воды в траншее понизился, однако машины по-прежнему молчали. Придерживая шляпу, Марчант поспешил известить о находке своего непосредственного начальника Кавана – директора «Столичных железных дорог». Но еще раньше он отправил помощника на поиски полицейского. Долго искать не пришлось. Полицейским оказался молодой констебль с густыми бакенбардами. Представившись Фредериком Абберлайном, он откашлялся и снял полицейский шлем, чтобы тот не мешал осматривать тело.

– Скажите, сэр, спускался ли кто-нибудь к телу? – спросил у Пирсона констебль.

– Нет, констебль. Все поспешили подняться наверх, как только заметили труп. Можете представить, как это подействовало на рабочих.

– Конечно, сэр. Такое зрелище перед завтраком не способствует аппетиту.

Собравшиеся наблюдали за действиями полицейского. Он осторожно наклонился, заглядывая в траншею, затем подозвал к себе одного из рабочих.