Андрей Архипов - Второй Хранитель. Антагонист

С какой стати они должны уступать его всяким топтунам и лотерейщикам, пусть даже тех и больше в сотни раз? На дне ущелья, по обоим берегам реки кипела битва, и каждый защитник Карусели походил на огромного медведя, обложенного волками или зверовыми лайками. Исход битвы у Гири не вызывал сомнений с самого начала. Как не силен элитник, его все равно задавят числом, бесстрашием, самопожертвованием. Принцип роя или муравейника, где смерть отдельной особи ничего не значит победит любую силу.

От безумной массы еще можно уйти в сторону, спрятаться и даже убежать, но только не выстоять в бою. Как, например, победить цунами или наводнение? В итоге, способная сдержать атаку танков оборона Карусели треснула, превратилась в очаговую, но очаги подавлялись не так быстро. Порвать несколько элитников, когда они прижались к скалам или прыгают с берега на берег горного потока не так просто. Гиря прикинул, сколько у них осталось времени, и решил, что несколько часов. Быстрее тварям Карусель не вычистить, а оставлять за спиной неподавленное сопротивление, противоречит самому принципу налета. Зачистка кластера выглядела именно тотальной….

*****

– Аааа! Гиииря! – Что есть, то есть. Орать Петрик может громко. Гиря, с Ташкентом на плечах успел промчаться метров пятьдесят, когда его настиг и в прямом смысле вколотил в землю панический крик Петрика. Без веской причины люди не кричат такими голосами и здоровяк упал не думая. Смышленый мур догадливо разомкнул на его шее руки, сгруппировался и откатился в сторону. Дальше Гиря работал на инстинктах.

Ремень пулемета сбросил сразу, как освободилась шея, лежа на земле рванул затвор и в сторону грузовой площадки разворачивался боеготовым почти полностью. Развернулся и обалдел. На тропе, между ним и Петриком вертели бошками два топтуна и снизу показалась морда лотерейщика, которого снизу тоже подпирали. Трос! Блин, они снизу не подняли трос с лебедки!

– Гиря, пригнитесь, Гиря! – Понятно, почему Петрик не стрелял. Они с Ташкентом находились на линии огня и попадали в зону поражения. Гиря припал к земле, и зараженных снесла с тропы скупая очередь, а над их, с Ташкентом головами прожужжали жирные шмели двенадцатимиллиметровых пуль. На тропе осталось одно дергающееся тело, чьи страдания Гиря прекратил одиночным со своего ручного пулемета. Вот, блин, вляпались! И теперь что делать?

– Петрик, снимай пулемет и побежали, я прикрою! – Гиря отлично понимал, что несет чушь, но ничего другого он сказать не мог. Пробивших вверх дорожку тварей можно сдерживать пока они не поднялись всей кучей на тропу. Как только вылезут и их накопиться приличное количество, то не помогут никакие пулеметы. Сметут волной и завалят вонючими телами. Страха у свирепой биомассы нет вообще и инстинкт самосохранения отключен. Их можно сдерживать только в этом месте, сшибая выстрелами высовывающиеся бошки. Сшибать, кстати – не так сложно, пулемет располагался всего в десяти метрах. Вот только патроны. Они закончатся рано или поздно, потом работа клювом и последний бой….

– Гиря, беги отсюда и спасай Ташкента! Я останусь!

– Ты что, Петрик….

– Спасай мура, тебе сказано, я их подержу. Бах, бах! Ровно два выстрела, две новые головы взорвались как арбузы и зависла пауза.

– Петрик, мой пулемет возьми, не лишним будет. – Гирю душили слезы, он понимал, что его товарищ жертвует собой и всего скорее они больше не увидятся. Он все, что мог оставил Петрику. Пробежал рывком до грузовой площадки, положил к ногам сталкера свой ПКМ, запасные магазины, гранаты, Стечкин, да вообще все. Оставил даже Бульдог с ВОГами, как тот не протестовал. На прощание, обнял, пробормотал что-то утешительное и рванул обратно не оглядываясь. Ташкент тоже все понял и на щеках мура заблестели слезы. Гиря закинул его за спину и побежал в сторону базы так быстро, как только смог.

Сеанс радиосвязи.

– Говорит поселок Серпантин, обращаемся ко всем, кто слышит.

– На нас вышли выжившие с Офиса торговцев, кто удрал от муров. В основном женщины и дети. Так что, кто потерял своих – милости просим.

– Да, и кто встретит Гирю, персональный привет передавайте. Скажите, что обе его жены у нас и путь готовит выкуп. За каждую не меньше литра коньяка. Насчет выкупа, кстати – относится ко всем. Без исключения. Готовьте ребята хорошие напитки и помните, что в Серпантине всякое дерьмо не пьют.

Большинство высокогорных водоемов образуют по своему капризу горы, и наше озеро не исключение. Река в ущелье текла с высоких ледников, пока ей не перекрыл дорогу каменный обвал, спровоцированный селевым потоком. Образовалась дамба, дамба отсекла большой кусок низины, и возникло озеро, глубиной в самой нижней части метров восемь.

Произошел горный катаклизм давно, сотни лет назад и приличный по размерам водоем настолько устоялся, что в нем образовалась микрофлора и появилась рыба. Река из озера продолжала вытекать, успев за годы пробить в природной дамбе ямку, и толщина дамбы, в самом тонком месте интриговала и не позволяла Фазе жить спокойно. Вот если получится пробить в тонком месте дырку…. Остальное доделает вода, ее поток снесет, прорубит дамбу и сейчас озеро похоже на мощное, наведенное на Карусель орудие с единственным снарядом.

– Аааа! Блин, я щас сдохну!

На поверхность рыбкой выскочил Малыш, и судорожно охая поплыл, разрубая водную поверхность мощными саженками. Температура воды в озере редко превышала десять градусов и не удивительно, что у нырнувшего с камнем Малыша перехватило дух и свело судорогой челюсти.

– Сюда, Малыш, бегом! – У жарко горевшего костра пловца поймал в развернутый спальник – одеяло Фаза. Сверху, с орлиного гнезда на камне разливался колокольчиком веселый смех Агаты:

– Фаза, плесни ему грамм двести из бутылки. И чаю дайте горячего с котла. И водки, водки ребята, не жалейте, иначе он сейчас себе язык откусит и говорить не сможет.

Малыш говорить смог. Выпил водки, полкружки обжигающего, заваренного на лесной малине чаю и высказался. Подробно отчитался за глубинную разведку.

– Вода, ребята как стекло прозрачная. Вот серьезно, на пять метров видно.

– На пять метров не надо, надо дамбу. Малыш, чего там с дамбой? – Холод выглядел не столь благодушно как Агата с Фазой и бил берцем землю, словно конь копытом. – Говори быстрей, Малыш, у меня предчувствие плохое. А мое предчувствие – сам знаешь…

– Народ, озеру в любом случае хана. Прорвет и без нашего участия, только вот не скоро. Там у дна сильное течение и река пробила в дамбе большую…. Яму? Лунку?

– Наверно линзу? – Перебил Фаза. Линза глубокая? А ну, покажи рукой.

Малыш рубанул ладонью почти у самого плеча, сразу за красной кольцевой татуировкой в форме сказочного змея. Фаза присвистнул удивленно, морда Холода расплылась в загадочной улыбке. Малышу улыбка друга не понравилась.