Вадим Денисов - Дауншифтер

Присмотрелся. Точно, на последней трети левого ствола есть вздутие, такое бывает зимой, когда стволы по неосторожности втыкаются в снег, а хозяин оружия, не заметив этого и не проверив, производит выстрел.

– Неужели обрез хочешь замастрячить?

– Точно! Второй ствол нужен.

– Ты прямо мои слова повторяешь!

– Вот увидишь, сейчас все умные люди их будут повторять, – буркнул он, шумно выдохнув после двух глотков и покачивая в воздухе указательным пальцем. – Лучше стать нарушителем неподходящего для тайги закона, чем трупом, всякой нечистью разобранным, что твой лось.

– Не могу не согласиться с очевидной истиной, – солидарно кивнув, я запоздало поднял стакан. – Хорошо заходит! Вроде бы начало пробирать. Пошли, покажу, где инструмент лежит. И вот что, ты «баофенг» свой поставь на зарядку.

Работал Новиков споро, ловко. Любо-дорого смотреть.

Чувствовалось, что руки у этого мужика заточены правильно и растут они из нужного места. Ещё бы. В таёжном отрыве приходится любую возникающую проблему решать самостоятельно, в короткий срок находя неожиданные решения. Можно сказать, что у таких людей вся жизнь проходит в инновациях.

– Шестнадцатый калибр. Стрелял из такого? В СССР он основным был, и на всё его хватало. Это уже потом охотники наши в американскую моду ударились, все двенадцатого захотели.

– Слышал, но не застал.

– Хороший патрон. И отдача поменьше будет.

Бережно зажав ствол в тисках через деревянные плашки, чтобы не повредить металл, он быстро и ровненько отхватил ненужный кусок, затем убрал заусенцы. Несколько раз примерившись, с небольшим запасом отпилил приклад по пистолетную рукоять, и на том грубая работа у верстака была закончена. Взяв набор напильников и шкурку, мы вернулись в зал, где Димка принялся своим охотничьим ножом медленно снимать лишнее дерево, выводя общий профиль спинки. Одновременно он продолжал рассказывать.

– Значит, так, поехал я на кордон… По пути встретился приисковый бортовой «Урал» с какими-то людьми, больше никто не попался. Уже стемнело. Подруливаю к избе, и что же я вижу? Родная хата расстреляна, прикинь! В решето! Словно по заимке очередями били! – он немного торопился, старательно пытаясь горстями непослушных слов донести суть недавно пережитого.

– Очередями и били, – подтвердил я и, заметив, как он выпучивает глаза и широко открывает рот, поспешил предложить: – Да вы рассказывайте дальше, гражданин Новиков, рассказывайте, не останавливайтесь! Следствию всё интересно. А потом уж и я расскажу вам кое-что важное.

Кто-то вскрикнул в таёжной тьме. Непонятно, был ли это дикий смех охотящейся совы или прощальный плач схваченного острыми когтями зайца, а может, просто мертвенный скрип кренящейся лиственницы… Если вскрик, вопль, скрип или силуэт не разъясняются сразу, то неизбежно возникает страх, такова наша естественная защитная реакция на неведомое. Она спасительно подсказывает, что единственно правильное поведение в такой ситуации – просто быть наготове, иначе долго не проживёшь.

Мы напряглись, но промолчали. Хорохорились. То, что дозволено в одиночестве, неприемлемо в компании двух мужиков. Стыдно показывать свой страх. Разозлившись на это внутреннее откровение, я привстал и рывком задёрнул занавеску. Тяжело сидеть в ярко освещённой комнате перед чёрным окном, выходящим в ночной лес, и ждать. Ждать, когда за стеклом неожиданно возникнет вжавшаяся в стекло морда свирепого чудовища. Хорошо, если нитроглицерин поможет.

– Убытков на мильён! Генератор разбит, в рамах ни одного целого стекла! Ну, ладно, это какие-то особенные сволочи постарались… Но ясно, что люди. А теперь слушай! – Новиков отложил в сторону нож и, приглядевшись, взял один из напильников. – Хорошо, что снегоход в посёлок уволок… Дровянка у меня от косого дождя толстой тканью прикрыта, экран из бельтинга, кореша подогнали с горного комбината. Так его содрали и располосовали в лоскуты, как ножиком! Но не ножиком… И везде непонятные следы! Я ведь следопыт, Бекетов, тут не без хвастовства скажу. Работаю по пушнине, все жизнь разный наслед изучаю и наслед куницы от норки мгновенно отличу, хотя они очень похожи. А с такими следами никогда не сталкивался! Ты отпечатки лап гориллы видел?

– Откуда? – развёл я руками.

– Ну, может, в Африке бывал…

– Бывал, но там как-то без горилл обошлось, тьфу-тьфу.

– Жаль. Вот и я не видел. Но думаю, что те следы вокруг избы чем-то похожи на горильи. Короче, стало мне ясно, что нужно смываться… У тебя марганцовка есть, чтобы пятно закрасить?

– Найдём. И куда ты отправился?

– В Кресты же, куда ещё! В зимовье без инструмента и нормального транспорта ничего не починишь, работы непочатый край. Забрал я проклятый польский термостат, выехал на магистраль. Там никого. Еду себе, фарой дорогу освещаю. И друг километра через два увидел каких-то тварей, прямо на дороге! Высоченные, страсть божья! Я ведь знаю, какой у обочины подлесок, они стояли рядом с ним, так что…

– Метра три, – подсказал я.

Промысловик крякнул и почесал затылок.

– Никита, я уже боюсь услышать то, что ты собираешься мне поведать.

– Все боятся, – успокоил я друга. – Давай подробней, с красками, это важно.

– Художественного изложения желаешь? Ладно, попробую… И в этом месте, где поворот старой таежной дороги закончился, а большие деревья чуть расступились, пятое чувство по имени Чуйка мне и говорит тихонечко: «Что, голубь сизый, мы приплыли?» А я ей: «От беда, хотел ведь утра дождаться!» Чуйка и отвечает: «Хотел он… Что ж не захотел-то?» Я ну оправдываться: «Дык боязно, сердце тикать подсказало!» – «А ты верь сердцу, ему верь, а не мозгам. Впрочем, не факт, что они помогли бы. В тайге живёшь, а патронов с серебряными пулями загодя не накрутил. А ведь я предупреждала!» – «Ноги, родная?» – «Ещё как, птицей летим!»

– Всё-всё, достаточно, хватит! – я засмеялся и замахал на него руками. – Вернись к привычному облику!

– Короче, я по тормозам, натурально обомлел. Вытащил монокуляр, значится. Серые, долговязые. Двигаются неестественно, кинематика у них какая-то странная. А морды сплюснуты, словно им кедровым колотом по черепушке долго били, да так, что пасть в самом низу оказалась!

– Их эвенки бонами зовут. Или ибага, – уверенно, можно сказать, уже экспертно заявил я, будучи сам вообще ни в чем не уверен. Приятно чувствовать себя знатоком чего-то небывалого, таинственного, страшного. Так легче глушится собственный страх.

– Второе, пожалуй, точнее на слух будет. Вылитые, падла, ибаги! Хотя первое слово короче, удобней. Тут я понял, что здесь мне к посёлку не прорваться. Страх, скажу тебе, испытал жуткий! Мыслимое ли это дело – живьём силы потусторонние увидеть! Толком никак не разглядеть… Нечто жуткое, чего быть не может на этом свете. Не просто кошмар – наркоманский бред какой-то… Пока сидел и трусил в седле, начисто забыв о карабине, они начали ко мне двигаться! Тут уж я ожил, как же! Развернул «лифаньку», полный газ, и ходу, назад к зимовью! Приехал, и думаю: заметили они, куда я свернул или на прииск попрутся? Делать нечего, забрал на скорую руку самое необходимое и дёрнул по бережку в твою сторону. А остальное ты знаешь. Ну вот, – довольно оглядев выполненную работу, заключил Новиков. – Теперь и повоевать немного можно.