Антон Орлов - Желтые небеса

– Замолчите, – шепнул Мартин. – Не привлекайте их внимание, а то я не успею.

Тихий звук справа. Он покосился в ту сторону: девчонка, перекатившись, сменила местоположение. Так она не в обмороке… На секунду их взгляды встретились. Глаза у нее были миндалевидные, серо-голубые, обведенные серебристыми контурами. Мартин подбадривающе кивнул ей. Девчонка вновь ловко перекатилась и оказалась рядом с треснувшей стекляшкой для масляной лампы. Развернулась спиной к стекляшке. Негромкий хруст. В смежной комнате, где шла попойка, шума не услыхали.

Мартин ухмыльнулся: все складывается не так паршиво, как началось. Если девочка успеет перетереть свои веревки раньше, чем он управится с наручниками, она ему поможет – а уж он положит всю перепившуюся банду за полторы-две минуты. Лишь бы за это время ничего не случилось с машиной и Сотимарой.

Девушка рывком освободила руки, на запястьях у нее кровоточили свежие порезы. Шаги. Она вновь спрятала руки за спину. В проеме возник длинноволосый лощеный парень с золотыми цепочками в ушах, свисающими почти до плеч, одетый грязновато, но с претензией на шик.

– А тут уже все проснулись… – протянул он, оглядев складское помещение.

Мартин изобразил тупую гримасу: он едва очнулся, мается головной болью и не соображает, где находится. Голова после удара и наркотика действительно побаливала. Мадина испуганно сжалась. Скользнув по ним незаинтересованным взглядом, бандит с пьяной усмешкой присел около девушки.

– Какие серебряные глазки… Не будь недотрогой. Все равно в Чернаре тебя скушают, а сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю…

Она ударила с двух сторон, по вискам. Мартин оценил быстроту смазанного движения. Обшарив карманы бесчувственного бандита, девчонка вытащила револьвер и нож, вскочила на ноги и бросилась к дверному проему. Мартин видел ее стройный силуэт со спины: метнув в кого-то нож, она двумя руками подняла большой чадорийский револьвер, прогремело четыре выстрела подряд. Потом раздался истошный женский визг на два голоса, а девчонка коротко рассмеялась.

– Мартин, сделайте что-нибудь! – простонала рядом Мадина.

– А я делаю! – огрызнулся Мартин. – Не мешайте.

Ему только что удалось надежно загнать чертов гвоздь в отверстие замка, и теперь он, рискуя растянуть сухожилия, старался повернуть его под нужным углом.

– Она же людей убивает, остановите ее!

Щелчок. Левый браслет раскрылся, одна рука свободна. Не теряя времени, Мартин сунул гвоздь в замок правого браслета.

– Еще немного, и я вас развяжу, – попытался он успокоить Мадину.

Грохот падающей мебели, звон стекла. Потом приятный девичий голос по-чадорийски спросил:

– Где моя одежда?

Нетрезвое бормотание. Пауза. Хриплый женский крик, внезапно оборвавшийся.

– Господи, да что она с ними делает… – прошептала Мадина.

– На их месте я бы отдал ей одежду, – рассеянно отозвался Мартин, ковыряясь в замке.

Щелчок. Правая рука свободна. Остались оковы на щиколотках, там запоры похитрее.

– Где мои вещи? – повторила девчонка вопрос, обращаясь, видимо, к другой женщине.

– Там… – пролепетали в ответ. – Вон, ящик в углу, все там… Я ни в чем не виновата, я с ними была, чтоб совсем немножко заработать… Иначе наша сестра не прокормится… Не надо!..

Стон, звук упавшего тела. Вслед за этим наступила тишина.

– О, боже… – вздохнула Мадина.

Неслышно ступая, девчонка вернулась в комнату. В одной руке она держала нож, в другой – большую глиняную кружку. Остановившись около бандита с золотыми цепочками в ушах, она выплеснула содержимое кружки ему в лицо. Тот что-то промямлил и пошевелился. Мартин краем глаза наблюдал за ними, разбираясь с замком. Мадина рядом тихо стонала, стуча зубами.

– Очнулся? – спросила девчонка. – Я боялась, что ты умер.

– Сука… – ошарашенно вымолвил чадориец, пытаясь сесть.

Мартин освободил, наконец, левую щиколотку.

– Сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю.

Девчонка склонилась над бандитом, и тот закричал. Мадина, вторя ему, тоже закричала. Избавившись от последнего браслета, Мартин поднялся на ноги. Ступни слегка занемели, но стоять он мог. Девушка повернулась к нему, удивленно сощурила длинные, оконтуренные серебром глаза.

– Вы Мартин Паад!

– Совершено верно. – Он слегка поклонился. – Одолжите мне, пожалуйста, нож, надо помочь моей спутнице.

Секунду поколебавшись, она отдала ему нож. Мартин предусмотрительно вытер окровавленное лезвие о ближайший мешок, одним взмахом рассек веревки на запястьях охрипшей от крика Мадины, вернул нож девчонке и поставил Мадину на ноги. Только после этого она замолчала. На ее кожу налипла грязь, свалявшиеся волосы растрепались, распухшие губы дрожали.

– Все позади, – он дружески обнял ее за плечи. – Пошли, найдем ваши шмотки и что-нибудь выпить. Не смотрите на это.

Мадина посмотрела на это, и ее тут же вырвало.

– Идем отсюда, – Мартин, не церемонясь, потащил ее в соседнюю комнату.

Бандит на полу продолжал выть.

– Господи… – Мадину била крупная дрожь.

– Эти люди зашли слишком далеко. Не делай другому того, чего не хочешь для себя. Кто-то из древних землян, мудрый был человек… – Окинув взглядом грязную разгромленную комнату, освещенную тремя масляными лампами, он подвел Мадину к накрытому циновкой табурету у стены. – Присядьте вот тут.

Тела лежали на полу – пятеро мужчин и две женщины. В свете висевших на стенах запыленных ламп переливались драгоценные камни, тускло блестели золотые перстни, цепочки, серьги, браслеты. Каждый из членов шайки таскал на себе с полкило ювелирных изделий. Легкая, в соответствии с климатом, одежда из яркого ширанийского шелка. Заняв стратегически выгодную позицию неподалеку от купеческого тракта, бандиты регулярно разживались новыми шмотками и украшениями.

Около опрокинутого стола темнели винные лужи. В углу стоял большой ящик, заполненный всевозможным барахлом. Рядом, в ящике поменьше, лежало оружие. Мартин извлек оттуда свой меч и кобуру, потом нашел свою безрукавку, сапоги, Мадинины келмацкие сапожки, лиф, трусики, шорты. Крик в соседней комнате перешел в протяжный хрип и затих. Держа вещи в охапке, Мартин повернулся к Мадине. В дверном проеме появилась девчонка.

– Я перерезала ему глотку, – с улыбкой сообщила она. – Меня зовут Эджен Лерг Тареоно.

До этого Мадина сидела там, где Мартин ее оставил, не меняя позы, и мелко дрожала, уткнувшись лицом в ладони, однако, услыхав имя, которое могло быть только денорским и никаким другим, она встрепенулась, подняла голову и с надрывными нотками в голосе представилась:

– А я – Мадина Милаус!

Эджен вежливо кивнула. Десять лет назад, когда непримиримые устроили ту достопамятную акцию около денорского посольства на Лидоне, она была маленькой девочкой, ходила в школу и политикой не интересовалась. Она не знала, кто такая Мадина Милаус.