Антон Орлов - Желтые небеса

Они пошли сначала на север, к тракту, потом, сориентировавшись, повернули обратно на юг. Мадина брела пошатываясь, запинаясь о камни, и Мартин, несмотря на неприязнь к ней, в конце концов подхватил ее под руку. Эджен, подойдя с другой стороны, молча забрала у него мешок. Глядя сбоку на профиль Мадины, изящный, с еле намеченным вторым подбородком, на упрямо блестящий глаз в обрамлении припухших век, Мартин ощущал вполне обоснованную настороженность. Не верил он в ее честное слово, равно как и в ее здравый смысл. Ну, в ближайшие два-три дня она, может, и будет вести себя благоразумно, а там опять начнется…

Бронекар стоял на месте – целехонький, нераздавленный. Сотимара спал в кабине. Испытав, наконец, несказанное облегчение, Мартин широко улыбнулся.

Канаморское озеро выглянуло из-за гребней затуманенным опаловым оком. На его поверхности все еще играли отблески, хотя солнце уже исчезло за низкими скалами. По берегам росли группы черных деревьев с уплощенными зонтикоподобными кронами.

Мартин затормозил на пляже, и все ринулись купаться. Он тоже с удовольствием окунулся в теплую воду, смывая пот и грязь. Купались молча, каждый сам по себе. Взошла красноватая луна, ближайшие к озеру гребни озарились слабым сиянием – их покрывали флуоресцирующие лишайники. Мартину это напоминало оставшуюся в десятках парсеков от Кадма цивилизацию: здания, облицованные плитами со светящимся покрытием, рекламные сооружения на вечерних улицах… На востоке находился купеческий тракт, невидимый в темноте, – зато виднелись в просветах между скалами две группы костров: там остановились на ночлег два каравана.

Когда Мартин вышел из воды и плюхнулся на песок, к нему подошел Сотимара – плавал он плохо, так что плескался неподалеку от берегу.

– Какой вы счастливый человек, Паад! – вздохнул он с неприкрытой завистью. – Вы можете видеть все это четко, в деталях, не то что я. Волшебный свет, купание при луне, две прекрасные нагие нимфы… У нас в Фаяно некоторые Букеты устраивают смешанные купания, но я об этом только слыхал. Божественно! Никогда бы не подумал, что здесь, в Валвэни, я стану участником такого пикантного, чарующего приключения…

– У нас на курортах полно смешанных нудистских пляжей. Обычное дело.

– О, как бы я хотел рассмотреть их… – вытягивая шею и щурясь, с тоской произнес фаяниец.

– А вы бинокль возьмите, – посоветовал Мартин.

– Ну что вы, я же воспитанный человек! Не хочу смущать их. Нагие нимфы, воплощение телесного совершенства и гармонии…

Нимфы купались порознь. Эджен заплыла почти на середину озера, Мадина, заколов на макушке серебряным келмацким гребнем мокрые волосы, бродила по мелководью, опустив голову, ее тело влажно блестело в лунном свете. В течение дня они не сказали друг другу ни слова. Мадина старалась держаться на расстоянии от денорки; порой на ее лице появлялась гримаса страха и отвращения, вроде бы никому конкретно не адресованная, но Мартин догадывался, кто вызывает у нее такие эмоции. После того, как он шепотом отчитал ее и напомнил о честном слове, это прекратилось. Эджен, чувствуя, что к ней относятся плохо, со своей стороны тоже не стремилась к контакту с Мадиной. Не навязываясь, она в то же время не демонстрировала враждебности, всем своим видом показывая, что бытовые разборки по мелочам – это не для нее, и довольствовалась общением с Мартином и фаянийцем.

Вообще-то Мартин пришел к выводу, что присутствие Эджен Лерг Тареоно оказывает на Мадину благотворное влияние, хотя сама она скорее расшибется, чем согласится это признать. Вместо того, чтобы расклеиться после вчерашнего и впасть в депрессию, как он вначале опасался, она держалась стойко и решительно, почти воинственно. Утром, на полчаса закрывшись в каюте, она тщательно причесалась, сделала макияж в консервативно-сдержанной гамме, и с тех пор Мартин не видел на ее лице ни одной слезинки. Дрожь прекратилась, голос звучал уверенно, звонко. Наличие идейного врага ее мобилизовывало.

Повернув, Мадина направилась к ним. Сотимара смущенно потупился, потом перевел взгляд на подернутую прозрачной дымкой поверхность озера. Мартин глядел на Мадину равнодушно. Если б эта женщина не довела его до ручки, он бы тоже восхищался ее небезупречной, но красивой, несмотря на склонность к полноте, фигурой, однако сейчас ему хотелось только одного: поскорей от нее отделаться. То есть доставить ее в целости и сохранности на борт лидонского корабля, а после пойти в бар и напиться на радостях. Но связаться с орбитой – проблема, попасть туда – еще большая проблема, и потому неизвестно, сколько дней, недель, месяцев суждено ему опекать Мадину Милаус. Брр… Он подавил тоскливый вздох.

– Чудесно теплая вода. – Она уселась рядом, обхватив колени. – Мы совсем близко от того места, где живут тьессины. Надо после Ойна свернуть с тракта на запад, к большим горам.

Мартин кивнул. Он уже наметил маршрут по карте.

– И остановиться нужно в километре от икс-объекта, не ближе, – продолжила Мадина. – Иначе нас замучают сны.

– Такие же, как те видения около Рудамы? – бросив на нее быстрый взгляд, спросил Сотимара.

– Хм… Нет. В них нет боли. Но среди них попадаются отвратительные. – Мадина поежилась. – А были странные, забавные. Однажды мне приснилось, что я не совсем человек… Знаете, такой покрытый оранжевым пушком гуманоид с громадными выпуклыми глазищами, а на руке у меня болтается украшенный драгоценными камнями поводок. Я хожу среди гигантских цветов, которые растут прямо из земли, это что-то вроде общественного парка, и ищу убежавшее от меня ручное насекомое. Я из-за него очень переживаю, как если бы собачка потерялась… Я не плачу, потому что те существа никогда не плачут, но у меня на шее вот здесь постоянно что-то подергивается, у них это вместо слез. Там был очень ароматный воздух, такая сложная смесь ароматов…

– Любопытно. – Раздражение Мартина улетучилось, на смену ему пришел интерес. – А что еще?

– Еще был такой нелепый сон… – Мадина усмехнулась. – Будто бы я живу в городе, какие были на древней Земле перед началом космической эры. У меня даже имя земное – Нина. И город вполне правдоподобный, но уклад – сплошные абсурды, один на другом! Я живу в большой квартире, где много комнат, но мне почему-то принадлежит только одна… Вернее, не принадлежит, просто я имею право жить в ней. А другие комнаты занимают другие люди, совершенно чужие друг другу. Отношения между всеми плохие, потому что кухня там одна на всех, и туалет тоже только один… И я знаю, что многие вокруг так живут, это является нормой. Вы можете себе такое представить?

– Абсурд, – вновь покосившись на нее украдкой, покачал головой фаяниец.