Антон Орлов - Желтые небеса

– Мне нужно доехать до северных ворот кратчайшим путем. Сотимара, объясните ему, что, если он начнет водить нас кругами, я ему голову оторву.

– Или лучше я, – предложила Эджен, стоявшая в дверях кабины.

Услыхав женский голос, проводник оглянулся и, обнаружив у себя за спиной девушку в шортах и расстегнутой на груди безрукавке, нахально осклабился. Денорка молча ткнула его кулаком в зубы. Ойниец скривился от боли и больше уже не оглядывался.

– Поехали, – распорядился Мартин. – Пусть показывает, куда.

Снаружи мельтешили каменные, кирпичные, глинобитные дома. Попадались и комбинированные: первый этаж сложен из каменных блоков, выше – надстройки из более легких материалов. Канавы и искусственные канальчики с мутной водой. Иногда слева, из рукотворного жилого массива, вылазила голая скала, а после приоткрывались ущелья, забитые многоэтажными лачугами. В глазах рябило от многоцветных одеяний и украшений, большинство женщин носило полумаски из блестящего шелка, а тех, что одеты побогаче, непременно сопровождали телохранители.

Проводник, видимо, усвоил с первого раза, что его наниматели – не лохи, и добраться до места удалось довольно быстро. Получив плату за свой труд, ойниец растворился в толпе. Мартин и Сотимара, захватив корзины, отправились на рынок за продуктами. Рынков в Ойне было два: около южных ворот и около северных.

– Не выходите наружу, не открывайте дверь машины, – еще раз предупредил Мартин Мадину и Эджен. – Мы вернемся через часок и сразу тронемся. Лады?

– Лады, – согласилась Мадина. – Ой… Откуда у вас такая огромная шишка?

Она только сейчас заметила!

– Ваши знакомые камнем ушибли. – Он машинально потер шишку. – Скоро пройдет. Сотимара, пошли.

Они уложились в полчаса. В караван-сарае возле рынка разместился недавно прибывший в Ойн солванский караван, направляющийся на юг. Сразу же набежали, стремясь опередить друг друга, торговцы съестным. Мартин и фаяниец воспользовались этим, чтобы пополнить запасы пива, копченого мяса, фруктов и хлебных лепешек, не погружаясь в рыночную сутолоку. Сотимара предупредил, что на рынке все дешевле, но Мартина вопрос о цене не волновал. Вернувшись к машине, они спугнули воришку, который безуспешно пытался сковырнуть с дверцы резную декоративную накладку в чадорийском стиле. Мадина сидела в кабине, на ней была белая шелковая полумаска вроде здешних, украшенная тонюсенькими полосками кружев. Чего только нет в ее гардеробе… Запихнув корзины в бывший холодильник, ныне шкаф (правда, некоторую термоизоляцию этот шкаф все же обеспечивал), Мартин вернулся в кабину и спросил:

– А где Эджен?

– Смылась.

– То есть как – смылась?..

– Ушла. Сказала, что придет через час. Этак небрежно сказала, словно я – ее секретарша!

Пробурчав ругательство, Мартин распахнул дверцу. Фаяниец последовал за ним. Расспросы результатов не дали: никто ничего не видел, никто не обратил внимания.

– Так же было, когда мы искали дочку того купца, – печально заметил Сотимара. – Одна надежда, что за нее потребуют выкуп. Видите ли, тот купец был не слишком богатый, а девушка красивая, и похитители рассчитывали на стороне продать ее подороже. А мы зарекомендовали себя состоятельными людьми, так что есть надежда…

Они вернулись к машине.

– Я не хотела, чтобы с ней случилось такое несчастье, – жалобно, словно оправдываясь, сказала Мадина, – но она все равно бы меня не послушала… Надо сообщить властям, что она потерялась.

– Они все повязаны, – махнул рукой Мартин. – Придется ждать.

– Час как раз истекает, – вытащив из кармана приобретенные в Эгтемеосе зитанийские часы в форме сердечка, педантично заметил бледный от расстройства Сотимара.

– Что там?.. – повернулась вдруг Мадина.

Бронекар стоял на площади, которая примыкала к рынку. С севера ее территрию ограничивал длинный глинобитный караван-сарай, на юге и на западе в нее вливалось с полдюжины узких затененных улиц. Вокруг сновали покупатели, направлявшиеся на рынок и обратно, воры, попрошайки, гиды, проповедники, уличные танцоры, праздные гуляки. До сих пор все они двигались, несмотря на видимую хаотичность, в едином, характерном для Ойна ритме, а теперь в этом ритме возник сбой. Что-то вроде завихрения в горловине одной из улиц. Люди шарахались в стороны, перед кем-то расступаясь. Увидав, перед кем они расступаются, Мартин подался вперед. Эджен. Живая, но лицо, руки и ноги в крови, шорты и безрукавка тоже испачканы кровью. Он бросился к девушке, расталкивая тех, кто не успел вовремя убраться с дороги.

– Вы ранены?

– Только одна царапина. Вот, – она показала довольно глубокий порез на предплечье.

– И столько крови?.. – оторопело поглядев на порез, а после смерив ее взглядом, вымолвил Мартин.

– Это не моя. – На перемазанном лице Эджен сверкнула улыбка.

– Ужас… – прошептала за спиной у Мартина Мадина.

– Хорошо. Я рад, что вы не стали жертвой работорговцев. Но я же сказал вам ждать в машине, почему вы ушли?

– Не смогла удержаться.

Во взгляде Эджен не было ни вызова, ни раскаяния. От олигарха она в такой ситуации получила бы хорошую затрещину, но Мартин был не денорским олигархом, а культурным лидонцем.

– Эджен, я руководитель группы и прошу вас относиться к моим распоряжениям серьезно. Мы с Сотимарой чуть не отправились искать вас.

– Я вернулась вовремя. – Чуть помедлив, она добавила: – Я не могла не принять вызов Ойна.

Мартин подавил вздох. Сам был таким в ее возрасте, лез очертя голову во все подряд рискованные авантюры… Потом жизнь научила его некоторой осмотрительности и эту девчонку тоже научит.

– Кое в чем вы нас все-таки подвели, хоть и вернулись вовремя, – чувствуя себя старым занудой, сообщил Мартин. – Вы должны помыться, иначе обивку в машине испачкаете. Еще полчаса задержки.

Оглянувшись на Мадину и Сотимару, он попросил:

– Дайте, пожалуйста, какую-нибудь одежду! И сидите в машине, а мы с Эджен сходим к каналу.

Чуть погодя фаяниец, высунувшись из кабины, подал ему шелковистый сверток, мыльницу и махровое полотенце.

– Там было слишком тесно, некуда отскочить, вот меня и забрызгало, – объяснила по дороге все еще возбужденная Эджен. – Они следили за мной от самой площади. Я завела их в тупик, но не рассчитала с пространством…

Канал выходил на площадь из одной улочки, плавно заворачивал и исчезал в соседней. Найдя вытесанную из блеклого камня лесенку с неровными ступеньками, они спустились на площадку, где две худые смуглые женщины в масках из серой холстины стирали белье. Вода была холодная, как лед: отведена из какого-нибудь горного источника, даже прогреться как следует не успела, несмотря на жару. Эджен сбросила одежду и окунулась, стоически удержавшись от гримасы. Наверху начали собираться зеваки. Мартин поглядел на них, и они отошли на почтительную дистанцию. Меч Эджен он держал в руках, рукоятка его собственного меча торчала над правым плечом, так что выглядел он внушительно, и выводы они сделали правильные. Полотенце на шее и сверток под мышкой не мешали имиджу.