Дмитрий Силлов - Якудза [трилогия]

Пронизывающий морской ветер еще не успел разогнать утреннюю дымку, почти полностью скрывающую очертания катера, стоящего у причала.

– Ты знаешь, как им управлять? – спросила девушка, заглядывая в глаза Виктора. В ее нереально огромных глазах плескался совсем другой вопрос.

– Разберусь, – улыбнулся Виктор, беря ее лицо в руки. Губы Майуко были мягкими, теплыми и нежными. Отвечая на поцелуй, она зажмурилась, словно летела в пропасть.

– Ты поедешь со мной?

Не открывая глаз, она покачала головой и прижалась к нему. Под мешковатым балахоном ощутились изгибы великолепной фигурки. Не хуже, чем у супердевушки в старом японском мультике, виденном когда-то очень давно, в совсем другой жизни другого человека. От которого сейчас осталось очень немного – лишь недолговечная телесная оболочка.

– Не могу, – прошептала она. – Я точно знаю – дедушка жив, и я не могу его оставить. Но мы еще обязательно встретимся. Это я тоже знаю точно.

– Ну что ж, – сказал Виктор, зная, что переубедить японку может только ее отец, брат или муж. – Тогда сайонара, Мяука. Спасибо за все.

Она открыла сердитые глаза и решительно помотала головой.

– Хоть ты теперь и Оми-но ками, сумевший найти свою душу и объединить ее с ками моего предка, все равно ты остался гайдзином. Сайонара говорят, когда расстаются очень надолго либо навсегда. Лучше я скажу тебе – до свидания.

Последние слова она произнесла на чистейшем русском.

– До свидания, Мяука, – улыбнулся Виктор.

С катера ему уже махал Колян, затащивший на борт полуживого Генку.

Виктор повернулся и, не оборачиваясь, легко побежал к причалу.

– До свидания, гайдзин… – шептала Майуко. Слова чужого языка имели вкус слез, хотя ей казалось, что она не плакала. – Самый лучший гайдзин на свете…

Острый нос катера послушно рассекал волны. Высовываться за высокий пластиковый щит, возвышающийся над приборной доской, было чревато – холодный морской ветер хлестал по глазам, словно плеть, щедро смоченная соленой морской водой.

– Третий час катаемся, – пожаловался продрогший Колян, скрючившийся на скамье. – А мы точно не в Австралию едем?

– Точно, – буркнул проветрившийся и оттого немного пришедший в себя Генка. Сейчас он сидел у штурвала катера и то и дело с беспокойством поглядывал на приборную доску. Стрелка указателя наличия топлива уверенно ползла к красной отметке.

– А ты откуда знаешь? – въедливо поинтересовался Колян.

– Компас видел когда-нибудь?

– Видел, – буркнул мулат. – И откуда ты взялся такой умный?

– С полюса.

– Откуда?!

– Откуда слышал.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– И у вас все там на полюсе такие умные?

– Все.

Виктор сидел на корме и с не меньшим беспокойством вглядывался в даль. Дымка почти рассеялась, и в этом «почти» все явственнее угадывалась черная точка, неумолимо становящаяся все отчетливее и жирнее.

– За нами погоня, – наконец сообщил он, поворачиваясь к перебрехивающимся спутникам.

Генке, на удивление ловко справлявшемуся с управлением, хватило одного поворота головы, для того чтобы определить степень опасности.

– Японский военный катер, замаскированный под краболовную шхуну для разведки и патрулирования российских территориальных вод, – с ходу определил он. – В трюме пара-тройка тонн крабов для отвода глаз в случае чего. На борту автоматическое оружие и гранатометы, которые, чуть что, сбрасываются в воду.

Генка замолчал, что-то подсчитывая в уме.

– Они включили форсаж, – сообщил он. – Через пятнадцать минут мы будем в зоне досягаемости.

– В зоне досягаемости чего? – спросил Колян, обалдевший от обилия столь подробной информации.

– Гранатометов, – спокойно сказал Генка.

– Ох-е!.. – выдохнул Колян и вжался в угол.

Виктор развязал сагео и снял со спины меч.

Так. Правая мэнуки на рукояти – это тот самый ребристый штырь. Который бьет на двадцать метров. Что маловато. А дракона слева мы нажимать не пробовали. Ага. И если Александра не наврала, то…

Японская шхуна стремительно приближалась. На ее носу появился человек с трубой.

То, что труба не водопроводная, догадаться было нетрудно. Потому как совершенно незачем, стоя на шаткой палубе шхуны, раздвигать водопроводную трубу, словно штатив, а после пристраивать ее на плечо.

– Вы находитесь в территориальных водах Российской Федерации! Немедленно сложите оружие!

Усиленный мегафоном голос замечательно разносился по воде. Словно в ухо за спиной проорали. Но Виктор видел, что японец лишь криво усмехнулся и принялся ловить в прицел… отнюдь не источник голоса.

Говорят, человек чувствует, когда на него смотрят сзади. Когда на него смотрят спереди, это чувствуется намного сильнее. Например, когда ищут взглядом в толпе.

Если же подобное происходит в открытом море и поиск этот происходит через прицел гранатомета, ошибиться невозможно. Знаешь не только что целятся именно в тебя. Знаешь, куда попадет граната. Словно сам стоишь сейчас на носу той шхуны, ловя момент, когда палуба под ногами замрет на мгновение, перед тем как рухнуть вниз вместе со шхуной с высоты очередной волны.

«Свобода убивать и свобода даровать жизнь… Стратегия, возможная лишь тогда, когда у тебя есть выбор…» – промелькнуло в голове.

Виктор поднял руку и нажал на дракона.

И понял, что выстрел пропал впустую. Катер, как и японская шхуна, тоже то взлетал вверх, то чуть не по пластиковый щит зарывался носом в темно-зеленую воду, что вовсе не способствовало точности прицела.

Поэтому стрелять надо было по-другому. И желательно на этот раз попасть, так как второй выстрел был последним.

«Если сердце ружья и сердце стрелка различаются, будет промах… Мастер стрельбы из лука никогда не выпускает стрелы, не поразив цель…»

Фразы из древних трактатов 83 83 «Школа ходзюцу Ватанабэ-рю» и знаменитый трактат «Теттеки тосуи» («Железная флейта»). , промелькнувшие в голове, принадлежали разным авторам.

Но говорили они об одном и том же.

Между Виктором и гранатометчиком протянулась тонкая невидимая нить, соединившая рукоять меча, повернутого клинком к шхуне, и влажный от пота и брызг лоб молодого якудзы со смертоносной трубой в руках. Сейчас Виктор был всем – и мечом, и нитью, и гранатометчиком, и ничто на свете не могло нарушить эту связь.

Кроме одного.

Бронзового дракона, повинуясь давлению большого пальца руки, исчезающего в рукояти меча.

Потом был еще один толчок в руку. И труба, летящая в море. И японец, катящийся по палубе с пулей во лбу. И предупредительная автоматная очередь в воздух. И голос за спиной, дублирующий сигналы ракет и истошно орущий почти рядом:

– Приказываю немедленно остановиться и сложить оружие! В противном случае будет открыт огонь на поражение!