Гай Орловский - Ответный удар

– Эх, друзья, батлок – это удовольствие, какое и словами-то не опишешь, – сказал он блаженно и поднял коробочку, предлагая. – Никто не хочет отведать?

Страг ответил скептическим взглядом. Целитель покачал головой.

Гарпия огляделась.

– Тут есть, где можно искупаться, поплавать? – спросила она.

– За околицей возле леса речка, – сказал Араон, кивая в сторону, – берег отвесный, будь осторожна.

Затем добавил с готовностью:

– Давай, я провожу! Там спуск неудобный! Да и я бы тоже сейчас окунулся!

– И не мечтай, парень, – отрезала гарпия.

Гоблин хохотнул, посмотрел на поникшего Араона.

– Мальчики, я поплавать, – сказала Аэлло, пригладив ладошкой светлые кудри. – За мной не ходить. Я честная гарпия. Жениться не заставлю, но вот наглые руки обрублю на раз-два. И глаза выцарапаю. Клянусь ветром, не хочется делать никого безруким юродивым.

– Да иди уже, иди, – сказал Гнур, сплевывая себе под ноги. – А то вон Араон весь извелся. Так и жаждет, чтоб ты ему руки обрубила. И кое чего еще.

***

Когда Аэлло вернулась, на лице застыло смятение, губы дрожат. Взгляд отрешенный, напуганный.

– Что стряслось? – спросил Страг.

Он водит одолженным у Гнура точильным камнем по лезвию секиры, подправляя заточку.

Гнур о чем-то спорит с Араоном, глаза гоблина возбужденно горят, уши встали торчком. Целитель спокойно возражает, приводит доводы.

– Я просто… – начала гарпия, – увидела свое отражение в воде…

– И что? – не понял циркач.

– Нефилим… Не хочу даже имя его поминать, будь он тысячу раз проклят! Когда напал на Ожерелье и взял меня с сестрами в плен…

Она запнулась, часто моргая, видно, что каждое слово дается непосильным трудом.

-Ударил меня. По щеке, – совсем тихо добавила она.

Страг кивнул, ожидая, что будет дальше. Мол, ударил, скажи спасибо, что не убил.

– Угу. И что?

– После удара осталась метка, – пояснила девушка неохотно. – Она заметна лишь, когда смотрюсь в зеркало или в воду…

– И что? – повторил Страг, все еще не понимая, в чем, собственно, проблема. – Он оставил царапину? Так ее не видно совсем.

Аэлло надула губы.

– Неважно, – бросила она. – Пойду все же попробую искупаться.

Огонь жадно поглощает дома с умершими. Пламя танцует погребальный танец, бросая отблески на лица Хранителей. Некоторые они просто подпаливают, некоторые поливают горючим маслом, которое находят в погребах.

На лице Араона глубокая скорбь – в огне исчезает деревня, в которой вырос и возмужал. В домах трещат рассохшиеся бревна, лопаются от жара стекла в окнах.

А когда на его глазах пылал просторный дом на окраине с окнами в зеленых узорах окнами, он хмуро отвернулся, не в силах смотреть.

– Знакомые, что ли? – поинтересовался Гнур с сочувствием. – Друзья?

– Я в этом доме вырос, – тяжело проговорил целитель. – Я там похоронил мать…

– А сжигаем тогда кого? – не понял гоблин.

Араон пожал плечами.

– Там трупы соседей. Видимо, надеялись отыскать у меня лекарства.

Когда подпалили очередной дом, и пламя охватило со всех сторон танцующими желто-красными лентами, изнутри послышались крики. Хриплые, старческие. Вслед донесся громкий кашель.

Хранители и целитель переглянулись. Страг охнул, дернулся, чтобы вбежать внутрь, но Гнур и Аэлло повисли на нем, как камни.

– А ну стоять! – орал гоблин. – На тот свет захотелось раньше времени?! Стоять, говорю!

– Страг, не надо! – умоляла гарпия, махая крыльями, чем создавала дополнительное усилие, чтобы удержать циркача.

– Там же человек! Сгорит заживо! – рычал поединщик, уже практически вырвавшись из их крепкой хватки.

– Там изъеденный чумой старик, – сказал Араон. – Побереги силы на другой случай!

Страг нехотя угомонился. Угрюмо смотрит на объятые ревущим пламенем стены и крышу. Языки огня лижут пустые оконные проемы, в небо валит черный дым. Обреченно махнул рукой.

– Я бы мог его спасти.

Они предали огню еще пару домов. Из следующего раздались детские крики. Аэлло встрепенулась, словно в ней проснулся материнский инстинкт, дернулась вперед. Однако стена пламени, в которую стремительно превращался просторный двухэтажный дом из толстых бревен, заставила остановиться.

В ступор впал даже Гнур, по лбу от напряжения пробежала глубокая морщина, брови сшиблись на переносице.

Страг торопливо вылил на себя стоявшее рядом, у колодца, ведро с водой и помчался к дому. Никто и ахнуть не успел, как поединщик исчез в частично охваченном пламенем дверном проеме, откуда валит черный дым, стелется по стенам и поднимается в небо.

Хранители слышали изнутри грохот падающей мебели, балок, топот ног и отчаянный детский плач. В расширенных от страха глазах Гнура и гарпии читалось – Осколок!!!!!!!!

Вскоре, когда все стихло, и, казалось, Осколок Талисмана придется выкапывать из пожарища, из двери выметнулась дымящаяся фигура.

Страг напоминал демона – всклокоченный, на потемневшем от копоти лице ярко горят зеленые глаза. От Страга идут струйки серого дыма, в нос шибает запах паленых волос. Но он все же прижимает к груди пятилетнего мальчика – тот спрятал лицо, уткнувшись в широкоплечего человека. Чужак теперь выглядит еще страшнее, чем раньше, а короткие волосы на голове едва заметно подпалены. Торчат в разные стороны, как иголки у ежа.

– Возьмите его! – прохрипел Страг.

Аэлло тут же взяла ребенка.

Циркач бросился к ведру с водой, которое, пока бегал в дом, догадался набрать Араон. Вскинул на могучих руках и опрокинул себе на голову. Громко и резко зашипело, как будто плеснули на раскаленный металл. От Страга повалил пар, он устало смахнул с лица воду. Ведро со стуком упало обратно на траву.

– Разрази меня гром, – прогудел он. – Уж думал, поджарюсь как поросенок.

– Ты настоящий циркач, – похвалил гоблин, – такой фокус провернул, да еще и остался жив – не каждый сможет!

Тем временем Араон с Аэлло осматривали спасенного из огня мальчика. Чернявый, одетый в обгоревшую ветошь, неимоверно худой. Гарпия шепчет, чтоб не волновался – все позади, бояться больше нечего.

Лекарь достал из-за пазухи фляжку с целебным отваром, поднес ко рту малыша и заставил несколько раз отхлебнуть. Малец едва проглотил. На лице такое отвращение, как будто взрослые заставляют глотать скользкую, противную лягушку и клубок копошащихся червяков.

– Вот так, – проговорил Араон с улыбкой, – теперь пойдешь на поправку. Отвар горький, но чуму прогоняет, как чеснок всякую нечисть. Проверил на себе.

Мальчик слабо улыбнулся. Он лежит на руках у счастливой гарпии, смотрит на нависшее над ним милое женское лицо, любуется длинными светлыми кудрями. А от торчащих за спиной крыльев на детском личике вообще полный восторг.