Владислав Цепеш - Стальные крылья. Проба небес [СИ, недописано]

Поставив жирную точку в едва не случившейся драме.

Неторопливо набирая высоту, я успел разглядеть, как, недовольные моим поступком, красавицы, всей группой потянулись в одно из ближайших кафе, наверняка, чтобы перемыть мне кости и обсудить бескультурье нынешней молодёжи.

Звонок личного телефона госпожи Ивамото мягкой трелью привлек внимание хозяйки.

– Да Ичика, это я. – Улыбнулась Александра, услышав знакомый голос.

Однако, с первыми секундами разговора благодушие сменилось недоумением, переросшим в недовольство.

– Как отослал? Куда?!? Что значит «по-быстрому»?? Какой еще остров!?! – Только и успевала спрашивать она.

Спустя минуту, она уже возражала, активно приводя свои аргументы.

Но полемике не суждено было состояться, поскольку её телефонный собеседник, дав краткие объяснения, прервал связь.

Стиснув, до побелевших костяшек, матово-серый прямоугольник коммуникатора, Саша откинулась в кресле, напряженно всматриваясь в стену.

– Оперился наш птенчик, ничего не скажешь. – Негромко прозвучало в кабинете, после нескольких минут напряженной тишины.

Вскоре, глава академии вернулась к своим обязанностям, перед этим что-то черканув в ежедневнике чуть резче обычного.

Тем временем, белоснежный НД, продолжал следовать к цели.

Если и есть слово, которое может передать суть полёта, то это – Восторг.

Что в первый раз, что в сотый, это было словно жажда, которую нельзя утолить.

Когда нервы звенят, будто натянутые струны, когда в груди радостно замирает сердце, а голова кружится от кульбитов и виражей – я чувствовал себя живым.

Живым как никогда.

Ну, а то, что во время полета я изредка ругался матом, так это исключительно от переизбытка чуйств.

Но, вернемся к нашим баранам.

Предупредив начальство об отлучке, я тем самым убивал двух зайцев, – отводил неприятности от своего эскорта и переводил свою отлучку в формальный статус (хотя судя по тону Саши, по возвращении мне выскажут).

Однако, помня об одном печальном эпизоде в покорении высот, решено было перестраховаться.

А значит, перед тем, как робинзонить, следовало обрубить все возможные «хвосты».

В осуществлении задуманного помогло кучевое облачко, нырнув в которое, я активировал все средства маскировки, в том числе и оптический камуфляж, делавший меня похожим на едва мутноватый хрусталь. После чего, снизившись под его прикрытием, продолжил полёт.

Надеюсь, что наблюдающие за мной, если таковые и были, оценили шуточку, когда доспех «входит, но не выходит», бесследно растворяясь в белой вате водяного пара.

Тем временем, необитаемый остров становился все ближе и ближе.

Попутно, за время полёта, я пытался разобраться в новых ощущениях, возникших во время использования Белой Брони.

До той приснопамятной схватки, НД ощущался как часть тела, и за время многочисленных вылетов я сроднился с ним как со второй кожей.

Но сейчас все было несколько по-другому, не плохо или неправильно, а просто… иначе.

Слияние ощущалось… бодрее, если об этом можно было так сказать.

Будто тождество человека и машины стало ощутимо ярче и глубже (хотя куда уж дальше-то!?) миновав некую, ранее неощутимую, границу.

Надо добавить, что за время пути к намеченной цели, выявилась любопытная закономерность.

Суть которой была в том, что чем быстрее и резче маневрировал доспех, тем менее прозрачной становится маскировка, в отдельных случаях мутнея до непрозрачности.

И, соответственно, наоборот.

Вскоре, две сотни километров, отделяющие меня от цели, подошли к концу, а на горизонте, стремительно разрастаясь по мере приближения, показался искомый остров.

Местом для экспериментов я решил выбрать один из тех небольших клочков земли, чья каменистая почва, малые размеры, и значительная удалённость делали его совершенно непригодным для обитания.

А учитывая скалистые берега, на десятки метров, возвышающиеся над волнами и кучу рифов, усеивающих близлежащие воды (и это при полном отсутствии судоходных бухт), то лучшего места уединения было не придумать.

Голубая мечта выживальшика-интроверта.

Все же, объективности ради, стоило добавить, что существовал способ попасть на эту негостеприимную сушу, хотя и доступен таковой был не для всех.

Но с помощью вертолёта (о чем недвусмысленно свидетельствовал ярко-желтый квадрат посадочной площадки) сюда кто-то редко, но регулярно летал.

Это свидетельство рук человеческих, чья лимонная желтизна резко контрастировала с серо-коричневым цветом камней и темно-зеленой листвой, находилось в относительном порядке, внушая мне здоровые опасения.

Поэтому, перед приземлением пришлось сделать, из предосторожности, пару кругов, попутно сканируя местность на наличие разумной жизни.

Так как, оказаться в непрошеной компании «заплутавшего геолога» мне совершенно не улыбалось, но, к счастью, остров был безлюден.

Несмотря на внешнюю угрюмость островка, его центральная часть (защищенная каменной чашей берегов) была покрыта довольно необычным лесом, чей нетронутый вид наводил мысли о заповеднике, коим, как выяснилось позднее, он и являлся.

Перед тем, как начать свои эксперименты, я все же не смог удержаться от небольшой экскурсии по девственному уголку заповедной природы.

Скользя над лесными травами, что не знали ноги человека, я любовался древесными патриархами, излучающими спокойную силу прожитых веков в каждой хвоинке и складке коры.

Чем-то эти деревья напоминал тисы, во всяком случае, родство было очевидным.

То было удивительный лес, где каждое дерево – целый мир.

Стоило поднять взор к небу, как взгляд утыкался в непроглядный зеленый купол, расчерченный переплетением узловатых сучьев, черных, изломанных… и прекрасных.

В сказках, что я помнил из детства, все темные боры, где обитали хозяева лесов, были именно такими.

Мрачными, суровыми и тенистыми.

И лишь изредка величественная тишина нарушалась звуками птиц да скрипом ветвей.

Впечатлённый величием живого храма, я тихо покинул его своды, дав себе зарок побывать тут еще раз.

А теперь за дело, но сначала стоило кое-что уточнить.

Стоило приблизиться к единственному свидетельству антропогенного присутствия, как мои догадки подтвердились.

Возле вертолётной площадки висела широкая табличка, согласно которой, я посетил «Вулканический остров Микоядзима, являющийся уникальным памятником живой природы, на территории которого произрастают десятки эндемичных растений и обитают редкие виды животных, занесенные в красную книгу…» и в таком же духе еще несколько строк.