Владислав Морозов - Охотник на вундерваффе

– А что, мысль дельная. Молодец, старшина. Знаешь, я и сам про это думал, вот только послать вроде бы некого. Как оказалось, кроме тебя. Но инициатива наказуема. И, раз уж ты сам вызвался, собирайся.

Я взял бинокль, «ППС», рассовал по карманам (на свой ватник и ватные штаны я для подобных надобностей нашил несколько дополнительных карманов, в частности – внутренних и набедренных, которые неизменно вызывали у тогдашних не видевших «разгрузок» людей удивление) запасные рожки, два пистолета и пару гранат «Ф-1». Кроме того, я прихватил свою инженерно-штурмовую кирасу и два трофейных фаустпатрона, так называемые облегченные «Panzrefaust 30K» с наиболее тонкой из существовавших образцов гранатой, рассчитанные то ли на десантников, то ли на слабосильных гитлерюгендовских говнюков из «Фольксштурма». Небольшой запас трофейных фаустпатронов наша группа всегда возила с собой с момента их появления на фронте, ибо никогда не знаешь, во что ты можешь влипнуть на передовой. Добавлю, что таскать не имеющие ремней фаустпатроны муторно, но к паре этих, конкретных, противотанковых трубок я заранее привязал в двух местах веревочки, слегка облегчив себе жизнь.

Вещмешок я брать не стал, но, поскольку торчать на морозе мне предстояло целый день, я прихватил флягу со слегка разбодяженным спиртом и с молчаливого согласия товарища майора рассовал по карманам в качестве НЗ пару ленд-лизовских (кажется, из авиационного пайка) шоколадок и пачку трофейных галет.

– Ну, не поминайте лихом, – сказал я сослуживцам и вышел на мороз. За мной направились Никитин и Сигизмундыч.

Уже почти повернувшись к ним спиной, я увидел, как Асоян незаметно для окружающих то ли перекрестился сам, то ли перекрестил меня. Оно и понятно – им с Татьяной легче, поскольку они-то оставались на месте, при рации, для обеспечения связи.

Разумеется, сразу же на передовую мы не поехали. Сначала наш «Виллис» заехал в три места, где у нашего товарища майора были какие-то дела. Так что в расположение 1013-го самоходно-артиллерийского полка мы приехали ближе к полудню.

Никитин задерживаться там не собирался, но, похоже, заранее предупредил по радио местное начальство о своем приезде. Командир 1013-го САП подполковник Хрипунов, рослый мужик в овчинной ушанке и пижонской светло-коричневой бекеше, встречал нас у своей торопливо покрашенной белилами командирской «ИСУ» с номером «010».

Остальные машины полка были выстроены в линию в редком леске, метрах в ста западнее. Позиции танкового полка находились здесь же, только чуть дальше (похоже, самоходки находились позади танков на уставном расстоянии метров в триста), у самого края леса. При этом некоторые «Шерманы» и «тридцатьчетверки» размещались в неглубоких окопах. Оно и понятно, танкисты торчали в этом леске несколько дольше самоходчиков и имели время на окапывание.

Никитин до невозможности официально представил меня как человека, прибывшего с важным и секретным заданием, полушутливо попросив командира самоходчиков «любить и жаловать» меня. Командир самоходчиков пообещал соответствовать. Уладив все формальности, наш товарищ майор собрался уезжать. Но я успел кинуть ему напоследок такую идею:

– Товарищ майор! Есть вот какая мысль. Раз в атаку пойдут немецкие тяжелые танки, может, есть смысл раздать пехоте в окопах трофейные «фаусты»? Ведь должен же у них быть хоть какой-то их запас!

– Толковая мысль, старшина, – сказал майор и добавил: – Обмозгуем.

Последующие события не дали основания считать, что он пытался выполнить или хотя бы «обмозговать» это мое предложение. Хотя, может, у пехоты и не было никаких трофейных фаустпатронов или их сразу же сдавали по акту трофейщикам – все могло быть…

Пообещав это, Никитин похлопал меня по плечу (практически «обнял и прослезился»), приказал в случае обнаружения хоть чего-нибудь достойного внимания тут же выйти с ним на связь по рации, простился с командиром самоходчиков, сел в верный «Виллис» и был таков – импортный вездеход резво почесал по лесу, вздымая из колдобин снежную пыль.

Самоходный подпол Хрипунов и его начальственная братва в кожаных ребристых шлемах смотрела на меня и уезжающий джип с некоторым недоумением. Понимаю, что в тот момент я в своем ватнике и стеганых ватных штанах, да еще с двумя болтающимися на плече на самодельных веревочных петлях фаустпатронами и кирасой под мышкой, впечатления облеченного доверием секретного человека ну никак не производил.

А я, приехав на это место, вдруг понял, что, похоже, действительно начинаю ощущать свою главную цель. Теперь я почему-то точно знал, где находится объект моего внимания. В том смысле, что у меня в голове немедленно, как только я начинал думать об этом потенциальном «языке», возникал довольно подробный план местности. Этакий вид сверху, нечто вроде снимка со спутника из наших времен, сделанного в ясную погоду и с хорошим разрешением. Как это, с позволения сказать, «видео» оказалось в моей черепушке – не знаю. Но это явно было еще одним последствием ночного разговора со «знакомой незнакомкой». Прямо-таки «Матрица» какая-то, сплошной мир высоких технологий. Хотя если они такие крутые, то с чего посылают на подобное задание меня, очень мало знающего и как попало вооруженного? Выходит, эти неизвестные «заказчики» все-таки невсесильны?

Так или иначе, но нужный мне неприятный хмырь действительно был здесь, совсем рядом, на немецкой стороне фронта, там, где на этом самом «плане местности» четко фиксировались маленькие темные коробочки стоящих на исходных позициях немецких танков – похоже, картинка показывала обстановку в реальном времени. И объект моего внимания на этой картинке то двигался, то нет в виде маленькой бледно-голубой отметки.

Разобрать что-либо более точно было сложно – он был на максимуме дальности, до него в тот момент было явно больше пяти километров.

Теоретически, конечно, можно было сличить вид из моей головы с картой местности, а потом указать тяжелой артиллерии точный квадрат для работы, но где я потом буду искать этого хмыря, если я это сделаю и немецкая атака сорвется? Ведь мне его конкретную тушку надо будет предъявлять заказчице, причем без разницы, в живом или мертвом виде…

– Старшина, я не очень понял насчет сути вашего задания, – сказал подполковник Хрипунов несколько задумчиво, прерывая поток мои размышлений: – Может, все-таки проясните?

– Охотно, товарищ подполковник. Вечером, когда пойдем в атаку, мне предстоит всего лишь высматривать на поле боя новые образцы фашистской бронетанковой техники. Москву в первую очередь интересуют члены экипажей этой самой новой техники. Желательно в виде пленных, но если захватить живьем никого не удастся – хотя бы их документы.