Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан [линеаризовано]

Вроде бы, местные, при их уровне развития огнестрела, должны быть весьма хороши во всяких там единоборствах. Потому как тут без штыковой ни одно сражение не выигрывается. Но! Как раз по этому же, чисто драка голыми руками развита у них не очень хорошо. Потому как почти у каждого местного работяги, пусть он хоть крестиком вышивает или прачкой вкалывает, на поясе висит кинжал, без проблем попадающий под статью о холодном оружии в моём мире. А у благородных и зажиточных — так и вовсе шпаги и сабли. И как мне, опять же, доложил Игиир, ещё лет тридцать-сорок назад решать конфликты на дуэлях было делом вполне законным и отнюдь не осуждаемым обществом. И даже сейчас, после введения запрета на поединки чести, находилось немало буйных голов, продолжающих выяснять отношения посредством холодного оружия. Благо, срок за убийство на дуэли был не очень большой, да и просто хватало лазеек, как обойти закон. В общем, если у тебя есть нож или шпага, кулаками ты размахивать начнёшь в последнюю очередь. Так что и при изучении боевых искусств в первую очередь ты постараешься научиться владеть наиболее смертоносным из доступного оружием. А фокусы с ломанием досок кулаками и размахиванием ногами над головой — оставишь напоследок… Даже у нас любой крутой мастер единоборств в любой достаточно стрёмной ситуации при наличии выбора не в позу атакующего коалы встанет, а схватится за ствол или за нож. Да и вообще — в моем мире единоборства особенно хорошо развивались как раз в тех странах, где был запрет для подавляющей части населения на ношение холодного оружия или где оно для народа было слишком дорогим удовольствием. В остальном мире это было не более чем забава, культурная традиция либо некое подсобное умение. А особый расцвет боевые искусства получили где-то в веке двадцатом, когда таскать на виду огнестрел или холодняк стало считаться как-то совсем уж неприлично. Вот тут уже уровень всяческих рукомашеств, дрыгоножеств и прочих разновидностей борьбы рванул вверх как на космической ракете, что бы там ни писали всякие беллетристы от спорта о крутизне древних мастеров. Так что по части фехтования или работы с копьём, дубинкой, штыком, мне с местными, конечно, не тягаться. А вот насчёт драки голыми руками — тут, пожалуй что, шанс есть. В общем, надо попробовать.

— Проходи. Эти места специально отведены для сотрудников Бюро. А за тебя я словечко замолвил… Тебя что-то смущает?

— Честно говоря, когда ты говорил про отбор инструкторов для Бюро, я представлял себя это как-то более скромно.

— Хм. Иигрь, — рассмеялся оу Наугхо. — Какой же ты, в сущности, дикарь. Это же Мооскаа! Тут, стоит даже двум воробьям устроить драку из-за корки хлеба, вокруг немедленно соберётся толпа болельщиков, и все начнут делать ставки, общая сумма которых может в разы превосходить бюджет какого-нибудь провинциального городка. Если попытаться спрятать от их глаз подобное зрелище — считай, бунт обеспечен. Разнесут пол-города, но пробьются на стадион. Так что проще организовать и упорядочить эту стихию, нежели бороться с ней.

М-да уж… Мне, конечно, доводилось выступать на соревнованиях. Один раз даже в Москву ездил на юношескую спартакиаду в Лужники. Но даже там посмотреть на нас обычно приходили только родня да знакомые, набиралась максимум пара тысяч зрителей, так что большая часть кресел оставалась свободной. А тут — реально, этакий Колизей, и весь забит до отказа, как будто на футбольном матче высшей лиги. Кажется, даже есть фанаты. В смысле, банды фанатов, выделяющиеся одинаковыми цветами одежды и организованными воплями. Правда, по какому принципу они тут болеют, ведь команд-то вроде нету, я пока так и не понял. Но атмосфера весьма знакомая. Нас, ещё в училище, пару раз вывозили на стадионы в оцеплении стоять. Очень похоже, разве что бардака побольше. У нас-то всё-таки построже с этим, а местные сидят, ходят, толкаются, жрут, пьют, орут друг на дружку и изредка — подбадривая участников без всякого видимого контроля со стороны органов.

Кстати, то что друг на дружку орут чаще, чем подбадривая участников — не удивительно. Чего они там могут разглядеть с верхних ярусов скамеек? Даже я, сидя почти у самого бортика, увидеть и понять могу не многое. Правда, сейчас проходят отборочные туры. Так что на арене, размерами примерно с хоккейную площадку, работают сразу с десяток пар. Фехтовальщики — их много, и уровень у всех довольно разный. Как пояснил Игиир, мне будет полегче, потому как соревнования борцов в таком формате проходят впервые, и участников будет намного меньше.

В каком таком формате? — спросите вы… Да прямо скажем, в формате борьбы без правил! Тут есть отдельно что-то вроде кулачного боя и классической борьбы. Всё отчасти в стиле реслинга и поставлено строго на коммерческую основу. Еженедельные «мировые чемпионаты» проводятся в аналоге местных цирков и варьете. Игиир меня на парочку сводил, чтобы, так сказать, оценить уровень. Театральщины там просто через край, а всяческие правила и ограничения, кажется, созданы только для того, чтобы не позволить участникам закончить схватку слишком быстро или наименее кроваво. Кулачники, например, бьются в круге диаметром метра два, где толком даже не подвигаешься. Так что основная тактика — осыпать друг дружку градом ударов до полного изнеможения, или пока не пробьёшь защиту. В борьбе тоже множество ограничений вроде запрета на болевые, подножки и другую работу ногами, так что побеждают обычно наиболее физически сильные участники. Оно и понятно — приятно, пропуская рюмашку винишка и закусывая каким-нибудь деликатесиком, поглядеть, особо не вдаваясь в тонкости техники, как здоровенные шкафы пихаются и роняют друг друга на пол. Опять же, проще понять, чья ставка выиграла.

— О!! Смотри, смотри, — внезапно заволновался мой приятель. — Видишь, вон там, на почётных местах, только что пришли?

— И кто это? — спросил я, перекрикивая толпу, тоже внезапно пришедшую в возбуждение и отметившую появление этой парочки громким гулом и даже приветственными воплями.

— Ты разве не знаешь? — Игиир посмотрел на меня удивлённо и пристально, словно бы подозревая в каком-то жутком коварстве. — Это же знаменитые мастера клинка Гуус Лии и генерал оу Ренки Дарээка! Эти люди — легенды! О них и о их дружбе поют песни!

— Никогда не слышал, — с иронией заметил я.

— Я тебе потом спою, — на полном серьёзе заявил мне Игиир. — Песню про то, как они совместно бились в морском сражении у Врат, знают даже малые дети.

— Хм… Генерал, я так понимаю, это тот седой старик. А вот тот молодой детина, размерами с нашего Рааста, в пышном мундире и с закрученными усами, похоже, второй, как ты его назвал, Гуус Лии?