Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан [линеаризовано]

Только к вечеру удалось немножко успокоиться. И тут как раз появился мой приятель Игиир, но не один, а в сопровождении какого-то дядьки в мундире. Дядька был мне представлен, как тысяцкий оу Роогки Таасоон, мой теперь непосредственнй начальник, который самолично пришёл меня поздравить и «обговорить некоторые детали». Так что пришлось проставляться, устраивая небольшую пирушку благодарности и прогиба. Впрочем, оу Таасоон оказался вполне нормальным мужиком — старым служакой, вовсе не чванливым и не заносчивым, не дураком выпить и пожрать, к тому же, как оказалось, большим мастером владения абордажным протазаном, участвовавшим не в одной морской и сухопутной битве. На «ты» мы, конечно же, не перешли, ибо «невместно», однако посидели вполне нормально. Он меня малость успокоил, сказав что-то вроде «Ажиотаж пройдёт, а слава останется. И ты, коли не дурак, умей этим пользоваться». Рассказал несколько «правдивых» историй из собственного опыта, показавшихся мне слегка фантастичными, ибо уровень крутизны, на который этот оу Таасоон претендовал, явно был выставлен по шкале гонконговских боевиков, где главный герой, весь в белом, бумажным веером разгоняет толпы нехороших редисок, вооружённых мечами и саблями. Ну да кто не любит приврать? А так, мы куда больше говорили о моей новой службе. Мне в общем и целом рассказали, в чем теперь будут заключаться мои обязанности, предупредили о парочке-другой подводных камней и предложили обращаться за помощью, «если что». Я в ответ выкатил ему свои предложения по оборудованию спортзала, пошиву тренировочной одежды типа кимоно, и даже показал подробный «план тренировок», чем его изрядно удивил — подобный систематический подход тут ещё как-то не прижился. Каждый сенсей обучал студентов в меру своего разумения и воспоминаний о собственном учебном процессе. И даже у армейцев, которым надо было готовить одновременно сотни, а то и тысячи бойцов, вся «наука побеждать» опиралась скорее на традицию и палки капралов, чем на грамотные разработки и знания офицеров. «Как нас учили, так и мы учим»… Оттого каждый хороший учитель, способный не только самостоятельно уделать соперника, но и передать эти умения другим, и ценился столь высоко. Это, кстати, напомнило мне кое о чем и я, нагло воспользовавшись своим положением примы, поинтересовался насчёт Рааста, дескать, «Это мой ученик и всё такое… Как теперь дальше с ним у нас будет?» Не, ну реально, парень мне нравился. Старательный, пытливый, смекалистый — не ученик, а сплошная отрада. А уж о его пользе в практическо-житейском плане и говорить нечего. Всё, что надо, может достать, вызнать, притащить. Мне бы такой помощник тут очень бы пригодился… Оказалось, что отношения учитель — ученик на Земле-2 весьма уважают, и Игиир сказал, что вполне может позволить находящемуся в его подчинении нижнему чину продолжать у меня тренировки, конечно, в свободное от основных служебных обязанностей время. Если, разумеется, у благородного оу Таасоона не будет никаких возражений по этому поводу. У оу Таасоона возражений не было. А когда я намекнул, что от Рааста может быть немалая польза при оборудовании зала и на начальном этапе тренировок, он даже намекнул благородному оу Наугхо, что нельзя ли сделать так, чтобы у рядового Рааста Медведя хотя бы в ближайшие пару-тройку месяцев было как можно меньше основных служебных обязанностей. На что тот, правда поморщившись, ответил согласием.

На прощание Игиир, хитро подмигнув мне, оставил подарок — сегодняшнюю газету. Я уже знал, что на Земле-2 печатают газеты. Однако приобщиться пока случай не выпадал. В отличие от нашего времени, тут они стоили довольно дорого и были доступны только тем, у кого в карманах изрядно звенело золотишко.

Приобщился. Газета была отпечатана на плотной белой бумаге и толщиной скорее напоминала журнал из моего времени, только разве что чёрно-белый. Что, впрочем, компенсировалось обилием гравюр. Сначала шли официальные новости двора сатрапа, государственные указы, списки награждённых и наказанных. Потом — политические новости со всего света, а вернее, официальный взгляд на эти новости. А вот где-то ближе к концу, после сплетен из светской жизни и официальной рекламы Торговых домов, обнаружилось то, ради чего, собственно говоря, Игиир и притащил мне сей рупор — большущая статья, посвящённая мне и моим «подвигам».

Ну что сказать? Написано было в лучших традициях журналистики, то есть, переврано почти все. Меня по-прежнему числили в Даарской страже, и как выяснилось, после «невероятных подвигов на границе» я приехал покорять Мооскаа, ибо всегда почитал его самым великим городом на земле, а мооскаавцев, соответственно — лучшими людьми на свете. Описание своего поединка я приводить не буду — стыдно и невероятно глупо. Не уверен, что писавший это вообще присутствовал при бое, да и сомневаюсь, что он дрался хоть раз в жизни. Иначе даже у оголтелого журналюги не хватило бы наглости заявить, что я схватил своего противника за шкирку и начал с размаха лупить им об землю, «как прачка тряпкой о камни», поднимал его на вытянутых руках над головой, а затем швырял в противоположный угол стадиона… Ага — там до ближайшего угла метров двадцать было! Впрочем, написано было живенько и красочно, а я представал этаким чудо-богатырём с некоторым намёком на образ романтического героя. Чувствовалось, что автор был более чем расположен ко мне. Не иначе, выиграл дофига денег на ставках.

Следовать за попаданцем

Море! Море!! От оно какое, оказывается!

Чудно — вода до самого горизонта на все три стороны. Только за спиной клочок суши, и хотя и знаешь, что тянется тот клочок аж до самого Даара и дальше, за леса, а всё равно, как-то жутковато становится, потому что — Море!

А ить некоторые не боятся по нему на лодках плавать, а мне вот, даже и стоять-то рядом — мороз по коже. Потому ведь, оно вроде как живое. Вроде как дышит, шумно так, и волнами — туда-сюда, туда-сюда… И вдруг начинает казаться, что это сама земля — крохотная щепочка, плавающая посреди огромной лужи, болтается туда-сюда, и в коленках слабость, и пот по спине, и вроде как подташнивать начинает… Море! Огромное, аж не верится, и пахнет, да не водой, а… по-другому. И восторг, и жуть, и изумление!

А Мооскаа-то, оказывается, от моря всего в паре дней езды лежит. Я вот вроде и знал это. А почти месяц в столицах прожил, а ить так и не проникся, пока своими глазами не увидел.

А как я тута оказался? Хе-хе… Жизнь у меня в последнее время — не жизнь, а малина! Иигрь-то наш каким человечищем оказался! Как в большие люди вышел, так меня не забыл, а вытребовал себе в помощники. Оу Наугхо так мне и сказал. Говорит, решил оу Рж’ков в твоей судьбе участие принять и взять к себе в ученики. И коли ты на этом поприще успехов добиться сможешь, то, считай, вся жизнь твоя сложится. Потому как то, что Иигрь знает, никто больше в целом свете не знает, а ты будешь первый, кто его умения перенять сможет. Потому, надлежит тебе во всем ему помогать, учиться со всем прилежанием, и всякого слова его слушаться… Однако не забывай, что ты государю нашему присягу давал, а значит, он и есть твой самый первостепенный вождь, и его интересы тебе должно блюсти впереди интересов кого бы то ни было, включая себя самого. Так что будешь у оу Рж’кова учиться и его изучать. И про всё необычное и странное, что он делает, мне рассказывать. Это не есть предательство твоего учителя. Ибо — Бюро всеобщего блага потому так и зовётся, что о благе других людей помышляет неустанно. Иногда — вопреки их воле, и даже с большой строгостью. Но — сам понимаешь, коли строгий, но заботливый отец не будет дите своё неразумное пороть, наставляя на путь истинный, пресекая шалости и принуждая к наук изучению, — тьфу, слякоть вырастет, а не человек. А может, и вовсе, по дурости своей малолетней, жизни или здоровья лишится. Оу Рж’ков, учитель твой, тут человек новый, многих наших законов и обычаев не знает. Может невзначай в какую глупость влезть или оступиться по незнанию, а поскольку человек он для государства важный, Бюро за ним присматривает, чтоб он ошибок каких не наделал.