Ян Валетов - Лучший возраст для смерти

Ворота оказались заперты, изнутри раздавался басовитый угрожающий лай.

– Вольфодог? – спросил Тим.

– Точно, – Белка кивнула, пытаясь рассмотреть хоть что-то через щели в заборе, но плющ за лето затянул ограду так, что взгляд терялся в зеленых завитках. – Даже если Эва дома, она не откроет. Наверное, стоит у пулемета… Мало ли кто забредет?

– А забредали?

– А как же! Только у фармеров с этим все налажено. В случае нападения зажигают специальный костер, дым – столбом, видно на десятки миль. А дальше остается только дождаться прихода основных сил. Сигнал тревоги передается по цепочке. Через сутки имеем триста стволов, причем конных.

– А если ночью?

– Сигнальные ракеты в закладке. Достаточно дернуть шнур. У них все правильно продумано, Книжник. Иначе бы давно не было бы фармеров.

Вольфодог заухал совсем рядом, за стенкой. Слышно было, как в нескольких шагах топчется и дышит немаленькая зверюга. Из капюшона худи высунулся перепуганный ручной грызун, огляделся вокруг, пискнул робко и снова спрятался в импровизированную нору.

– Может, покричать? – предложил Книжник, который больше всего на свете хотел сесть. А еще лучше – лечь и задрать вверх наболевшие ноги.

– Ага, – ухмыльнулась Белка. – Покричи. Перестань говорить глупости.

Она подтащила рюкзаки поближе к воротам и улеглась, но так, чтобы видеть и подходы к ферме, и створки.

– Ну? Чего стал? Ложись. Будем ждать хозяина.

– А если он не придет?

– Значит, не придет. Тут и заночуем. Лезть на ферму я не буду.

Но ночевать под забором не пришлось.

Через четверть часа, когда закат начал медленно превращаться в сумерки, со стороны поля раздалось мычание и топот копыт.

Ферма стояла на небольшой возвышенности, ближайшая посадка была заботливо вырублена, для верности еще и выжжена, чтобы не закрывать обзор. На Пустошах не любили строиться вплотную к лесу и это было весьма разумным решением. Любой, кто направлялся к ферме, будь то гость званый или незваный, был как на ладони. И сейчас Книжник с Белкой наблюдали, как фармер гонит домой стадо. Оно было небольшим – пяток коров, бычок, трое телят. Сам фармер восседал на рыжей лошадке, не особенно высокой, но крепкой.

– Поднимись! – приказала Книжнику Белка. – Пусть он нас видит. Может, Эва уже его как-то предупредила… Но если нет – не стоит появляться внезапно. Тут этого не любят.

– Этого нигде не любят, – проворчал Тим, вставая.

Завидев у ворот гостей, фермер обогнал стадо и вытащил из седельной кобуры дробовик. Он хотел бы выглядеть грозным, заросшим до ушей волосом мужиком, но был тем, кем был – челом лет шестнадцати, широким в плечах, загорелым, со смешной клочковатой бородой непонятного цвета. В седле он сидел как влитой – это даже Книжник понял, хотя нечасто видел всадников в районе Парка.

Фармер пустил лошадь боком, положив дробовик на луку седла так, чтобы ствол смотрел в их сторону, и высвободил ногу из стремени, готовясь в случае чего нырнуть за лошадиный круп.

Белка выступила вперед, размахивая над головой руками, но в сумерках разглядеть лица было сложно, и фармер крикнул, пригнувшись:

– На месте стой!

Девушка замерла. Книжник тоже на всякий случай поднял руки вверх.

Стадо пошло к воротам. Гремели колокольчики на шеях у коров, налитые молоком вымена тяжело колебались при ходьбе. Тим опасливо смотрел на рогатые создания.

В Парке держали свиней, но кормить их особо было нечем, и свиньи были худые, мелкие и злобные, сами могли сожрать кого угодно. Вот кур и гусей разводили более успешно. Раньше держали и кроликов, но после мора, когда огромное поголовье вымерло за пару дней, Шаман запретил это делать. Так что с крупной домашней живностью в Парке не сложилось.

Зато сложилось у фармеров.

Они разводили и птицу, и свиней, и кроликов. А коровы… Ходячие мясные глыбы с печальными мордами! Фармерские коровы были огромны! Куда больше диров! От них странно пахло: приятно и неприятно одновременно, бока их были раздуты…

В общем, Книжнику от соседства таких здоровых животных было не по себе, хотя они ему нравились.

Зато фармеру явно не нравилось присутствие чужаков рядом с домом. Он оставил стадо толкаться за спиной, а сам медленно приближался к незваным гостям, не снимая их с прицела.

Метрах в десяти он наконец-то узнал Белку.

– А… Это ты, Белка?

– Я, я, Том…

– Кто с тобой?

– Его зовут Книжник. Я за него ручаюсь?

– Парковый?

– Бывший, – сказала Белка, и Книжник наконец-то опустил руки. – Как и я…

Фармер убрал ружье в кобуру.

– И сейчас ты скажешь мне, что тебе нужен ночлег? – он склонился к луке седла.

– Угадал, Том.

– И что ты со своим дружком голодна?

– Снова угадал.

– Иногда я жалею, что сразу не послал тебя к Беспощадному, – ухмыльнулся фармер. – Ты всегда приходишь не вовремя…

Он явно хотел выглядеть крутым челом, а был обычным усталым фармером, проведшим весь день под безжалостным солнцем Пустошей, и ему хотелось домой.

– Что поделать, Том? – отозвалась Белка с той же интонацией. – В наше время гости – всегда не вовремя. Пора к этому привыкнуть.

– Значит, придется пригласить вас в дом… Скажи мне честно, Белка, за тобой идут?

– Да, Том.

– Их много?

Она покачала головой.

– Не знаю. Думаю, что не менее двух дюжин. Нескольких мы убили, но это их не остановило.

Том спешился, перебросил поводья через голову лошади. Тим видел, что фармер думает, как ему поступить.

– Кто за тобой идет, Белка? Нога, Бегун, Облом и Свин?

– Нога уже никогда никому плохого не сделает…

– Будь сыт, Беспощадный… – он приложил два пальца левой руки (указательный и средний) ко лбу. В Парке никогда так не делали. И не говорили. – Твоя работа?

Белка кивнула.

– Они далеко? – спросил фармер. – Как сильно ты оторвалась?

– День пути. Это самое малое. Им нужно обойти Болота, а мы переплыли их на лодке.

– Завтра утром ни тебя, ни его не должно быть в моем доме, – сказал Том серьезно. – Эва снова беременна, а они хотят твоей крови. Мне не нужны неприятности.

– Живи вечно, Том. Спасибо. Утром мы уйдем.

– Заходите, – буркнул он и зашагал к воротам, которые начали медленно распахиваться при его приближении. – Только аккуратнее, я посмотрю, привязала ли Эва Клыка.

Дорога в обход Болота всегда была не сахар.

Каждый раз, выходя на набег, Бегун знал, что на отрезке пути до Сити хоть кого-то да потеряет.

Это была обязательная жертва, словно Беспощадный собирал дань за проход к Пустошам.

После того, как мина в доме Белки прикончила Грустного, Бегун подумывал, что в этот раз их пронесет, но не пронесло.

Солнце уже спряталось за горизонт, пора было останавливать отряд на привал и Облом начал высматривать место для стоянки. Охотники порядком подустали, а наутро предстоял еще один переход.