Коллектив авторов - Точка отрыва

– Это почему?

– Ты в своей швейной машинке вместо сидений два «очка» пробей, а потом пей сколько влезет. Мы-то уже попробовали, так что просто поверь.

– Ясно… – огорчился Седлунд. – Я лично черный кофе не люблю, мне бы разбавить.

– А сгущенку ты привез, как я заказывал?

– Привез, почему не привез. Но…

– Ну вот и продай мне прямо сейчас, я ее тебе к кофе и подам.

– Так ты ее водой разводишь.

– Иначе слишком жирно. Тебе придется покупать новый самолет.

– Будь хорошим мальчиком, подай как есть.

– С условием – торгуете здесь.

– Это как?

– А чего непонятного? Разложились в трактире, столик сами выбирайте, и вперед. Покупатели зайдут, глядишь, и перекусить не откажутся.

– И как они узнают, что мы у тебя?

– На доске напишу. – Гривхольм поставил ведро на дорожку. – И потом прилетать будете – сразу ко мне заходите. Вы что, осенью или зимой на улице торговать решили?

– И вправду, пошли внутрь, – потянул пилота за рукав Миша. – Даже солиднее как-то будет.

– Как угодно, – Стиг скорчил унылую гримасу и отворил дверь с коряво намалеванным волком в штанах и поварском колпаке, – когда я голодный, я готов на все и даже больше.

В «Трактире и кафе» было темновато: верхний свет включали после пяти, а тем, кто приходил ранее, вместе с едой приносили керосиновые лампы. Впрочем, посетитель в этот час был только один. За угловым столиком спиной к двери завтракал какой-то мужчина. Перед ним, прижатая кофейником, лежала вчерашняя «Ньюэнк энд Вэлли Ньюс». Рядом со стула свешивалась большая спортивная сумка; случайный лучик солнца высветил на ее клапане эмблему, которую Миша счел пижонской – черный крест в концентрических кругах, вроде прицела.

– Добрый день! – громко поздоровались Стиг и Миша.

– Здравствуйте, – не оборачиваясь, отозвался незнакомец, отхлебнул еще кофе и перелистнул газету.

Переглянувшись, друзья сбросили рюкзаки на широкую лавку у стены, зашли на кухню, забрали стоявшие на чугунной плите сковороду и ковш с густым черным кофе и устроились в другой половине заведения, поближе к окошку.

Яичницу смели в один миг, благо Гривхольм был дока по ее части: бекона и лука клал ровно столько, сколько требуется, чтобы оживить пресноту яиц и жареного хлеба. Сам Миша почти всегда перебарщивал то с одним, то с другим. Съедобно, конечно, но без восторгов – так, порубать на скорую руку.

Налив по кружке кофе и выдавив туда сгущенки, они блаженно откинулись на спинки стульев. Незнакомец тем временем аккуратно сложил газету, надел куртку, взял сумку, вытащил из-под стола ружейный чехол и пошел к выходу, у самой двери обменявшись рукопожатием с появившимся владельцем.

– Кто такой? – как бы невзначай полюбопытствовал Седлунд, когда Гривхольм подошел к их столику с зажженной керосиновой лампой и пластиковой миской с домашним печеньем.

– В смысле? А, этот. Не знаю, живет где-то неподалеку, иногда заезжает закупиться всяким. Вроде нормальный мужик, я чудиков-то сразу замечаю, глаз-алмаз! – довольно ухмыльнулся он. – Ну что, вы будете раскладываться? Они там псалмы допели, сейчас отец Джей проповедь начнет.

– Дай ты нам спокойно кофе попить. Успеем. А нет, так подождут. Сам-то что на службу не пошел, а?

– Куда мне? Работа. Раньше можно было, а сейчас с десяти утра и не отлучишься никуда. Вчера вон теплоход с севера пришел, привез дюжины две айвиков, тоже жрать потребовали. Да стремные такие. Обычно дикари дикарями, чумазые, по-английски еле два слова связать могут, но безвредные, и к нам тянутся. А эти как раз чудики – держатся важно, балахоны какие-то нацепили, а ноги голяком, как не мерзнут только.

– Ну а ты что?

– А что я? Сварил котел перловки, и хватит с них. Шкурками расплатились, не интересует, кстати?

– Соболь?

Гривхольм замялся.

– Ну, соболь. Но так себе соболь, если честно. Зато дешево отдаю.

– Даром не надо, если так себе. Сам знаешь, тут отличного – завались.

– Да и ладно, поеду в город – продам там, еще и наварюсь. Знаете, какие дурни среди новичков бывают?

– Нам ли не знать, – Миша встал из-за стола, расстегнул рюкзак и принялся раскладывать товар на лавке.

Полтора года назад оба их конкурента объединились и на взятый кредит приобрели «Скайвэгон». Самолет оказался древним и капризным, но спокойно поднимал шесть человек с багажом. Бизнес накрывался медным тазом, пока однажды в пабе Стиг не зацепился языками с мелким клерком, знавшим парочку людей с доступом за Ворота .

Установление деловых контактов не прошло даром для кошелька и печени. Зато каждые полмесяца друзья получали в руки диск, под завязку забитый свежими фильмами, музыкой и прочим развлекаловом. Дела пошли в гору. Пышные мамаситы той части Бивер-Дэма, что зовется «Лос-Бинерос» и усталые хозяюшки из дальних русских поселений на Спенсер-ривер не жалели денег за возможность посмотреть за семейным ужином серию-другую «Марии Мерседес» или «Наследства Екатерины». Майк со Стигом потирали руки и прикидывали, за какое время окупится видеосалон с компьютерным клубом в какой-нибудь глухомани вроде лесопилок Фруа-Гласьяль.

Из первого рюкзака на свет появились два ноутбука с торчащими из всех разъемов кабелями, вязанка разноцветных флешек, монументальные пирамиды компакт-дисков и толстенная пачка газет и журналов. Из второго пилот извлек десятка два коробок с дешевыми видеоплеерами и электронными книгами. Остаток места занимали сладости и специи для Гривхольма, который утащил рюкзак на кухню и принялся распихивать заказанный товар по шкафам.

– Слушай, Майки, можешь один пока посидеть? – несколько смущенно спросил Седлунд. – Хочу проповедь послушать, сто лет не ходил.

– Да не вопрос, иди, конечно. Только ты же католик всегда был?

– Католик. Но ты мне найди в этой глуши священника, раз такой умный.

Пилот немного лукавил: все основные конфессии закрепились в этих местах давно и прочно – и никто иной, как сам Стиг лично прилетал в Джейнсу с отцом Максимом, отслужившим литургию для русских, сербов и греков. Однако католики, как назло, почти все были латиносами, и даже по-английски Седлунд понимал их с горем пополам.

Он махнул рукой и вышел, оставив Мишу перекладывать товар и допивать подостывший кофе. На улице распогодилось, но студеный октябрьский ветерок заставил по-быстрому прошмыгнуть мимо сгрудившихся у входа в церковь мамаш, обогнуть стайку сбежавших с проповеди пацанов и зайти внутрь, притулившись у входа.

Мальчишки, конечно, не пропустили гривхольмово объявление, и ввалились в «Трактир» всей кодлой – ветровки нараспашку, глаза бешеные, шевелюры торчком, от гомона уши закладывает.

– Мистер Майк! А мистер Седлунд с вами? Мистер Майк! Мы договорились с родителями, – самый бойкий парнишка, сероглазый пухляш с пшеничными волосами, прыгал и теребил Мишу за рукав, – Мы договорились! Если оценки в триместре будут хорошие, нам всем подарят приставку! Закажите, пожалуйста, а то вдруг привезти не успеют!