Юрий Гаврюченков - Опасный лаборант

– Готово, – Казаков поставил лебёдку на стопор, перекинул флажок на обратный ход и взялся за ручку.

Денис отпустил поручень и стал тянуть фал, поднимая сеть с тридцатиметровой глубины. Виктор Николаевич вращал барабан, следя, чтобы верёвка ложилась ровно. Смольский аккуратно выбирал страховочный трос.

– Там что-то есть, – доложил Денис, фал подрагивал и, чем ближе к поверхности, тем ощутимее. – Мы, похоже, выудили чего-то!

– Рыбка, – засмеялся Казаков. – Давайте, Денис, не ленитесь.

Вскочив, Муромцев торопливо выбирал мокрый конец, стараясь не дать глупой рыбе опомниться и выскочить из ловушки поверх обода. Когда из-под воды показался жёлтый круг, Муромцев понял, что добыча никуда не делась. Он выдернул сетку до половины и перехватил возле устья, где плотная надставка из парусины примыкала ко входному кольцу. Что-то быстрое металось в подводной части, раскачивая металлический стакан, капроновая часть колыхалась.

– Ого! – воскликнул лаборант, видя, как оно бьётся о стенки. – Не порвал бы.

– Давайте сюда, Денис, – Казаков отложил лебёдку и принял обруч, а Муромцев вытянул из моря полутораметровый конус, в хвосте набитый водорослями. С него лилась вода, внутри что-то прыгало.

Лаборант быстро перелез с кормовой площадки в кокпит. К разбору улова подошла Арина. Планктонную сеть разложили на сланях. Муромцев с Казаковым принялись собирать ткань к ободу, подтягивая добычу. Весть о том, что учёные выудили что-то стоящее, облетела судно. В море развлечений немного, на кокпите собралась вся команда за исключением рулевого. Даже Миксер пришёл поглазеть.

– Давай, юнга, заворачивай свой чулок, – буркнул по-португальски капитан да Силва, но, кроме Ганса, его никто не понял.

Кок подобострастно усмехнулся на сальную шуточку, как могла бы усмехнуться крыса, и вытянул шею, выглядывая из-за плеч. Посмотреть там было на что.

Поверх комка водорослей и прочей подводной дряни вроде икры, рачков и крошечных мальков извивалось странное существо. Его можно было накрыть ладонью, и она бы пришлась точно впору. С виду оно напоминало насекомое. Покрытое хитиновой кутикулой тело состояло из сильно отличающихся друг от друга сегментов, по-разному окрашенных. Тёмно-коричневая голова поблескивала двумя парами чёрных бусинок – глаза в центре были крупнее, боковые мельче. За головой шёл светлый шейный сегмент, из него росла пара ножек. Самая крупная часть, спина, была окрашена в болотно-зелёный цвет и по бокам имела треугольные плавники, буроватые возле тела и к полупрозрачным краям обретавшие снисходящую светло-коричневую окраску. От спинного сегмента шли ещё три, расцвеченные от пепельного к серно-жёлтому. Хвост заканчивался пятью вертикальными лопастями, не гребными, как у креветки, а, по-видимому, рулевыми. Через всю спинку существа шла дорожка из двух рядов чёрных пятен.

– Что это? – первым опомнился Муромцев.

– Сикараха какая-то, – бесхитростно отозвался Казаков, от которого лаборант ожидал услышать нечто более определённое. – Белкина бы сюда. Вы знаете, Михаил Анатольевич?

Смольский только покачал головой. Моряки тоже замялись. Никто не мог сказать, что за неведомое науке животное выловили учёные из морских глубин. Арина принесла планшет и объектив для макросъёмки. Клацнул магнит фиксатора. Рощина выключила бесполезную в море опцию вай-фая, объектив определился планшетом, навела резкость, начала снимать.

– Сажайте в воду, пока не сдохла, – распорядилась Арина, сохраняя файл.

Муромцев зачерпнул прозрачной пластиковой коробкой из-за борта, а Смольский ловко ухватил двумя пальцами существо возле крыльев.

– Осторожней, вдруг оно кусается! – встрепенулась Рощина, но было поздно.

– Здесь не достанет, – хладнокровно ответил Смольский и опустил трофей в контейнер. Зачем-то понюхал пальцы. Брезгливо поморщился. Вытер ладонь о светлые летние брюки, ещё сохранявшие стрелку, мечтательно улыбнулся, посмотрел на начальницу как на вошь и выдал: – Основную опасность вашей жизни, Арина Дмитриевна, представляет избыток принимаемых вами мер предосторожности. Именно поэтому как настоящий учёный вы не состоялись.

Рощина чуть не выронила планшет.

– Что, простите? – она отложила девайс на рундук кокпита, словно готовясь к драке.

Казаков медленно поднялся, Денис замер с открытым ртом, а Смольский назидательно продолжил:

– Настоящего учёного отличает бесстрашие. У него должна быть готовность отказаться от своих убеждений, если они доказательно опровергнуты. Вы же оказались не готовы, собирая материал для кандидатской, и подогнали доказательную базу под свою теорию о неспособности скрещивания земных организмов с ксенобионтами, хотя работы западных учёных подтверждали обратное.

– Это артефакты, созданные на основе дефектной методики, – жёстко сказала Рощина и выбила из пачки сигарету. – Их целью было показать принципиальную возможность переноса ксено-ДНК в геном земных организмов, но не вероятность этого в условиях дикой природы.

– Эксперименты по переносу генов чужих в геном репродуктивной клетки земного организма были поставлены Майером в США, Брауншвицем в Германии и… не помню кем ещё из норвежского Института морских исследований, положительный результат был получен на трёх видах, – перебил Смольский с широкой улыбкой идиота. – Вы постарались их опровергнуть под заботливым руководством Владимира Яковлевича. Надо же, у вас это блестяще получилось.

Рощина резко, по-мужски, чиркнула зажигалкой раз, другой, прикрываясь от ветра. Выдула сквозь стиснутые зубы голубой дымок.

– Большинство специалистов согласны с тем, что скрещивание невозможно, – попробовал вмешаться Казаков, но остановить Смольского не удалось. Трудно было понять, какие муравьи копошатся в его голове.

– Описательный характер вашей диссертации говорит о степени разработанности проблемы и достоверности методов исследования, – Смольский отвесил саркастический поклон. – А также о её актуальности. Ценю вашу поразительную взыскательность к себе, Арина Дмитриевна. Такой глубины научной мысли, как опровержение работ учёных мирового уровня, в стенах нашего института ещё никто не достигал. Надо ли скрывать, что Вас ценят только за организаторские способности и умение находить компромиссы в тяжёлых условиях? Для сборщика образцов это чрезвычайно важно и, наверное, хорошо для завхоза. Плохо, что при этом вы позволили начальнику партии задавить в себе учёного, не оставив даже времени для обустройства личной жизни. Если сильная, умная и способная женщина хочет быть несчастной, она обязательно этого добьётся…

Муромцев вскочил как пружиной подброшенный. Стиснутый до боли кулак готов был взвиться от бедра к подбородку научного сотрудника, но палуба ушла из-под ног. Капитан да Силва приказал поставить грот. Ветер переменился, ударил в борт. Парус наполнился ветром. «Морская лисица» накренилась. Смольский бревном упал на слани.