Александр Пономарёв - Темный пульсар

– Надеюсь, хотя бы этот чёртов антигравитатор работает, – буркнул я, опоясал ремнём цилиндр посередине, зацепил за него клипсы и нажал кнопку включения.

Дисплей загорелся жёлтым, слева высветился крупный ноль из тёмных палочек, а справа – маленькая цифра десять после знака «икс». Я ткнул в одну из двух чёрных кнопок. Вместо ноля зажглась единица. Я потыкал кнопку ещё несколько раз, дошёл до десяти, потом нажал на соседний бугорок и держал на нём палец, пока на экране опять не высветился ноль.

– Профессор, ты гений, – пробормотал я. Горечь обманутых ожиданий уже утихла, осталась только злость на себя, но она не имела к Семакину никакого отношения. – Всё просто до невозможности: регулируем степень уменьшения веса, выбираем подходящий – и вперёд. Так, если я сейчас выберу пятёрочку, то, с учётом вот этой десятки справа, вес бомбы уменьшится в пятьдесят раз. Угу! Ну что ж, проверим.

Несколькими нажатиями я довёл цифру на экране до пяти и попробовал поднять цилиндр. Он легко оторвался от пола. По ощущениям вес заряда действительно не превышал шести килограммов, но какой смысл таскать их на себе, когда можно сделать ещё вполовину легче. Я вытащил бомбу из шкафа, серией коротких прикосновений догнал цифру на экране до десяти и сунул порядочно «похудевший» заряд в рюкзак. Потом поднял с пола шлем, повертел в руках, соображая, куда бы его пристроить. Не придумав ничего лучше, запихал в боковой карман заплечной ноши, вдел руки в лямки и закинул груз за спину.

Возле дверей послышался шорох. Там определённо творилось что-то странное. Взять хотя бы непонятное синее свечение под потолком.

Я выключил налобный фонарь и сразу как будто ослеп. Правда, через несколько мгновений глаза уже привыкли. Помогало всё то же непонятное сияние, благодаря которому кромешная тьма превратилась в густые сумерки.

Осторожно, медленным шагом, стараясь зря не шуметь, я приблизился к колонне, обошёл её с противоположной от двери стороны и выглянул за угол. Непонятное свечение производили маленькие синие огоньки, практически искры. Они появлялись из потолка и, словно снежинки, кружили в воздухе, опускаясь на трупы. Каждый такой огонёк действовал как слабый разряд электрического тока. Сначала подрагивали пальцы мертвецов, потом начинали дергаться руки, а затем трупы вставали на ноги. Зомби брали в руки оружие, лежащее рядом, подходили к двери и исчезали в коридоре. Когда я выглянул из-за колонны, очередной мертвоход в военной форме шагал по лестнице, подволакивая правую ногу.

В это время в коридоре тихо защёлкали выстрелы, как будто стреляли из автоматов с глушителями. Я видел, какое оружие валялось в коридоре и на полу подвала: обычные «Абаканы» да «калаши», а значит, это стреляли не зомби. Чуть позже звонко хлопнула граната, почти сразу ещё одна. В ответ раздалось невнятное бормотание мертвяков, и громко затрещали их автоматы.

Я уже приготовился принять бой, как вдруг сбоку кто-то невнятно пробормотал:

– Сю-юда-а!

Я резко повернулся и обомлел: бывший лаборант звал меня идти за собой.

Зомби увидел, что я смотрю на него, и снова призывно помахал рукой, мыча что-то вроде:

– Надо! Давай!

Может, он и не это говорил, зомби вообще сложно понять, но жесты мертвяка были более чем красноречивы. Думаю, вряд ли в его намерения входило сожрать меня в тёмном уголке. Хотел бы – давно бы уже напал, да и его товарищи по несчастью не просто так полезли под пули.

Снова хлопнула граната, теперь уже ближе. Трескучие очереди зомбарей постепенно затихали. Медлить было нельзя, и я двинулся к мертвяку.

Умрун радостно улыбнулся, если так можно назвать съехавшую набок рожу, развернулся и поковылял в глубь подвала. Я потопал за мертвым лаборантом.

Зомби шёл, выставив левое плечо вперёд, его ноги заплетались, но при этом он передвигался довольно-таки быстро для своего состояния. Я никогда ещё не видел таких шустрых оживших мертвецов – он мчался, как вечерний экспресс.

Ходячий покойник завёл меня в большое помещение с пятью широкими клетками вдоль одной стены и стеклянными шкафами со склянками и чучелами вдоль другой. В клетках находились мутанты: сушильщики, цербер и большеног. Услышав нас, кровопийцы и цербер забесновались, тогда как колосс остался неподвижен.

Зомбарь привёл меня к клетке с огромным монстром.

– Туда. – Он показал рукой на прутья.

– Ещё чего! Сам лезь!

– Выход. – Зомби дёрнул меня за руку.

В свете моего фонаря глаза цербера вспыхнули красным, он зашипел на меня обеими головами, как кошка, топорща усы и скребя когтями по бетону. Двое сушильщиков схватились за прутья руками и щупальцами, громко зарычали, а третий прижался к решётке всем телом и гулко заухал.

– Туда, – повторил зомби.

Я навёл луч фонаря на клетку. Внутри горой возвышался мёртвый большеног. Из шкуры его торчали десятисантиметровые дротики с цветным оперением. Наверное, этот зомби и стрелял в мутанта, готовя того к опытам, когда твари напали на городок, потому и привёл меня сюда. Рядом с ногой мутанта чернели узкие щели канализационной решётки. Похоже, туда смывали отходы жизнедеятельности и кровь подопытных, поливая пол водой из свёрнутого в бухту шланга, который висел в пожарном ящике рядом на стене. Ширина сливного отверстия позволяла человеку моих габаритов протиснуться внутрь.

Я, сняв рюкзак, без проблем пролез между прутьями в клетку. Из слива несло мочой и фекалиями. Пришлось надеть противогаз. С трудом приподняв тяжёлую крышку, я сдвинул её в сторону и, прихватив рюкзак, полез в канализацию.

Стены бетонного коллектора были покрыты толстым слоем бурого налёта. Влажная, блестящая в свете фонарика слизь свисала уродливыми сталактитами с потолка, сползала волнистыми наплывами. Там так сильно воняло, что забористые запахи просачивались даже сквозь фильтры противогаза, туманя разум и вышибая слёзы из глаз.

Утопая по середину голени в вязкой жиже, я приближался к перегороженному массивной решёткой концу трубы. Последние шаги по зловонной клоаке я проделал с выключенным фонариком: серый свет раннего утра на несколько метров проникал в глубь тоннеля сквозь ячейки решётки.

Расстояние между толстыми прутьями было настолько велико, что любой человек без труда мог просунуть сквозь них не только руки, но и голову. Я, стараясь не прижиматься к склизкой решётке, выглянул наружу. Впереди, насколько хватало глаз, тянулось бескрайнее, изрытое оврагами и суходолами поле. Унылый пейзаж разбавляли тёмные пики осокорей, компактные островки тальника и рваные шары кустарников. Проходящая наискось через всё поле длинная цепочка приземистых бетонных пеньков обозначала линию водопровода для искусственного орошения сельхозугодий. Когда-то на эти основания опирались толстые трубы, но за прошедшие с момента первой аварии годы толпы мародёров порезали нитку водовода на куски и сдали в металлолом.