Александр Пономарёв - Проект "Вервольф"

Утром так хочется спать. Особенно, когда тебе двадцать и ты полночи провёл в клубе, отмечая окончание сессии.

Вот она свобода! Наконец-то наступили настоящие каникулы! Впереди два месяца кайфа и полного безделья. Ещё бы так телефон не трещал. Кому я понадобился в такую рань?

Вставать не хотелось, но кто-то на том конце провода отличался отменным терпением и настойчивостью. Я сел в кровати, приоткрыл один глаз. В распахнутом окне виднелся клин василькового неба и серый угол соседней девятиэтажки. Колыхавший штору сквознячок наполнял комнату запахом сирени, чириканьем воробьёв, степенным гурканьем голубей и шорканьем метлы старой дворничихи.

Телефон не унимался, от его трезвона в голове сотня дятлов долбила мозг, отыскивая зарывшихся в извилины тараканов.

С тяжёлым вздохом я свесил ноги, провёл языком по пересохшим губам. Очень хотелось пить. Во рту будто кошки нагадили. Ощущение такое, словно я с самого рождения не чистил зубы, а ел только булки и сладости. Зачем мы вчера столько пили? А ведь я хотел только пару рюмок пропустить.

Так и не дождавшись, когда угомонится телефон, я схватил с тумбочки надоевший аппарат, ткнул пальцем в экран и рявкнул:

— Алё!

— Хорош дрыхнуть, Саня! — заорала трубка голосом Лёхи из третьей группы. — Ты так все каникулы проспишь. Давай, собирайся быстрее, а то опоздаем.

— Куда опоздаем? — спросил я и широко зевнул.

— Ну ты дал! На самом деле забыл или так, прикидываешься?

— Ничего я не забыл, — сказал я, лихорадочно вспоминая вчерашний день.

Мозг затрещал от приложенных усилий, но память стала понемногу проясняться.

Так! После экзамена мы собрались в общаге у Димона, раздавили пару бутылок «Сибирской» и пошли к девчонкам в 425-ю, где полирнули пивком. Через час кто-то из хозяек притащил трёхлитровый пакет «Каберне». Мы его приговорили и понеслась.

Помню, Ленка первой крикнула:

— Хочу в «Москву»!

Вслед за ней и остальные барышни заверещали:

— В «Москву»! В «Москву»! Ну прямо как на премьере «Трёх сестёр» Чехова. И выразительно так, разве что только руки не заламывали в душевном порыве.

Дорогу в клуб я ещё помнил, как и фейс-контроль в лице вышибалы, и первые несколько минут внутри точки, наполненные вспышками света и грохочущим клубняком, а вот дальше провал: чёрно-белая рябь, как на выключенном канале.

— Эй, Саня, ты опять там уснул что ли?! — крикнула трубка. — Давай бегом. Димон за мной уже приехал, минут через пятнадцать будем у тебя.

Телефон коротко запикал. Я бросил его на кровать. Шлёпая босыми ногами, потопал в ванную. Проходя в коридоре мимо шкафа-купе с зеркальной дверью, бросил короткий взгляд на тощее отражение в трусах.

М-да! До Стэтхэма мне, как до луны. Впрочем, если постараться, за лето можно мышечную массу набрать. Ростом бог не обидел, костями тоже, значит, и мясо нарастёт.

Ах да, забыл представиться. Александр Грачёв, студент второго… пардон, со вчерашнего дня уже третьего, курса факультета иностранных языков Волгоградского государственного университета. Для друзей просто — Саня Грач.

Прозвище получил, как сокращение от фамилии. Хотя кто-то из ребят говорил, будто я и в самом деле похож на птицу. Типа, волосы у меня чёрные, как крылья грача, лицо узкое, худое, глаза цвета безлунной ночи, нос великоват по размеру и с крупной горбинкой, прямо клюв какой-то, а не аппарат для перекачивания воздуха в лёгкие и обратно.

Пока умывался и чистил зубы, лихорадочно соображал, куда мы намылились в такую рань. Часы в телефоне показывали пять утра, когда меня разбудил Лёха. Неужели на рыбалку? Пора завязывать с неумеренными возлияниями, а то так недолго и до амнезии добраться. Хотя, если учесть лакунарные провалы памяти — палимпсест налицо.

Наскоро приведя себя в порядок, я, на всякий случай, вытащил из шкафа потрёпанный рюкзак с двумя внутренними и одним внешним карманом. Выглядел он неважно: брезент от старости побелел, левая лямка сшита внахлёст, резаная дырка в правом боку, кожаные ремешки потрескались и висят раздавленными дождевыми червями. Я побросал туда кое-какие вещи, хотел взять резиновые сапоги, да вовремя вспомнил, что пока ещё ими не обзавёлся.

После сборов я отправился на кухню, где с трудом умещались стол, несколько табуреток, старый холодильник и газовая плита. Поиски «долгоиграющих» продуктов ни к чему не привели. Ни тушёнки, ни рыбных консервов, ни полукопчёной колбасы. Ладно, так обойдусь. Главное, деньги не забыть. Заскочим по дороге в магазин, там и затарюсь.

Ко времени, как телефон снова запел, я был уже полностью готов к рыбалке, походу, ну или куда мы там собрались?

— Саня, ты где? — громко осведомилась трубка. — Выходи, мы уже приехали.

Я хотел было спросить, что за мероприятие мы затеяли, но передумал: ребята всё равно в разговоре обмолвятся.

Через минуту, с рюкзаком за спиной, в застиранных джинсах, коричневой ковбойке, армейских берцах и кепи с накомарником, до поры спрятанном в боковом отсеке, я спускался в лифте с восьмого этажа. Карманы брюк оттягивали связка ключей и бумажник с тремя тысячными бумажками.

Пока стальная кабина щёлкала, отмеряя пройденные этажи, я знакомился с любовными перипетиями Машки-десятиклассницы. Судя по количеству и содержанию записей, героини мексиканских сериалов ей и в подмётки не годятся. Здорова девка!

Лифт дрогнул и распахнул двери. Я шагнул в пропахший кошачьими метками коридор. Под потолком моргала лампочка на белом шнуре, ряды унылых почтовых ящиков разбавляли пустые глазницы оторванных дверок, неумелые граффити пестрели на исцарапанных бело-синих стенах.

Соседский кот Кеша истошно орал у коричневой фанерной двери. Я едва толкнул её, как он стрелой вылетел во двор, спугнув ворковавших на крыльце голубей.

Я вывалился на улицу следом за ним. Кошак уже крутился на куче песка, выбирая подходящее для важного дела место. В двух метрах от него в пожухлой траве шумно суетились воробьи, что-то выискивая среди окурков, конфетных фантиков и семечковой шелухи.

На другом конце двора желтела сарайка с односкатной шиферной крышей, там дворничиха хранила вёдра, мётлы, лопаты и лом в два моих пальца толщиной. Помню, как-то зимой я помогал ей долбить лёд, ух и наломался тогда.

Сама Ермиловна в сером халате, коричневых колготках и чёрных галошах великанского размера собирала в мешок сметённый в кучу мусор с детской площадки.

Я помахал бабульке, она мне ответила тем же и снова заскребла совком по асфальту.

Возле контейнеров звякали пустыми бутылками местные бомжи: двое неопрятных мужиков, одетых во что попало, и непонятного возраста тётка в шляпе с цветочками, рваной кофтёшке поверх грязного платья и старомодных туфлях с квадратными носами. Судя по тому, как их пошатывало — маргиналы успели принять с утра или ещё не протрезвели с ночи.