Олег Кожевников - Великий князь

Ещё колонна юнкеров не скрылась из вида, как наша команда вышла в путь. Я тоже решил принять участие в размещении корректировщика. Слишком многое зависело от работы бронепоезда. Кроме этого, сработало и обычное любопытство, замешанное на том, что я физически не мог спокойно сидеть и не видеть результатов своей деятельности. К озерцу, которое переплыли казаки, мы вышли довольно быстро, но НП делать там не стали. Неудобно, и того, что творится на хуторе, не видно. Удобное место нашли метрах в трёхстах, а вернее в трёхстах саженях, именно так выразился наш корректировщик, поручик Поклонский. С этой высотки отлично просматривался хутор. В бинокль я разглядел даже пот на лице у одного из латышских стрелков. Он с напарником кололи дрова. Вообще-то, может быть, это был и егерь. Форма у множества снующих людей была одна, вот только оружие разное. У латышских стрелков трёхлинейки со штыками, а у егерей укороченные «мосинки». Если бы я ещё в Петрограде не видел, чем вооружены латышские стрелки, то, увидев панораму хутора «Лосиный остров», сразу бы догадался – где финны, а где латыши. Солдат, вооружённых винтовками со штыком, было больше. Как раз человек четыреста, что согласовывалось с информацией, которую сообщили убежавшие от мятежников казаки.

Разглядывая громадную поляну, где сновали вооруженные люди, мне стало понятно, что это оживление перед построением. Уже видны были отдельно стоящие офицеры, и броуновское движение солдат начало приобретать осмысленность. Люди со штыками на винтовках начали группироваться напротив меня, а егеря ближе к строениям хутора. В костры перестали подбрасывать дрова, а котлы начали убирать. Утренний приём пищи был закончен и, по-видимому, скоро будет общее построение и постановка задач обоим подразделениям. И скорее всего, это захват или уничтожение прибывающего с резервом великого князя.

Моё внимание привлекло осмысленное движение группы людей. А когда они подошли к огороженной частоколом небольшой площадке, я чуть не ахнул. Там находились связанные казаки – человек десять, не меньше. Некоторые сидели прямо на земле, а большинство лежало со связанными за спиной руками. Только приглядевшись, можно было это увидеть через просветы в частоколе. Поэтому я пленных казаков сразу не разглядел. А про площадку подумал, что это своеобразный загон для каких-нибудь домашних животных. А оказывается, вон для чего егерями используется этот загон. Но вскоре мне стало не для анализа качества своих наблюдений. Дикая злоба захлестнула всё моё существо, я, уже себя не контролируя, выкрикнул:

– Поручик, немедленно связывайтесь с бронепоездом и командуйте открыть огонь!

Поклонский, оторвавшись от блокнота, в котором он карандашом что-то записывал, по-видимому, производя какие-то вычисления, изумлённо на меня посмотрел и, как нерадивый школяр, ответил:

– Государь, тут осталось совсем немного, и через минуту я буду готов корректировать огонь бронепоезда.

Ну что тут можно было сказать специалисту – в приказном порядке настоять на своём? И чего я этим добьюсь? Ясно же, что снаряды лягут неточно и только переполошат врагов. А это были стопроцентные враги и сейчас они убивали казаков. Да, вот именно – организованная группа была направлена, чтобы убить моих братьев-казаков за то, что они были верны присяге. А нарушившие клятву верности императору, по крайней мере, латышские стрелки, сейчас штыками закалывали казаков. Ну ничего, скоро мы отомстим за ребят. Успокоив себя этой мыслью, я ответил Полонскому:

– Считайте, считайте, поручик. Удар должен быть неожиданным и точным, чтобы эти гады не успели разбежаться!

Смотреть в бинокль на то, как убивают пленных казаков, было выше моих сил, и я сам решил связаться с бронепоездом. Во-первых, чтобы проверить связь, всё-таки для этого времени длина полевой телефонной линии была значительна. А во-вторых, узнать, не слышно ли звуков стрельбы от станции, куда был направлен мой резерв. Приказ-то приказом, но в жизни бывают разные обстоятельства, вынуждающие подчиненных нарушить распоряжение соблюдать тишину до первых артиллерийских залпов. Но жизнь в этот раз решила сделать мне подарок – всё было нормально. Связь даже лучше, чем когда я звонил Кацу из имения «Липки». Со стороны станции звуков стрельбы слышно не было. Да и поручик Поклонский прекратил заниматься своим блокнотом и отрапортовал:

– Государь, расчёты сделаны, и я готов корректировать огонь бронепоезда.

Я протянул ему телефонную трубку и сказал:

– С Богом, поручик, командуйте открывать огонь!

Сам опять взял бинокль и стал смотреть, чем занимается противник в настоящее время. На обнесённую штакетником площадку я не смотрел – берёг свои нервы, они и так были как натянутая струна.

Первый разрыв снаряда даже для меня был неожиданностью. Я почему-то думал, что по хутору сразу же начнут долбить химическими бомбами, а тут разрыв фугасного снаряда. Да и то не в толпе подонков, а с перелётом. Второй снаряд вспучил землю, немного не долетев. И тогда я понял, что это классическая вилка, и использованы для неё два последних фугасных снаряда, оставшихся для шестидюймовых пушек. А дальше над землёю начали рваться бомбы, начиненные ипритом. Ад пришёл в расположение противника. Жутко было наблюдать за тем, что начало твориться на большой поляне, где несколько минут назад егеря и латышские стрелки отдыхали после плотного завтрака.

Я не стал наблюдать за мучениями врагов, хотя после того как увидел жуткое убийство казаков, только об этом и мечтал. Для внутреннего удовлетворения мне хватило факта того, что основная задача всё-таки выполнена, страдание людей, пусть и врагов, это не для меня. Я засобирался к бронепоезду. И вскоре туда направился, сопровождаемый группой, сформированной для пехотной поддержки корректировщика. В такой поддержке он не нуждался. Если даже случится чудо и какой-нибудь егерь или латыш выберется из этой передряги живой, то у поручика имеются двое помощников и трое связистов, вооружённых карабинами. А мне ещё нужно разбираться с латышскими стрелками, оставшимися на станции.

Когда мы вышли к железной дороге, я решил даже и не подходить к грохочущему орудийными залпами бронепоезду. Зачем вносить диссонанс в важное дело, которым сейчас был занят экипаж этого боевого монстра. Сразу направил свою команду в сторону станции. А когда мы отдалились от грохочущего монстра, услышал звуки перестрелки, доносящиеся со стороны станции. Я приказал ускорить шаг и где-то через час принимал доклад от поручика Симонова. Мои переживания из-за доносящихся звуков перестрелки он успокоил, заявив:

– Государь, задача операции по зачистке станции и прилегающего посёлка практически выполнена. Двадцать четыре мятежника арестованы, девятнадцать уничтожены. Освобождено двадцать семь захваченных ими заложников. Правда, части мятежников удалось спрятаться в местной кирхе. Они отказались сдаться и сейчас отстреливаются. Но положение их безнадёжно, они окружены. Наши потери – один юнкер погиб, двое ранено.