Павел Корнев - Путь Кейна

— Она была так хороша?

— Не то слово, — мечтательно улыбнулся я, вспоминая Катарину. — Вот только, к сожалению, не совсем человек.

— Полукровка? — без особого удивления принял мои слова Арчи.

— Вампир. Одна из немногих, которым не страшно солнце. Одна из тех, в ком можно распознать кровососа слишком поздно.

— Я ж говорю — полукровка, — словно найдя подтверждение каким-то своим мыслям, кивнул здоровяк. — И что ты сделал?

— Ничего. Я был влюблен в нее по уши, — признался я.

— Не очень осмотрительно, — выговорил мне Арчи.

— Тогда меня это не волновало. А потом я без нее уже не мог. Не мог отказаться от полных огня поцелуев, от… И от всего остального тоже.

— И от укусов? — печально посмотрел на меня здоровяк.

— Особенно от них, — улыбнулся я в ответ. — Ты не представляешь, какое это удовольствие… просто не представляешь. Куда там ведьминой паутине или настойке дурман-травы! Это наслаждение в чистом виде. И это затягивает. Каждый раз зарекался, но седмицы не проходило, чтобы на коленях у нее прощения не вымаливал и шею сам добровольно не подставлял. Я теперь, знаешь ли, прекрасно тех бедолаг, что в тени Кровавого Утеса живут, понимаю. Точно тебе говорю: никто их там силой не держит. И защищать своих хозяев они будут до последней капли крови. Крови, да…

— Ты и кровавой горячкой, поди, не один раз переболел? — пропустил мимо ушей мои откровения Арчи.

— А как без этого. Что было, то было. — Рассказывать про до сих пор продолжавшиеся приступы я не стал.

— Ее разоблачили?

— Тень с тобой, в Альме до сих пор никто ни о чем не догадывается, — рассмеялся над наивностью собеседника я.

— Что же тогда произошло?

— Да ничего особенного, просто я слишком долго отучал себя доверять хоть кому-либо, чтобы это прошло бесследно. Кое-какие мелочи меня настораживали с самого начала: странные знакомые, подозрительные встречи, обрывки на первый взгляд бессмысленных фраз. Но что до того влюбленному дураку? — Горло пересохло, и мне пришлось напиться, зачерпнув холодную воду из ручья ладонями. — А потом стало ясно, что меня не собираются делать равным.

Арчи молча кивнул.

— Я все больше оказывался в чужой власти, и мою любимую это вполне устраивало. Медленно, день заднем она убивала мою волю, старательно превращая в безвольного раба! Марионетку, которую можно дергать за невидимые постороннему наблюдателю ниточки! Меня повязали собственной кровью! Я все мог простить, но только не такое откровенное неуважение! — Почувствовав вновь закипающую ненависть, я приложил немало усилий, чтобы взять себя в руки. — А впрочем, я простил и его… Смирился с тем, что не игрок, а всего лишь игральная кость.

— Зачем она это затеяла?

— Хотел бы я знать. Думаешь, не спрашивал? Она клялась, что любит, а у меня не хватало духу выдавить из нее правду. — В глазах посерело, и я глубоко и размеренно задышал, успокаивая сбившееся от волнения дыхание.

— И все же?

— А чего тут гадать? Мой отец обладает немалой властью в Альме, но, выплыви на свет эта история, боюсь, его положение серьезно бы пошатнулось. Вот кто-то и решил разыграть мою карту.

— А то, что его сын водит знакомства с тенями, никого до этого не волновало?

— Это другое. Ты не знаешь, но у нас на севере слишком серьезно относятся к одержимости. Этого бы отцу не простили.

— Или шантаж, или смена канцлера… — тихонько пробормотал себе под нос Арчи. — А могли бы и от законных наследников попытаться избавиться.

— Какая теперь разница? — вяло махнул рукой я. — Главное — я смог вырваться.

— Не думал, что это возможно без посторонней помощи.

— Все намного проще, чем тебе кажется. — Прикрыв глаза, я погрузился в воспоминания. — Она в тот день устраивала прием для особо близких друзей, мне на публике велела не показываться и ждать ее в спальне. Прием затягивался, вино кончилось, я нервничал — скуку никогда терпеть не мог. Ну и вспомнил про заначенный мешочек с порошком чертова корня. Одно время на этой дряни плотно сидел, с тех пор и остался.

— Для вампиров чертов корень — смертельный яд. И для их кровных тоже.

— А то я теперь не знаю! Сам понять не могу, почему не сдох тогда, — рассмеялся я. — Век той боли не забуду. Даже умишком тронулся ненадолго.

— Дальше что?

— Да вот, собственно, и все. Очухался весь в блевотине, в голове будто костер горит, не соображаю толком ничего. И вдруг понимаю — все перегорело. Ничего меня больше здесь не держит. Снова сам себе хозяин. Минут пять, наверное, как безумный по комнате скакал.

— А потом чертов корень отпускать начал…

— Точно! Чувствую — опять на меня это наваждение накатывает, ну, пока решимость оставалась, я остатки порошка и употребил. А там дозы три было, не меньше…

Я замолчал, пытаясь отогнать подступившие воспоминания. Это теперь они казались полузабытым кошмаром, а первые дни спать не мог — настолько было жутко. С криком в холодном поту просыпался.

— В общем, прием тот преждевременно закончился. Я-то хотел только подругу свою порешить, да набежали там всякие защитнички благородные… А как соображаешь под чертовым корнем, сам, наверное, знаешь. Ну и поквитался я со всеми и за все сразу. Правда, до Катарины так и не дотянулся…

— Сбежала?

— Сбежала. И из Альме в тот же день исчезла. А я перехватить не смог — у теней прятался: родня погибших за мой скальп весьма достойную награду объявила.

— И тени не выдали? — удивился Арчи. — Надо же, какие они у вас правильные! Или отца испугались?

— Отец руки умыл, а вот брат скупиться не стал и такую же награду за скальп моего убийцы назначить пообещал. Все знали: он человек резкий, пообещал — назначит. Назначил бы…

— Хорошо такого брата иметь, — усмехнулся Арчи.

— Не то слово. — Я изо всех сил сжал левый кулак, средний палец которого обжег нестерпимый холод на мгновение появившегося черного перстня. — Так что разузнал я, на какой корабль моя любовь села, да и отплыл следом. Вот только в Анаджио ее застать не успел. Ну а дальше ты уже сам все знаешь…

— Ты зачем ее ищешь-то вообще?

— А вот это уже мое дело, — решительно заявил я и не стал отвечать на вопрос, который и сам себе в последнее время боялся задать.

— Все еще ее любишь?

— Все еще люблю.

Я стянул свой серый камзол и старательно принялся замазывать его перетертой травой. На нем и так чистых пятен было немного, а тут он и вовсе стал почти неотличим по цвету от блекло-зеленой листвы.

— Занятная история. — Арчи попробовал подняться на ноги, но побледнел и опустился на землю. — Рассказал бы кто другой — не поверил.

— Надо же, какое доверие! — усмехнулся я. — Пора укрытие на ночь искать.

— Что? А, да, пора, — рассеянно кивнул Арчи. — Сейчас передохну еще чуток, и двинем.