Андрей Посняков - Князь-меч [СИ]

– Славно, что не спросил, да не в этом дело! Крест он свой потерял, золотой, нагрудный. Видать, хотел ведьму приструнить, да потом там и оставил. Забыл! Это с ним бывает. Меня послал поискать. Поможете?

– Да уж проходите, сделайте милость. Поищем.

Радушно пропуская знакомого, Бухгольц погладил усы:

– А точно у нас потерял? Ну, в смысле – у ведьмы.

– Может, и не там. Но проверить надо!

– Проверим… Осторожнее, здесь ступенька скользкая. Вчера масло пролили. Вытирали-вытирали, а все одно – не высохло еще… Гейнц, подай-ка свечку… Да не ту! Горящую, остолоп!.. Сейчас люк отворю… оп! Ну, вот… Давайте за мной, славный рыцарь.

Едва только князь и караульный «сержант» спустились в подвал, как наверху послышался сильный шум и крики. В караулку же вновь постучали, поднимая на ноги недовольных стражей.

– Скорее, парни! Скорей. Там драка. Помогите разнять.

Драка в зале и впрямь оказалась знатной. А началось все с какого-то пустяка, про который потом никто и не вспомнил. Даже зачинщика не вспомнили, кто там кого первый оскорбил да ударил. Вроде немцы – русских. Или наоборот, русские – немцев, кто уж теперь точно скажет? Один только боярин Козьма Косорыл знал все наверняка. Он драку и учинил… по слову князя.

Довмонт действовал решительно и быстро. Как только кнехт отворил замок, князь ту же оглушил его ломиком и, подхватив свечку, откинул люк, заглядывая в подземелье. Пахнуло промозглой сыростью и тленом…

– Ты здесь, Солнышко?

Отважный молодой человек кричал по-литовски, Сауле так и значило – Солнышко.

– Слышу знакомый голос… – глухо отозвались из темноты. – Какой славный сон…

– Некогда про сон! Давай выбирайся скорее! Ходить можешь?

– Да… но не могу. Цепь!

Снизу послышалось характерное звяканье. Недолго думая, спасатель спустился в подвал, дрожащее пламя свечи выхватило из темноты бледную босую девчонку, одетую лишь в разорванную рубашку. Кроме синяков под глазами и кровоподтека на нижней губе, узница выглядела вполне себе транспортабельно. И, конечно, узнала!

– Ты!

– Одевайся, – князь швырнул на пол котомку. – Там башмаки, порты. Накинешь на плечи мой плащ… Давай поторапливайся. Я пока наверх – свяжу караульщика. Как бы он раньше времени не очнулся.

– Цепь! – тут же напомнила Сауле.

– Ах да… – Довмонт покусал губу и хмыкнул. – Однако не такая уж и толстая. Ржавая вон вся. Да и вообще, против лома нет приема!

– Что ты там шепчешь?

– Свечечку, говорю, подержи, ага…

С цепью князь справился быстро, не столь уж она оказалась и прочной. Правда, у Сауле оставались оковы на ногах – этакие ржавые железные браслеты – и звенящие обрывки цепей.

Однако же делать нечего – так, позвякивая, и пошли, не забыв покрепче связать незадачливого стражника. Грузное тело осторожно спустили в подвал, заперли вместо узницы… До утра хватиться не должны бы.

Наверху, в зале все так же самозабвенно дрались! Да что там и говорить, с момента проникновения князя в «караулку» прошло от силы минут пять, а может, и того меньше. Игорь-Довомнт заранее рассчитал все, что можно было рассчитать, в том числе и эту добрую драку, в которой почему-то больше доставалось стражникам. Боярин Козьма Косорыл был человеком не слабым и недаром считался во Пскове не последним кулачным бойцом, очень даже недаром. Как и второй его слуга…

Стражников быстренько оглоушили, после чего, пользуясь всеобщей суматохой, утащили обратно в караулку, где накрепко связали и сунули по кляпу во рты. Можно было бы их, конечно, убить да и не возиться – кунигас Даумантас так бы и сделал. Кунигас… Но только не князь… не Игорь Ранчис. Тупое убийство ему все же претило, к тому же незадачливые стражи явно указали бы на неверный след. Кто там к ним приходил-то? Ах, некий господин де Монсер, доверенное лицо рижского архиепископа? И где он сейчас? Ах, уехал с утра обратно в Ригу, вместе со своим господином… Ну, ищи его теперь, свищи… Хотя… что же выходит – столь славный господин помог бежать язычнице-колдунье? Тогда, может, он и сам язычник, какой-нибудь литовец или курон? Втерся в доверие к духовному лицу, даже, верно, крестился для вида… и вот! Да-да, так все и есть! Язычники… литовцы! Что же насчет русских? Ну, они, конечно, тоже могли… то есть – имели такую возможность. Однако зачем им язычница-то, ага?

К слову сказать, так впоследствии и рассудили. Комтур даже распорядился отправить письмо в Ригу… однако славного рыцаря де Монсера так и не нашли. Верно, и впрямь в жизни такого нет было. Никакой это не рыцарь – литовец, язычник, гад! Незадачливых стражей магистр поначалу хотел казнить, но тут уж вступился комтур. И правда, как на вулкане живем – зачем же верными людьми разбрасываться? Ну, провинились, с кем не бывает. Накажем! Но зачем же жизни лишать? Тем более из-за какой-то там непотребной куронской девки, пусть даже она трижды колдунья и ведьма. Да попадется еще! По всем замкам гонцов отправить…

Это все случится уже после отъезда гостей, после обедни. Башенная стража сменялась в полдень, вот тогда и обнаружили связанных караульщиков, а беглецам было вполне достаточно времени, чтобы спокойно уйти. Тем самым, хорошо знакомым князю путем – через старый нужник, притулившийся к могучей стене замка. Спустились по веревке, ушли, не забыв промяукать. Сработали чисто, и не сказать, что беглецам просто-напросто сильно везло. Вовсе нет! Довмонт же продумал все заранее. Правда, и элемент везения все же со счетов сбрасывать не стоило. Ну, так правда и есть – судьба любит отважных!

Уже забрезжил рассвет, когда князь с юной жрицей обнаружили на дороге небольшой отряд – полдюжины воинов личной охраны именитого боярина Козьмы Косорыла. Первой заметила их Сауле, у девушки был тонкий слух, да и привыкла она к лесам, к густым непроходимым чащобам. Во и услыхала хрип лошадей – Довмонт бы ни за что не просек, не услышал бы.

– Княже! – спешившись, старший над воинами, плечистый чернобородый мужик лет тридцати, поклонился Довмонту, прижав руку к груди. Поклонясь же, не удержался, хмыкнул:

– Непривычно видеть вас без бороды, господине.

Довмонт тоже посмеялся:

– Борода, чай, не глава – отрастет. Медовуха есть?

– А как же! Вона…

– Дайте допрежь деве.

Они согрелись лишь в придорожной корчме, что стояла на Псковском тракте. Это еще была территория ордена, и в заведении хватало всякого подозрительного люда. Какие-то странствующие католические монахи, артельщики, торговцы, скоморохи… Жукоглазые мужики-артельщики больше походили на разбойников с большой дороги, кем, скорее всего, и являлись. Нападать на семерых хорошо вооруженных мужчин, вполне способных за себя постоять, лиходеи, конечно, побаивались. В открытую, вот прямо здесь, в корчме, явно не напали бы… а вот устроив на дороге засаду – кто знает?