Андрей Посняков - Князь-меч [СИ]

– Понял, – вскочив на ноги, князь быстро набросил на плечи плащ и, забыв про шапку, выбежал во двор.

– Коня мне! И, да – собрать всех бояр, воевод, посадника… Пусть на Полночную башню идут. Я там их ожидать буду.

Отдав приказ, Довмонт птицей взлетел в седло и в сопровождении дружинников наметом помчался к западным – полночным – воротам.

– Постор-рони-ись! – закричали глашатаи.

Бросились по сторонам людишки – мастеровые, мелкие торговцы, артельщики… В Троицкой церкви ударили в набат. Тревожный звон тут же подхватили колокола прочих церквей, а также Ивановской женской обители. Во всех концах города кончали работы, бросали все свои дела, собирались на площадях… куда уже были посланы вестники.

Кто-то напал – всем ясно было. Гадали только – кто? Ливонские немцы, литовцы, поляки, полочане, новгородцы, татары, низовские князья? Напасть всякий мог, врагов да недоброжелателей у Пскова хватало. Гадали… однако же большинство склонялось к немцам. Их под Раковором побили, вот они и решили отомстить. Тем более только что, в мае на северных псковских рубежах безобразничали. Они, они – рыцари, чтоб им пусто было.

– Немцы и немцы, да хоть кто! Довмонт-князь, надежа наша, их всех побьет!

На том и порешили – да никто и не спорил. Верили псковичи в своего князя, не раз уже убеждались – надежен, и любого ворога поразит.

Плыл над городом тревожный колокольный звон, и прятавшееся за легкими облаками солнце освещало собиравшийся по улицам и площадям люд. Стоя на площадке воротной башни, Довмонт вглядывался в утреннюю хмарь и спокойно отдавал приказания:

– Посадских всех – в город, немедленно. Посады – сжечь. Лучше мы сожжем, чем немцы.

Спустился с башни вестовой, поскакал…

– Ворота покуда не запирать. Всех, елико возможно, принять. Открытыми держать до последнего. Мосты все смолою облить… поджечь опять же, как немцы появятся. А потом – со всех ног… Таковые смельчаки, я чаю, найдутся?

– Сыщутся, княже, – глава «застенного» ополчения, боярин Кузьма Косорыл уже стоял возле князя.

Да все уже припожаловали: и посадник, Егор Иванович, и епископ Финоген, и воеводы… Кто-то уже и на своих местах был, на стенах, у ворот на башнях. Быстро собрались, каждый знал, что делать – недаром князь постоянно проводил тренировки-учения.

Никакой паники в городе не было – всех паникеров тут же хватали особые летучие отряды. Покуда бросали в поруб, чтоб потом передать сыскным, а уж те вдумчиво разобрались бы, с чьего голоса поют паникеры? В чью дуду дуют?

Отряды ополченцев вооружались прямо на глазах – быстро. Посадским людям выдавали за счет городской казны и щиты, и кольчуги, и шлемы – тоже заслуга Довмонта. Ну, а рогатины, топоры, дубинки да со стрелами луки – это каждый должен был свое иметь.

– Застенье готово!

– Кром готов!

– Воротные готовы… посадские…

Князь отрывисто кивнул:

– Добро. Дозоры вернулись?

– Нет еще.

– Полночные ворота не запирать. Ждать. Остальные – можно.

Вестники докладывали четко и в срок. Никто не ощущал страха… лишь в нетерпении рвались к мечам руки! Эх, порубать бы поганцев! Скорей бы сеча!

– Вот они, княже! – закричали вдруг с угловой башни. – Рыцари! Стяги их. Во-он!

Да князь и сам уж увидел, как из-за дальнего леса вытекала, поблескивая на солнце, длинная броненосная змея рыцарского крестоносного войска. Проходя трактом, растекалась вдоль реки, вздыбливаясь у бродов шатрами. Уже можно было разглядеть и всадников, и пехоту – простых ливонцев и кнехтов. Уже отчетливо виднелись на щитах и стягах черные тевтонские кресты и хищный имперский орел на золотом фоне. Крест – папа, орел – император. Папа и император – нынче враги. Непримиримые! А тут – и крест, и орел – вместе. Эклектика. Парадокс. Загадка.

– Сколько ж их, Господи! – посадник перекрестился.

Немцев и впрямь оказалось много. Словно море, они растекались вокруг Пскова, захватывая пригороды, дороги, мосты через мелкие речушки, лесные селения. Растекались, разбивали шатры и вроде бы как не выказывали никакого намерения взять город приступом вот сейчас, немедленно! Просто начали осаду.

Вернувшиеся разведчики доложили о том, что никаких осадных орудий они в немецком обозе не заметили, и, хотя крестоносное воинство возглавил сам ливонский магистр Отто фон Лютерберг, рыцарей там было мало, в основном кнехты да наемники с побережья, так называемые «моряки». Этих-то имелось во множестве, правда, вот был ли с них толк?

– Прощупаем, – подумав, решил князь и лично отобрал воинов для дерзкой вылазки, которую сам же и возглавил.

Довмонт и его воеводы заранее продумали все: в какое время выступить, где нанести удар и в каком месте повернуть обратно. Как рассчитали, так и действовали – четко, по плану.

Где-то под вечер вдруг резко распахнулись ворота, и на успокоившийся за день орденский караул вылетела конная рать князя! Ведомые боярином Митрофаном ратники завязали скоротечный бой, большая же часть дружины, миновав брод, ринулась к обозам, к шатрам.

Немцы, конечно, заметили врагов и быстро приняли меры. Быстро – как уж смогли. Рыцари немедленно вскочили на коней, выставили вперед копья, пехота же действовала куда как медленнее и даже весьма неумело. Вместо того чтобы встать у рыцарской конницы по флангам, ополченцы и кнехты столпились кучами в разных местах, став легкой добычей для русских мечей!

– За вольности господина Пскова! – опустив копье, Довмонт бросил укрытого кольчугой коня на рыцарский строй. Позади, сразу за князем, неслись дружинники в тяжелых чешуйчатых бронях. На концах копий развевались флажки, сверкали в лучах заходящего солнышка кольчуги и шлемы.

Дрожала земля. Сквозь золоченое забрало – «личину» – князь отлично видел соперника – рыцаря верхом на черном коне, покрытого длинным цветным покрывалом с желтыми и синими крестами. Судя по всему, это был не крестоносный брат, а вассал ордена, но вассал знатный, с собственным отрядом. На глухом шлеме рыцаря был изображен золоченый крест с загнутыми краями, копье перевязывала желто-синяя лента, на щите гордо красовался герб – синий рыцарский шлем на золотом поле.

Разгоняя коня, Довмонт усмехнулся в усы. Замечательная броня! Оружие, шлем, щит – все замечательное, дорогое… можно даже сказать – фирменное. А конь? Каков красавец!

Где-то позади и рядом запели трубы. Крестоносцы ответили им утробным воем рогов. Долго, впрочем, не выли – сшиблись!

Первый удар! С треском сломались копья. Кого-то вышибли из седла, кого-то пронзили насквозь, а кому-то всего лишь раздробили в щепки щит. Те, у кого копья не сломались, их просто выбрасывали. Длинное древко неудобно в ближнем бою. Куда лучше добрый рыцарский меч! Шестопер, палица, секира!