Гарик Шима - Рокировка [СИ]

В эту ночь я выжил, и это главное мое достижение, такой вывод я сделал после того, как все же скрылся от хельговских атак в глобинах пустыни утром, как ни на есть, покинув поле битвы подавленным и почти побежденным воином. А причиной тому, был частый и полный контакт во время рукопашных боев, в эту ночь. Я для себя выяснил, что каждое прикосновение хельга к моему телу, грозит не только ранами, что по сути мелочи. С обладанием способностей почти моментальной регенерации поврежденных тканей, любые раны - для меня пустяки.

Нет, нет и еще раз нет, я испугался другого! А этим другим, было то, что я и не мог предположить. Каждый, малейший контакт с хельгом, что достигал моих оголенных областей тела, приводил к тому, что в мое тело, вливались и проникали они, чистые, в чистом своем виде - хельги, а проникнув в меня, они вели свой бой внутри.

Изначальные харуны и чистые хельги при каждом контакте тел симбионтов, вели свой, исчисляемый миллионами лет бой, внутри наших тел за право обладать нами.

Только в шестом часу утра, измотавшись и практически обессилив от нескончаемых боев, я решил отступить и уйти в пустыню, чтобы набраться сил и изменить тактику, освободить одним нахальным рвением, людей не удалось, да и вряд ли вообще это было, по сути, возможно. Потому что, я еще кое-что понял из опыта встречи с хельгами, они, мне показалось, координировали свои действия, как то на подобии моей функции мыслесвязи, но она у них явно была не электроникой и механикой, эти твари были однозначно био машинами со своими секретами.

И вот теперь, когда я удирал на гравицикле, а за мной оставался только пыльный след, мне нужно было найти укрытие и о многом подумать, ведь следующей ночью, я собирался повторить атаку.

Из всего произошедшего, я понял главное, пусть даже мне не удастся спасти людей вовремя, и они пройдут процедуру перерождения, вступив в ряды врага, мой интерфейс показывал, а точнее открывал мне новую доступную для меня функцию после первого же контакта с хельгами:

«Объект-человек, хельг поражение 100%» «Объект-лагранец, хельг поражение 94%» «Объект-астард, хельг поражения 100%» «Объект-сахир, хельг поражение 100%» «Объект-ранкареанец, хельг поражение 97%» «Объект-зубинар, хельг поражение 74%» «Обратить процесс» «Принять» «Да» «Нет»

Все мои контакты с хельгами фиксировала система харунов, и для всех контактов, система выдавала почти одно и то же:

«Обратить процесс»

Над этим, мне нужно было крепко подумать, ведь, если мои симбионты которых я могу породить, как породил, а точнее возродил сахира, должны точно так же, как я сам, уметь обращать процесс вспять...

- Люмен Ди, Люмен Ди, - я выжимал из гравикара все, что мог, и повторял раз за разом одно и то же:

- Люмен Ди, Люмен Ди, мои симбионты...

Без Скифа, систему харунов безбожно глючило. Мне нужно было, как можно скорей, отыскать управляющий модуль моего предшественника в этом мире и возвращаться в свой. Но, бросить начатое, я уже не мог и твердо решил - эти хельги из пустыни не выберутся...

В просторном зале кают компании, как всегда было тихо и умиротворенно. Помещение, предназначенное собирать внутри своих стен на обычных кораблях, большое количество командного состава в часы отдыха, пустовало. Крейсер «Хьан Ваша» изначально не проектировался, как обычный корабль, но некоторые его помещения все же не подверглись изменениям и остались стандартными, как и на других судах, строившихся в корпорации.

Аслан сидел за большим, на двадцать персон столом, поверхность которого была искусно сработана из Раннэльского мрамора и молча пил чай. Волчонок Акраман, прохаживался, приминая ботинками из боевого комплекта комбеза, густой ворс ковра, застилающего пол кают компании. Он вышагивал по центру зала от стойки бара, до громадного, во всю стену - монитора, висящего напротив и обратно, а вместо комбеза на нем были натянуты длинные шорты и просторная майка. Аслан вытащил брата из койки и волчонок ни долго думая, пришел, в чем был. Лишь только вместо тапок, напялил на ноги, подвернувшиеся под руку, тяжелые, военные ботинки.

- Почему не переоделся? Вид у тебя, как у помятого петуха, брат, - прервал молчание Аслан, поднимая глаза на младшего и ставя чашку с недопитым чаем на стол.

- Так, я подумал что-то срочное, спросонок, так и выскочил, - начал было оправдываться младший, но увидев улыбку на лице Аслана махнул рукой и продолжил прохаживаться по залу, при этом еще руки за спиной сцепил и приосанившись начал изображать того самого петуха, с которым его только что, сравнил брат.

- Шутник, - Аслан усмехнулся над выходкой Акрамана и откинувшись на спинку стула продолжил:

- Сейчас Джул с Аминой подойдут, и мы узнаем, наш это мир или нет, а тебе все шуточки. Скажи, неужели тебе безразлично все, как ты стараешься показать? Неужели в твоем сердце нет волнения? Ведь этот погибший мир, по словам Джул скорей всего наш...

Акраман остановился и, резко обернувшись к брату, взглянул на него, стараясь, что-то для себя высмотреть и понять в родных и знакомых с рождения чертах лица, своего единственного и самого близкого родственника. Он разомкнул руки прекращая кривляться, и чинно подойдя к столу, отодвинул от него один из стульев, после чего сел на него и, навалившись локтями на столешницу, всем корпусом подался вперед, внимательно всматриваясь в глаза старшего брата, оказавшегося напротив него за большим круглым столом.

- Брат, - Акраман тихо сказал и сделал паузу, после чего склонив голову в бок, продолжил:

- Мы столько лет были в пути, пойми, я давно устал волноваться, мой дом давно здесь, а мой мир это вы, Ты и Амина, моя Джул и этот крейсер, это все, что у меня есть. Ты пойми меня правильно брат, я не хочу тебе сказать, что я не люблю и не скучаю по родине, или не чту и забыл, где могилы наших предков, нет. Аслан, ты же знаешь меня лучше всех, даже лучше, чем я знаю себя. Неужели ты не видишь, что я просто стараюсь радоваться малому? Вы моя семья, и вы со мной, мы все живы и среди нас нет и небывало раздоров. Неужели этого мало брат, для того, чтобы радоваться?

Аслан молчал и смотрел на брата, он всегда знал, что под маской веселого и задорного волчонка, его младший, скрывает от всех, себя другого, того, кто, только в моменты бед и опасностей, вырывается из него наружу, того сильного, ярого, мудрого. Аслан, считал, что возвращение домой, так безмерно важное для него самого, должно быть важным и для других, ведь он ради них, все эти годы искал и не оставлял попыток, а при очередных неудачах продолжал искать ни смотря ни на что. А оказалось, что нет. Вот сидит напротив него младший, и в открытую, говорит о том, что его планка приоритетов, оказывается, не зациклена на поиске дома, который они покинули когда-то. Оказывается, для брата всегда было важным большее и это большее у него всегда было и остается рядом.