Александр Нетылев - Зеркало Души [СИ]

Прижимающаяся к нему Мария здорово отвлекала, лишая возможности эффективно планировать, но о том, чтобы попросить ее отодвинуться, он не допускал и мысли. Скорее напротив, он наплевал бы на все планы ради того, чтобы она оставалась рядом с ним подольше…

— Пан Финелла, скажите, а этот… Белый Робин… способен делать свое тело-носителя неуязвимым? — задумчиво спросил поляк, достав еще один листок бумаги.

— Сам по себе он делает неуязвимой только ту часть, которую прикрывает, — ответил Чезаре, — В данном случае левую руку. Но данный конкретный носитель может магически укреплять свое тело, и по донесениям профессора Смита, эта способность Робину передалась…

— Понятно… — что ему понятно, Тадеуш предпочел не уточнять, — Панове…

Он поклонился и вышел за дверь.

— Я, пожалуй, тоже потопаю, — сообщила Нарьяна, покидая свою комнату. Чезаре и Мария оставались одни.

Рассудком шпион понимал, что учитывая, что он и так потерял день форы, нужно заниматься организацией оцепления. Понимал он и что никуда она не денется. Но как и обычно, когда он находился рядом с Марией, рассудок был безжалостно лишен права голоса.

— О чем вы говорили, когда я пришел? — нарушил он, наконец, молчание.

— И это будет первый вопрос, который ты задашь мне, когда мы остались наедине? — спросила девушка, не отнимая головы от его плеча.

Чезаре улыбнулся:

— Ну, больше всего меня интересует, о чем таком ты в последнее время так неловко молчишь в конце каждой нашей встречи… Но я уже решил, что не собираюсь давить на тебя и добиваться ответа.

— Знаешь, я думала, что первый шаг сделаешь ты, — ответила девушка, — Мне… я не могу найти правильные слова… а неловкое молчание давит сильней, чем километры воды над головой.

— Правильные слова… — повторил Чезаре, — Знаешь, я уже давно не пытаюсь подбирать правильные слова в общении с тобой…

Глубокий вдох… И такие простые и банальные слова.

— Я люблю тебя, Мария. Вот так вот просто.

— И? — она повернула голову так, чтобы иметь возможность одновременно лежать у него на плече и смотреть ему в глаза. Мария улыбалась, — Что дальше?

— Дальше… — мужчина ухмыльнулся, — Дальше тебе полагается ответить либо 'Я тебя тоже люблю', либо 'Давай лучше останемся друзьями', либо 'Уйди от меня, извращенец проклятый'. Хотя не исключаю, что ты придумаешь четвертый вариант.

Мария рассмеялась. Смех этот был явно громче и веселее, чем заслуживала немудреная шутка, но все же Чезаре посмеялся вместе с ней. Реакция на его слова говорила сам за себя, но тем не менее, кардинал педантично спросил:

— Итак?

— Прости, — всё ещё хихикая, ответила девушка. Она прикрывала рот ладошкой, словно это могло удержать смех внутри. В уголках глаз блестели слёзы.

— Прости… я тоже тебя люблю, просто… я не так себе все это представляла.

— Ну, разве у нас с тобой может что-то быть нормально или как у всех? — улыбнулся он, после чего, чуть изменив положение, поцеловал ее в губы. Закрыв глаза, Мария ответила. Нельзя сказать, чтобы ее поцелуй был страстным, жарким, горячим. Скорей, наоборот: мягким и нежным, неторопливым, девушка ласкала губы мужчины губами, даже и не думая давать волю языку. Одна её рука скользнула за спиной Чезаре, в итоге обхватив его за шею, а другая заскользила по его груди.

Зачарованный магией момента, Чезаре продолжал обнимать и целовать ее, не торопясь переходить к чему-то большему. 'Только не торопись, не испорть все', - тихо напоминали ему остатки рассудка. О более практических вопросах они уже не заикались: видимо, знали, что понимания в данный момент не встретят. В данный момент он был неспособен думать о чем-то, кроме Марии…

— Почему нам надо было ждать этого момента полгода? — спросила Мария, на мгновение отрываясь от его губ. Она так и не открыла глаза.

— Как бы по-мальчишески это ни звучало, — Чезаре на несколько секунд прервался на поцелуй, после чего продолжил, — Но я боялся отказа.

— А я боялась, что ты скажешь, что ты относишься ко мне не настолько серьёзно… — ответила она, вновь возвращаясь к поцелую и через пару секунд вновь прерывая его, — Что ты относишься ко мне, как к дочери.

Мария отстранилась чуть назад и открыла глаза. Она смотрела строго в глаза Чезаре.

— Ты ведь всегда держался так строго…

— Я опасался, что если я расскажу тебе о своих чувствах, а ты ответишь, что относишься иначе… Ты начнешь отдаляться от меня. Будешь чувствовать себя неловко и избегать меня…

— Два идиота! — расхохоталась паладинка, вновь упираясь лбом в плечо мужчины. Она буквально содрогалась от смеха.

— Это верно, — рассмеялся в ответ шпион, — Но тем приятнее в итоге осознать, что наши опасения были напрасными, не правда ли?

— На самом деле, у тебя было меньше поводов для опасений, — девушка возмущенно отвернулась и сложила руки на груди, — Да и вообще, это мужчина должен делать первый шаг.

— Как это меньше? — улыбнулся Чезаре, лаская ее плечи и касаясь губами шеи, — Какие-такие поводы для опасений я тебе давал?

Она хихикнула и дернула плечом.

— Ну… ты старше, умнее, весь такой успешный…

Кардинал пожал плечами и заглянул ей в глаза:

— Разве все это имеет такое уж большое значение? Любовь и расчет — вещи несовместимые. Никакие доводы и аргументы не изменят главного…

Она вновь рассмеялась и спрятала своё лицо на его плече, подставляя под нос мужчине свои шелковистые, пахнущие мятой и ромашкой волосы, перехваченные широким обручем наушников.

— Знаешь… Я не ожидала услышать от тебя такие слова.

— Я тоже, — улыбнулся Чезаре, — И скажи мне кто пару лет назад, что я это скажу, причем совершенно искренне, я бы не поверил. Но знаешь… Ты — единственный человек, рядом с которым мне хочется не быть сволочью.

Коротко рассмеявшись, он снова поцеловал ее.

— Может, тогда сделаем всё правильно, и ты угостишь меня ужином? — спросила она, когда поцелуй вновь прервался, — Я надену красивое платье, цветы там, танец на балу?

— С удовольствием, — согласился мужчина.

Еще недавно он размышлял, как половчее с этого бала улизнуть… Но такую возможность упускать уж точно не собирался. Как-никак, за несколько лет, что они знакомы, и за полгода с момента осознания им своих чувств к ней, это был первый случай, которым можно было без натяжек назвать 'свиданием'…

— Значит, до завтра? — она подмигнула мужчине, выскальзывая у него из объятий, а затем весело направилась к выходу, почти что вприпрыжку.

— До завтра, — откликнулся Чезаре, глядя ей вслед. Он улыбался. Не усмехался и не ухмылялся, а именно улыбался, что было, мягко говоря, для него нетипично. Сегодняшний позорный провал был прочно забыт, и даже планы дальнейших интриг возвращались в голову медленно и неохотно.