Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя (сборник)

Он положил трубку, жалея, что не было времени поговорить побольше за казенный счет. И снова повернулся к экрану.

А на экране были лишь ветераны; двадцать пар, словно мальчики из детского сада, только, в отличие от детей, смирные и равнодушные ко всему окружающему. Они ритмично и тяжело шагали к выходу. Девушка — впереди. Урбс — сзади. Раз — два. Раз — два…

— Что она их — на каждом шагу фотографирует? — вопрос этот Мерцалов задал, похоже, самому себе как раз в тот миг, когда девушка, повернувшись лицом к следовавшей за нею колонне, в очередной раз шевельнула рычажком своей камеры, что висела у нее на груди.

Колонна остановилась — совершенно одновременно, словно по неслышной команде.

— Вот дрессировка… — снова пробормотал Мерцалов. Ему всегда легче думалось, если мысли озвучивались, тут же становились словами.

«Дрессировка, да, — подумал услышавший это ворчание Милов. — Цирк. И аппарат на груди укротителя. Он может походить на фотоаппарат, а может — на какой-то экзотический талисман. И звери синхронно выполняют движения.

Потом выстрел — укротитель падает — и носороги застывают, совершенно обездвижив.

Укротитель тоже все время держал руки на своем талисмане…»

Милов закрыл глаза, чтобы изображение не мешало думать. Собственно, он все понял намного раньше — когда увидел, как ветераны садились в самолет. А сейчас оставалось лишь четко сформулировать выводы.

О чем тогда говорили, а он подслушал?

Было два аппарата; один украл кто-то сбежавший. И что-то там упоминалось относительно укротителя зверей…

— Ты что — уснул, старый анархист?

Это Мерцалов потревожил раздумья. Милов лишь досадливо мотнул головой.

— Потерпи, скоро все тут закончится — для нас полным провалом. Вот тогда сможешь спать хоть неделю, хоть месяц подряд — никто тебя не побеспокоит…

На дисплее встретились Урбс и господин, что из поликлиники. Пожали руки, поулыбались, обменялись несколькими словами. И колонна снова тронулась.

Как раз в тот миг, когда девица в очередной раз прикоснулась к своей камере.

Берфитт обождал, пока Банкир, как бы случайно дрейфуя по залу, не оказался в двух шагах от него. Но поворачиваться к подошедшему не стал. Сказал как бы в пространство — благо, в это время никого больше по соседству не оказалось:

— Все благополучно?

Банкир ответил:

— Тирию будут атаковать. Вот-вот.

Он тоже смотрел в другую сторону.

— На здоровье, — сказал Берфитт. — Так и нужно было. А в остальном?

— Надеюсь, что все в порядке. Хорошо, что я успел вернуться — меня, как назло, послали в провинцию. А вы — не пора ли вам уехать?

— Я посмотрю, как они усядутся в автобус. И, может быть, с ними и уеду — если не будет никаких осложнений.

Банкир кивнул.

— Встретимся вечером, по условию.

И они неспешно разошлись в разные стороны.

«БМВ» тирийского посольства ходко катил по шоссе. Полдороги до Москвы уже проехали.

Тяжелый, донельзя обшарпанный грузовик неожиданно вырвался с боковой дороги. Преимущественное право проезда было у тирийца, но шофер «Камаза» почему-то не счел нужным уступить. Ему понадобилось сразу же встать в левый ряд: быть может, он собирался сделать левый поворот или развернуться; разрешающий этот маневр знак виднелся в полусотне метров впереди.

Водитель посольской машины принял, насколько мог, влево, стремясь уступить дорогу. Но его возможности были крайне ограничены: левее была уже полоса встречного движения, и навстречу как раз шла полицейская машина на большой скорости.

Грузовик все-таки вмазался в «БМВ», но, к счастью, вскользь; пострадал в основном багажник: крышка его распахнулась, ящик выпал на дорогу. Водитель посольского автомобиля встал на тормоза. Полицейская машина с визгом шин уже разворачивалась позади. Грузовик сдал назад — рассчитывал, похоже, удрать; но один из полицейских уже вскочил на подножку, и шофер предпочел, видимо, не усугублять своей вины.

Пассажиры легковой машины отделались испугом. Пострадала машина; но хуже всего пришлось ящику: при ударе о дорогу он раскрылся, насколько банок покатилось по асфальту. Обычных консервных банок.

Когда пассажиры выбрались из «БМВ», милиционеры — их было двое — уже заканчивали собирать банки; третий возился возле них с каким-то прибором. Четвертый — всего их оказалось четверо — уже готовился составлять протокол.

Дипломаты переглянулись. Можно было протестовать: их багаж мог считаться неприкосновенным. Хотя и оказался на дороге. И старший из ехавших так и поступил: тут же заявил протест и предупредил, что будет жаловаться в Министерство иностранных дел.

Милиционеры извинились, банки вернули до последней. Протокол все-таки пришлось составить. Шофера грузовика задержали до выяснения, увезли с собой, за руль «Камаза» сел один из четверых.

Из машины старший патруля позвонил. Доложил:

— Консервные банки. Фрукты какие-то…

— Так я и думал, — сказал Мерцалов, получив это известие. — Пустой номер.

— Да, — согласился Милов. — Финт, и не очень хитроумный.

Мерцалов рассердился:

— Пока что они оказались хитроумнее нас. Одно из двух: либо вообще вся эта история вам привиделась во сне — что они замешаны в чем-то, — либо они настолько хитроумнее нас, что водят нас за нос, а мы никак не можем сообразить, где они спрятали груз. Или это вообще — фикция.

— Да нет, — сказал Милов как бы равнодушно. — Сообразить я сообразил. Только взять этот груз — здесь и сейчас — мы никак не можем. Хотя он все еще находится неподалеку. Рукой подать.

— Фантазируешь, — недоверчиво проговорил Мерцалов. — Если он здесь, то почему же мы…

— Потому, — сказал Милов, — что кончается на «у».

Он был в отставке, и мог позволить себе разговаривать так с генералом, которого подчиненные побаивались. Но Докингу такая манера не нравилась.

— Может быть, вы все-таки объясните…

— Да уж наверное, — сказал Милов. — Впрочем, вскоре вы и сами все поймете. А куда этих бедняг сейчас повезут? В Пристань Ветеранов? Уже открыли?

— Нет. В клинику, — буркнул обиженный Мерцалов. С некоторого времени он стал обижаться, когда ему выказывалось недостаточно уважения. Подчиненными. Психология генерала — вещь сложная.

— Прекрасно, — сказал Милов. — А мы сможем увидеть, что там будет происходить? Наблюдать, самим не показываясь.

— Ну сможем, — сказал Мерцалов. — Приняты меры. А много ли толку от нашего наблюдения?

— Если будем внимательно наблюдать — возьмем с поличным в самый удобный миг.

— Ты уверен? — спросил Докинг. — Что там мы увидим груз? Тот самый, который я ищу?

— Там он будет, не беспокойся. Никуда груз не делся, просто изменилась технология доставки. Только и всего. Твой груз будет, мой груз тоже там будет в полном объеме.