Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя (сборник)

— Не оперативник, а прямо Нострадамус какой-то, — недовольно сказал Мерцалов. — Так что — прикажешь передать командование тебе? Что скомандуете делать сейчас, господин начальник?

— Ехать туда, — сказал Милов, — откуда сможем видеть клинику. Причем сразу два помещения там внутри. Здесь нам больше делать нечего. Это первое. И второе: обеспечить группу захвата — чтобы оказалась в клинике в нужный миг. Мы сами ее и поведем — когда час пробьет.

— Надеюсь, этот час будет бить не из автомата, — усмехнулся Докинг.

— Ну, будь по-твоему, — согласился Мерцалов. — Идемте, мистер Докинг. Поверим нашему коллеге, хотя это и трудно.

Они вышли. Ветераны заканчивали садиться в автобус. Движения их были неловки и связаны. Мисс Кальдер стояла в дверях машины, пропуская мимо себя каждого. Урбс и Менотти стояли чуть поодаль и негромко перебрасывались словами; не зная, трудно было предположить, что они имеют какое-то отношение к сборищу калек. Два безмятежных иностранца, которых опоздали встретить, и только. Люди, как обычно, во множестве курившие у дверей, этим двоим не уделяли никакого внимания — не в новинку было, а смотрели на ветеранов, не скрывая сочувствия и жалости. В этой стране привыкли к войнам, но еще не разучились сочувствовать их жертвам.

Посадка закончилась, но автобус не трогался. Прошло минуты три, и из вокзала появился Берфитт. Медленно подошел к автобусу, снизу сказал что-то в открытую дверцу, — похоже было, что спросил, — кивнул и поднялся в салон. Тут же и оба иностранца, словно и не заметившие его, быстро приблизились и через секунду тоже оказались внутри. После этого автобус тронулся. За окнами его были видны ветераны — все, как один, закрывшие глаза; уснувшие, надо думать.

Машина Мерцалова, откуда-то вынырнув, затормозила, поравнявшись с генералом и его спутниками.

— Проводим их? На всякий случай, — предложил Милов.

— Не надо, — отверг Мерцалов. — Там водитель наш, так что мы будем в курсе. Лучше поедем — занимать места согласно взятым билетам. Постой, а это еще что за номер?

Он смотрел в сторону дальнего от них выхода, откуда только что показался еще один человек, ему знакомый.

— Какой же это номер? — спросил Милов. — Полковник Надворов, по-моему. А чему это вы так удивились?

— Тому, — сказал Мерцалов, — что ему сейчас следовало бы находиться в Элисте, в тамошнем аэропорту, — проверять, как несут службу. Но наш пострел, как говорится, везде поспел.

Он, насупившись, глядел в спину Надворову, торопливо уходившему к собиравшемуся уже отчалить автобусу-экспрессу.

— Поехали, — сказал наконец генерал.

Места согласно взятым билетам оказались в просторном автобусе с затемненными стеклами; из генеральского лимузина они перебрались туда на Новой площади, и автобус сразу же покатил, чтобы через двадцать минут остановиться невдалеке от клиники, ныне называемой «Ромашка». Автобус этот был набит электроникой до такой степени, что разыскать эти самые места оказалось не так и легко — тем более, что самые лучшие были прочно заняты операторами.

— Что нам нужно видеть? — поинтересовался Мерцалов.

— По моему соображению, прежде всего две операционные. Одну — ту, что, по вашим словам, предоставлена Приюту для обслуживания Ветеранов…

— Номер шесть на плане, — сказал Мерцалов оператору.

— И вторую — где собираются оперировать нашего пациента — того, что по просьбе министерства…

— Ясно. Номер десять. Как ты думаешь — скоро?

— Считаю, они заинтересованы — как можно скорее.

— Черт, — сказал Мерцалов. — Как-то неправдоподобно все это… А без жертв обойтись сможем?

— Боюсь, — сказал Милов, — что одна, самое малое, будет. Первый ветеран.

— Что там с картинкой? — поинтересовался Мерцалов нетерпеливо.

— Готово, — откликнулся оператор.

— А они там не заметят ваши камеры? — встревожился Докинг.

— Там нет камер, — успокоил его Мерцалов. — Совсем другой принцип.

— Интересно, — сказал Докинг. — Какой же?

— Наш, — сказал Мерцалов. — К сожалению, не имею права…

— Оптика — в оконных стеклах? Догадываюсь…

— Чего не знаю, того не знаю, — сказал Мерцалов. Усмехнулся. — Мое дело маленькое: требовать, чтобы картинка была. А уж как они там ее обеспечат — их проблема.

В дверь автобуса постучали. Уверенно.

— Что за новости? — нахмурился Мерцалов. — Лейтенант, ну-ка выгляните, шуганите этого любопытного…

— Это Надворов, — сказал осторожно выглянувший из окошка Милов.

— А… Ну впустите.

— Едва нашел вас, — сказал Надворов хмуро. — Думал, вы в конторе… Что это у вас тут за представление?

Он всмотрелся в экран, потом в другой.

— А, ничего интересного. Так что, пожалуй, мешать вам не стану — у меня своих дел прорва…

— А почему ты здесь? — спросил Мерцалов. — А не в Элисте?

Надворов слегка покраснел.

— У меня невезуха, Сергей Симонович.

— В чем дело?

— Да Загорский этот… Я сделал глупость: взял его с собой, думал по дороге разговорю. А он, как только приземлились там, решил судьбу испытать — пустился в бега. Пришлось стрелять. И, к сожалению — наповал…

— Оставайся, раз пришел, — сказал Мерцалов. — Раз такая твоя судьба. Руки!

— Что?

— Руки! Перед собой! Лейтенант, наручники!

Будь в автобусе просторнее, Надворов, возможно, стал бы сопротивляться. Но тут он был втиснут между двумя электронными шкафами.

— Генерал, да что вы в самом деле…

— Потом поговорим, Банкир, — сказал Мерцалов. — Сейчас недосуг. Милов обещает интересное представление. Скажу только: с Роялистом ты опоздал — мы его успели выпотрошить. Так что зря взял ты на себя лишний грех.

— Банкир? — спросил Милов недоуменно. — Почему банкир?

— Потому что в его распоряжении был весь наш банк данных, — пояснил Мерцалов, даже не глядя в сторону Надворова. — Большой капитал. А он на него получал и немалые проценты. — Только теперь он повернулся в сторону полковника. — Вы перепугались, Надворов, и оттого бросились убивать Роялиста. Зря, все равно, мы на вас уже вышли — с другого боку. Через клинику в Лере. Так что будьте уверены, придется вам спеть от первой ноты до последней. Роялист показал, что вы с ним одновременно лежали в «Гортензии», и оперировал вас обоих доктор Юровиц; вон он — узнаете? А вы о Роялисте знали, видимо, по старым делам. Я еще не установил, кто платил за вас обоих, но не сомневайтесь — узнаю.

Надворов не ответил ничего.

— За этот пропавший килограмм вы тяжело ответите, Урбс! — сказал Берфитт. — Я тоже, но вы — больше всего. И не только деньгами…

— Могли потерять и больше.

— Не только в этом дело. Вы же след оставили!

— Кому? Бахуту? В таких следах они не разбираются.

Они заканчивали мыться. Слышно было, как по соседней