Алексей Калугин - Заглянувшие в Бездну

— Уважаемый, — обратился альтер в маске к Сутакову.

— Николай Несторович, — представился тот.

— Нам пора двигаться, Николай Несторович. Я понимаю, что у вас тут праздник, но мы здесь не в гостях.

— Да! — Николай Несторович решительно поднялся на ноги, переступил через лежащего на полу охранника, затем еще через одного и зашагал к выходу.

Держа под руки, двое альтеров в черном вели в ту же сторону Ксению и Ольгу Николаевну. Которые, похоже, тоже решили, что здесь им больше делать нечего.

— Простите, док, но вас мне тоже придется связать, — сказал альтер.

— Да, конечно, — доктор Карцев сел на стул, который прежде занимал Николай Несторович, и вытянул перед собой руки. Ладони сложены вместе. Кончики пальцев едва заметно подрагивают.

Альтер обернул вокруг его запястий белый пластиковый ремешок, но сильно затягивать не стал. Точно так же он поступил и с ногами врача. Закончив дело, он кивнул мне:

— Идем.

Я почувствовал спазм в желудке. Проклятие, не хватало только, чтобы меня сейчас вырвало.

— Иди, — сказал, посмотрев на меня, доктор Карцев. — Со мной все будет хорошо.

Я быстро кивнул и, переступая через лежащих на полу охранников, зашагал к выходу.

— Сколько тебе стукнуло? — спросил меня альтер в маске.

— Что? — не понял я.

— Сколько лет исполнилось?

— Тридцать три… Говорят.

— И как давно ты здесь?

— Двадцать лет.

— Обалдеть! И за это время ты даже на улицу ни разу не выходил?

— Нет.

— Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

О нет! Он не мог себе представит, что я чувствовал в тот момент, когда переступал порог обеденной комнаты, а охранник, который все эти двадцать лет неизменно следовал у меня за спиной, лежал на полу связанный по рукам и ногам. Ни какой-то конкретный охранник, Хрипатый там или Сопливый, а Охранник, как некий собирательный образ, символизирующий несвободу.

Я шел по коридору, но все еще видел, что происходит в обеденной комнате!

— Слушайте меня внимательно! — Здоровяк, оставшийся в комнате последним, прилепил к стене возле двери маленькую черную коробочку с короткой антенной. На лицевой стороне коробки мигал красный индикатор. — Это датчик движения. Если он зафиксирует то, чего не должно происходить в этой комнате, он незамедлительно отправит мне сигнал. Я же, в свою очередь, нажму Большую Красную Кнопку, и здесь произойдет Большой Бум! Об этом мы заранее позаботились. Поэтому искренне, от всей души советую всем вам сохранять спокойствие и выдержку до тех пор, пока связь между мною и этой замечательной коробочкой не окажется разорванной по причине того, что мы удалимся друг от друга на достаточно большое для этого расстояние. Все понятно?

— Как мы узнаем, что датчик неактивен? — спросил кто-то из охранников.

— Я не знаю, — пожал плечами альтер. — Лучше не торопитесь. Или у вас что-то запланировано на сегодняшний вечер?

Не получив ответа, альтер вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой двери. Он ловко обманул охранников! Никакой взрывчатки в пансионате не было! И на стене висел вовсе не датчик движения — внутри черной коробочки была только батарейка и реле, заставляющее индикатор мигать! Я это знал так же точно, как и сам альтер.

Для того, чтобы попасть к нашим камерам, нужно было свернуть направо. Но мы прошли до конца коридора и поднялись по каменной лестнице с деревянными перилами, которой я прежде никогда не видел. Наверху был еще один коридор со стенами, выкрашенными в грязно-желтый цвет.

— В свое время в этой части особняка располагалась обслуга — кухня, прачечная, мастерские, — ну и слуги жили, — сообщил мне шагавший рядом альтер в маске.

— Я здесь никогда не был, — ответил я.

— То есть вас все время держали в полуподвале? — удивился он.

— Не знаю. Там не было окон.

— Сволочи! — вынес вердикт догнавший нас здоровяк.

Кто-то из шедших впереди открыл дверь в конце коридора. И я почувствовал воздух. Не тот кондиционированный, стерильный суррогат, которым дышал двадцать лет, а настоящий уличный воздух, насыщенный сотнями самых разных запахов, ни один из которых я даже не пытался угадать.

На улице действительно была осень. Было темно, но в слабых отсветах, плывущих из-за угла здания, я видел, что деревья и кусты стоят голые, а на земле лежит снег.

В горле у меня встал комок. Мне казалось, что я сейчас задохнусь.

— Живее, — подтолкнул меня в спину здоровяк. — У тебя еще будет время полюбоваться красотами природы. Сейчас нам нужно поскорее отсюда убраться.

Я почувствовал к нему неприязнь. Да, конечно он был прав. Но все равно мне не нравилась его самоуверенность. Он никогда не был на моем месте, а потому понятия не имел, что я чувствую. Он просто не способен был это понять.

Мы обогнули угол здания, из которого вышли, и я наконец-то увидел, как выглядит моя тюрьма снаружи. Это был роскошный особняк, совсем не похожий на тюрьму. Прежде я такие видел только на картинках в книгах. Я бы мог вечно стоять и любоваться им. Но альтеры в масках все время подгоняли нас.

— Быстрее! Быстрее!

Мы пересекли газон с присыпанной снегом сухой травой и оказались возле высокой стены, к которой была приставлена лестница. Кто-то из освободивших нас альтеров уже помогал забираться наверх Ольге Николаевне.

— До очередного обхода пятнадцать минут, — сообщил кто-то из вольных альтеров.

Только сейчас я почувствовал, что на улице холодно. Но меня это ничуть не напугало. Мне было даже приятно наконец что-то почувствовать. Все же, я застегнул пуговицу на воротнике своей стройотрядовской куртки.

Когда пришла моя очередь подниматься по лестнице, по эту сторону забора, кроме меня, оставались двое: здоровяк и альтер, вручивший мне пакет с тортом. Пакет мне мешал, поэтому поднимался я медленно.

Здоровяк достал из кармана телефон и нажал кнопку вызова.

— Рушан, у нас все в порядке. Как и рассчитывали, семеро человек. Ждем тебя через три минуты. Давай.

Оказавшись на самом верху, я увидел с другой стороны стены точно такую же лестницу. Спускаться было гораздо проще, и вскоре я оказался на земле.

— Теперь я только рад тому, что нас ежедневно заставляли тренироваться, — сообщил мне Николай Несторович. — Иначе бы я не преодолел эту стену.

Я только улыбнулся в ответ. Говорить ничего не хотелось. Я, как губка, всеми органами чувств впитывал новые ощущения. Цвета, запахи, звуки, холодный воздух на коже. Все это казалось мне бесценным даром, которого долгие годы я был насильственно лишен. Мне было хорошо и плохо одновременно. И я не мог понять, почему так?

Последние спустившиеся со стены альтеры принялись разбирать лестницу. Ту, что находилась по другую сторону стены, они, видимо, решили оставить.