Юрий Арис - Наставник

— Уехала и уехала, что с того? — мрачно поинтересовался я.

— Это очень опрометчиво с ее стороны — покидать тебя из-за личных нужд.

Странно как-то это прозвучало. Я решил напомнить ей оригинальную версию:

— Ей нужно было в больницу.

В ответ Виктория лишь рассмеялась — хищно и очень противно, будто я сказал самую большую глупость на свете.

— Ты серьезно ничего не знаешь?

— Я знаю все, что мне надо.

— Брось! С чего бы это она вдруг так резко заболела? Нет, больница — версия для начальства. Которую поддержит моя мама. Но мама также выудила из нее истинную причину ее стремительного бегства с корабля.

Ну-ка, ну-ка, это уже интересно!

— Что же это за причина?

— А, заинтересовался? — хмыкнула она. — Тебе не казалось странным, что она, вся такая больная, прямо сияла? Да она тут секунды на месте усидеть не могла, все нервничала, все спешила на материк! Хочешь узнать причину?

Я кивнул.

— А, не так просто! Я тебе все расскажу, а в обмен ты покажешь мне свое лицо. Лады?

Все-таки люди — торгаши по своей природе. Но эта, надо признать, могла бы запросить и большую цену.

— Я согласен.

— Да просто хахаль у нее на материке!

— Кто? — не понял я.

— Ну, человек, которого она любит. Жених, бойфренд — названий много.

Мне отчего-то стало нехорошо… чисто физически: закружилась голова, защемило в груди. Отчего — не знаю. Наверно, погода скоро будет меняться. Отчего ж еще?

Виктория, не заметившая мою реакцию из-за брони, продолжала:

— Понимаешь, у тех, кто участвует в проекте, с личной жизнью проблемы. Во-первых, секрет нужно хранить даже от близких, начинаются недоговорки, ссоры, как итог — расставание и развод. Во-вторых, тем, кто не познакомился до начала работы, уже трудно найти себе пару. Особенно смотрителям, ведь они проводят со зверями сутки напролет, часто уезжают на задания и не могут сказать своим близким, куда они мотаются, или врут. Мужчины с этим еще как-то справляются, они почти все женаты, у некоторых есть дети. Но у женщин проблем побольше, для них такой ритм сложнее.

Я вспомнил, как Юлия рассказывала о своем расставании с мужем. Нет, о ней думать не надо, Юлия — отдельный случай.

— Я даже предположить не могла, что тут так строго, — Виктория откинула волосы назад, лихо тряхнув грудями у меня перед глазами. — А ведь я всего лишь стажерка! С тех пор, как я начала работу, у меня не было времени на свидания.

Так, она опять переключилась в режим «сисястый карлик-соблазнитель». Но меня сейчас интересовала совсем не ее личная жизнь.

— С чего ты взяла, что у Литы кто-то есть?

— Она же сама сказала моей матери! Дело в том, что Лита недавно брала отпуск и в это время с кем-то познакомилась. Но второй отпуск подряд ей не положен, а встречаться надо! Вот она и выдумала эту историю с болезнью. Она ведь такая счастливая была перед отлетом!

Не хочется это признавать, но Виктория права во всем. Сначала Лита нервничала, боялась, что у нее не получится покинуть корабль. Потом узнала, что все сработало, и обрадовалась. А тот звонок… голос у нее был не больной и даже не серьезный! Она никогда раньше так не вела себя.

Потому что раньше она не была влюблена.

Вернее, она когда-то любила доктора Стрелова, однако к моменту нашей встречи он был уже мертв. Та любовь была старая, незажившая, но уже угасающая. А сейчас появился кто-то новый… Кто-то, к кому она ломанула при первой же возможности, напрочь позабыв обо мне.

Первая моя реакция была болезненной, вторая — агрессивной. Но потом я напомнил себе, кто я и кто она, и злость отступила. Почему я вообще придаю значение похождениям Литы? Мне-то какое дело? Она — человек, я — зверь, между нами по определению не может быть связи.

В то же время, есть Юлия и Оскар и есть человеческая самка прямо передо мной… Делать вид, что мне непонятны ее намерения, — все равно что лгать самому себе.

— Наш договор в силе, — напомнила Виктория. — Я хочу увидеть твое лицо.

В силе так в силе, я же не отрицаю. Усмехнувшись, я убрал чешую.

Можно было догадаться, что она не любоваться на меня будет; и все равно, когда она прижалась ко мне, я невольно замер, насторожился. Я мог бы откинуть ее, но боялся поранить… да и не хотел. Раз уж я решил не врать себе, то можно было признать: я зол на Литу. То, что происходило сейчас, было своего рода местью, до которой моей смотрительнице, по сути, не было дела.

Поэтому я не стал отталкивать Викторию. Сначала я просто позволял ей целовать меня — ощущения были непривычные, я не совсем понимал, что надо делать, чего я хочу дальше. Но неприятно мне не было — с физической точки зрения. Были легкие угрызения совести, но я избавился от них, представив, что передо мной не она, а… кто-то другой.

Все-таки не могу я быть честным с собой.

Постепенно я начал отвечать ей. Забавно… сработали инстинкты, о которых я даже не подозревал. Чем дольше это длилось, тем меньше я думал о том, где я нахожусь, и о том, что я не человек.

Броня местами стала болезненно тесной; я не только целовал ее, я был готов к большему.

И как только я это понял, появилось отвращение. К ней — в меньшей степени, в основном к себе. Я позволяю ей использовать меня так, как ей хочется… можно ли считать это моей победой? Да если сейчас я поймаю и отымею самку дельфина, утром мне будет не так стыдно, как после ночи с Викторией! Хотя в своих глазах я буду еще тем ничтожеством. Брр, лучше и не представлять!

К тому же, после такого эта девица посчитает, что имеет какие-то права на меня и даже — хоть бы вслух не рассмеяться! — власть надо мной.

Но самым паршивым было то, что в своем сознании я целовал не ее… И в постель бы не с ней пошел. Слишком опасная иллюзия, как и сама ситуация.

В общем, дурак я. Но не безнадежный, раз сумел остановиться.

Я отстранил ее от себя — осторожно, но решительно, без излишней мягкости.

Виктория недовольно скривила мордашку:

— Ну что еще?

— Ничего. Кажется, тебе пора спать.

— Не хочу я спать, — она погладила меня по щеке, затем приспустила платье с плеч. Моя броня стала еще более тесной. Так, это уже не смешно, это больно! Но у инстинктов своя логика, которой до моей преданности нет дела: любовь любовью, а род продолжать надо. — У меня на эту ночь другие планы!

Как я и предполагал… Непоколебимая вера в то, что таким вот нехитрым способом меня можно превратить в послушную собачку. Не дождется!

— У меня тоже, — предельно вежливо сообщил я. — Спокойной ночи.

В следующую секунду я перемахнул через поручни и скрылся в черных водах океана.

Утром небо уже застилали тучи; ветер, пригнавший их, набирал силу. Будет шторм, как пить дать, будет, но это корыто должно выдержать. В противном случае, я людям не завидую — их тут так много, что даже я всех не спасу.