Всеволод Глуховцев - Мадьяр

– Витаминские проделки?

– Да уверен! На все сто. Но доказать ни черта не смогу. Концы ловко прячут, собачьи дети.

– Так может, хрен им тогда, а не солярку?

– Нет. Нельзя. Обострять нельзя пока. Можно настоящую войну спровоцировать.

Ну, я спорить не стал, князю виднее. Да и сам я располагал так, что «витамины» вряд ли сейчас при текущих позициях встанут на открытый конфликт. Но хитрожопничать против нас, находить и науськивать полезных идиотов, конечно, не перестанут. Ну и, наконец, логично предположить, что и они тоже слыхали о секретной базе КГБ и тоже ищут ее…

Я сказал об этом. Князь позволил себе рассмеяться:

– Ну еще бы! И в этом я не сомневаюсь. Но у них нет нашего Крота! А значит, нет и методики. Понимаешь?

– А может, они ищут какую-то другую методику?

– Может быть. Но наша пока вернее. Вот это «пока» мы и должны использовать немедля!

– Да.

Я покивал. И это верно. Имеющееся преимущество надо использовать по максимуму. Олег развил эту мысль – и сделал это кратко, точно и солидно. К нему вообще вернулась его обычная хватка, уверенная скорость мысли, что меня обрадовало, – в последнее время князь казался мне каким-то усталым, рассеянным, подрастерявшим те качества, за которые мы все его так ценили… Ну, слава богу, теперь это позади.

– Ладно, – завершил он нашу беседу. – Ты меня понял.

– Конечно.

– Да… Нелегко придется, предупреждаю.

– Можно не предупреждать. Знаю.

– И все-таки я на вас надеюсь.

Я улыбнулся. Думаю, это был лучший ответ.

Крайние сутки в Комбинате я потратил на тщательное утрясание мелочей, из суммы которых во многом решалось, вернуться нам или пропасть, жить или нет… Я вполне сознавал, что именно такой вопрос навис надо мной как руководителем экспедиции, и старался сделать все, чтобы судьба сыграла на нашей стороне.

Итак: оружие, боеприпасы, продукты, вода, медикаменты. Распределено. Подсчитано. На каждого бойца, включая меня и Крота, пришлось порядка десяти килограммов, Кате досталось около семи, а «носильщику» Жмыху – почти шестнадцать.

Светотехника. Важный элемент экспедиции. Один бинокулярный прибор ночного видения ПНВ-57Е, три электрических фонаря на группу и с десяток фальшфейеров – и они имелись в закромах у запасливого Репы. Вот кто кулаком был бы в прежние времена!.. Думаю, что он и с этим имуществом расстался скрепя сердце, но князь распорядился, куда ж денешься. Крот посмотрел, подумал и изрек вердикт: должно хватить. Сказал он это тоном учителя, ставящего ученику что-то типа четверки с минусом, сам при этом понимая, что лучшего не выдумать.

Связь. Маленькая рация типа «walker-talker» тоже нашлась. Проверили – контакт со стационарным аппаратом был, хотя радисты наши с кислым видом утверждали, что надеяться на хорошую связь, да еще под землей, нам не стоит. Кто-то высказал опасение, что «витамины» могут запеленговать наш радиообмен, однако это сочли хоть и возможным, но все же слишком маловероятным. А кроме того, волков бояться – в лес не ходить.

С оружием, боеприпасами, продуктами и водой проблем не было, за исключением веса самого имущества, что из разряда неустранимых минусов, а значит, нечего и причитать. Репа, я, Крот не раз еще за сутки пробегались карандашом по бумаге, понимая, конечно, что все предусмотреть невозможно… Но стремиться к этому надо. Что мы и делали.

Как я спал крайней ночью? Нормально. Совершенно. Что-то снилось, но не помню, что именно. Проснулся утром бодрый, свежий, полный сил.

Ну и вот он, час разлуки. Опять же крайний. У меня, как у многих военных, есть такое суеверие: на произносить слово «последний», во всяком случае, в ситуациях, подобных данной. Я и «крайний»-то не произносил. Очень будничным тоном велел каждому проверить экипировку, закрепить ее надежно и удобно. Спросил о самочувствии. Жалоб не было.

– В одну шеренгу стройся, – приказал я.

Построились. Все были собранны, сосредоточенны – что хорошо. Я обвел строй взглядом.

Слева направо: Катя, Крот, Жмых – технический и подсобный состав. Далее состав боевой: Зенит, Шадым, Бандерас, Чердак, Ирокез, Леший. Я счел нужным обратиться к команде со словами морального настроя:

– Не буду зря сотрясать воздух. Мы идем на поиски объекта, очень важного для нас. Это пока все, что надо знать. Не буду говорить о дисциплине, вы не дети. И вы меня знаете. Я зря не болтаю, невыполнимых приказов не даю. А что требую – исполнять. За отказ – смерть. За трусость – смерть. За каждого – как за себя. Раненых не бросать. Вопросы?

Впечатлило, по лицам ясно. Вопросов не было.

– Хорошо. Присядем на дорогу.

Присели молча. Встали. Пошли.

Олег исходил из того, что полностью засекретить экспедицию невозможно. Однако в детали был посвящен лишь руководящий состав, «ваши благородия», а рядовые знали лишь то, что группа идет в разведку, на поиски некоего объекта. Поэтому выглядело все достаточно буднично: Олег и Валет поджидали нас у входа в коллектор, который здесь, на Комбинате, выглядел солидно: не люк в земле, но такая небольшая будочка, в ней бетонный ступенчатый спуск в тоннель… Ну а дальше – пути-дороги в темноте, куда ведут – неведомо. И я вскользь подумал, что эта неказистая будка и есть очередной перекресток моей судьбы…

Князь, взглянув на нас, очевидно, понял, что все сказано и добавлять ничего не надо. Ограничился кратким:

– Готовы? Ну, в добрый путь, – а Валет энергично закивал.

Порядок движения колонны был определен заранее. Первым шел Крот с фонариком, за ним кто-либо из бойцов (сейчас – Ирокез), за ним шел я, командир группы, затем прочие. Катя и Жмых в середине, замыкающим – Зенит, один из подчиненных Крота по «метро»: одновременно и боец, и знаток подземелий, не такого уровня, конечно, как его командир, но как дублер годится.

Мы стали спускаться. В лицо ощутимо пахнуло прелой сыростью бетонного подземелья.

Сойдя с последней ступеньки, Крот обернулся и предупредил:

– Дистанция примерно метр. Если у кого какие вопросы, проблемы – молча касайся впереди идущего. И так по цепочке до меня. Тогда останавливаемся и выясняем вопрос. Все, вперед!

…Спустя сутки мы сидели и завтракали в так называемом КДУ, контрольно-диспетчерском узле, полуподвальной комнатке, оснащенной множеством вентилей, манометров и пультов с электроприборами. Сейчас, конечно, все это было мертво, пыльно, и тусклый осенний рассвет за почему-то уцелевшим пыльным стеклом делал очертания умерших приборов какими-то зловеще-гротескными…

Никто, впрочем, на это не обращал внимания. Ели молча, сосредоточенно, слышалось разве что чавкание да шуршание разрываемых упаковок. Чувствовалась если не усталость – все же худо-бедно отдохнули, выспались, – то хмурое понимание того, что впереди потекут дни не легче минувшего. А день минувший…