Владислав Михеев - Неправильный демон

Появившийся с кучей помощников бургомистр пригнал телеги с моим заказом, который тут же был распределён между минотаврами и оставшимися кочевниками, и они под предводительством Арниса отправились в лес. Лукан с Даконом остались в городе и должны были выбрать подходящие места, чтобы следить за дорогой к замку. Себе и Искре я оставил самое сложное – проникновение в цитадель чернокнижника, всё как в книжках: два отважных героя тайно проникают в замок злодея и спасают… да в принципе не важно, кого спасают. Но после нанесения метки еретика начался двенадцатичасовой откат, и мне требовалось восстановить хотя бы двадцать единиц маны – совсем без магии в логово противника соваться безумие.

Только вот картина на площади была далека от геройской: на брусчатке мостовой, залитой кровью, егери деловито фиксировали одного из пленённых кентавров. Мрачно смотрю на распятое тело, вращая в руках так и не убранный крис, мне не нравилось то, что я вновь собирался делать, но и совершить это требовалось. Шаг, мозг отключается, а рука сама выводит фигуру «Малого потока маны» на груди кентавра, удар – и вновь прохладная волна омывает меня, наполняя тело лёгкостью и силой, а манобар пополняется на двадцать три единицы.

Рядом, старательно отводя в сторону глаза, стоит бургомистр и протягивает мне выкованный за ночь клинок. Меч получился далеко не таким, как я просил, но всё же лучше и привычнее, чем посох лича, да и для выполнения моей задачи гораздо удобнее. Прямой однолезвийный клинок и корзинчатая гарда, плохое подобие баскетсворда, но что ещё можно было ожидать от почти деревенского кузнеца. Ножны уже привычно трансформируются под новый меч, и я, кивнув Искре, скрываюсь в гостевом домике, чтобы выложить трофеи.

Я лежу на медленно нагревающихся под утренним солнцем камнях, спрятавшись за чёрным валуном, и рассматриваю тёмную глыбу замка: серые мрачные стены, взмывающие вверх башни центрального замка, а шею щекочет ментоловое дыхание прижавшейся ко мне суккубы. Чёртова демоница, и ведь понимаю, что всего лишь набор кода, а всё равно отвлекает, и мысли утекают куда-то в сторону, совсем не туда, куда следует.

Хотя надо признать, разведчик из меня аховый, вроде и большинство строений на виду, и позицию я выбрал подходящую, только толку-то: всё равно не понимаю, что для чего предназначено. А раз так, то хватит разлёживаться, вперёд – глядишь, кривая и вывезет, раньше же вывозила.

Огромная фигура минотавра неожиданно обрушивает свой лабрис на стоящего рядом кентавра и тут же на развороте пытается достать серую статую горгульи. С тревожным клёкотом страж взлетает ввысь, чтобы оттуда обрушиться на предателя. На помощь уже мчатся кентавры и выходящие из лабиринта казармы минотавры, и никто не обращает внимания на две фигуры, проскользнувшие в створ ворот и стремительными тенями мчащиеся к замку.

Одобрительно поднимаю большой палец, суккуба в довольной улыбке обнажает клыки и, сняв с пояса жуаньбянь, исчезает среди построек, в которых чернокнижник селит нанятых юнитов. У неё своя цель, мне же предстоит попробовать взять под контроль замок.

Центральная башня, можно было бы назвать её донжоном, если бы не изящество тонких форм, отличающих её от средневековых земных коллег. Камни стен выступают из кладки неровными углами – это облегчает поставленную задачу. Поднимаю глаза. Не нравится мне часовой, который ходит по стене: стоит ему увидеть меня, человеком-пауком карабкающегося вверх по стене, и я превращусь в подушечку для булавок, нашпигованную джеридами кентавров.

С рук срывается каст, и иллюзорный двойник мчится по двору в противоположную от меня и суккубы сторону к какому-то строящемуся объекту. Часовой замирает, вглядываясь в мою иллюзию, изумлённо трясёт головой, пытаясь понять, почему никто не обращает внимания на бегущего по двору чужака. Но я уже этого не вижу, подпрыгнув, хватаюсь руками за ближайший выступ, подтягиваюсь, ставлю ноги и начинаю подъём. Мне некогда оглядываться назад, бывали скалодромы и посложнее, но как же давно я не чувствовал своего тела, держащегося на стене благодаря лишь силе рук и ног. Я почти успеваю добраться до окна третьего этажа, не забранного решёткой, как вдруг снизу раздаются тревожные крики. Спиной чувствуя угрозу, втискиваю тело в проём и падаю на пол.

Система радует повысившимися на единичку силой и ловкостью. Но мне не до того: от стен башни отражается многоголосый вой, я слышу дробный цокот копыт по камням коридоров и, уже понимая, что весь план летит к чертям, оглядываю помещение, в которое попал. Достаточно большая комната, полукруглые стены, единственное окно, через которое я сюда забрался, напротив него – дверь, сейчас запертая, рядом с ней шкаф с книгами, вряд ли их часто читают, слишком уж пыльные корешки, с другой стороны – тоже шкаф, но уже с какими-то колбочками и ретортами. Рядом со мной массивный письменный стол и стул, на полу – выложенная мозаикой то ли карта, то ли схема. Судя по всему, это кабинет, может, самого чернокнижника, может, его генерала, а может, ещё от старого владельца остался.

От разглядывания помещения меня отвлекает сунувшаяся в окно морда горгульи, и я со злостью запускаю в неё каменной чернильницей со стола, а следом увесистым пресс-папье. Обиженно проклекотав обо мне что-то явно нелестное, горгулья отлетает от окна и зависает в воздухе напротив. С этой стороны опасаться нечего, ни горгулья, ни грифон в окно не пролезут, да и для минотавра с кентавром оно узковато, не влезут, даже если «птички» умудрятся поднять их на такую высоту. Поэтому мне остаётся лишь поиграть в царя Леонида, раз триста спартанцев с собой не прихватил, и перекрывать единственную дверь от армии чернокнижника. А в эту дверь уже стучат, и, судя по ударам, это лабрисы минотавров.

Баскетсворд в правой руке, крис в левой, и я прижимаюсь к шкафу с книгами. За стеной слышно сопение и мерная работа минотавров, яростно опускающих секиры на дверь, которая всё сильнее и сильнее поддаётся под их ударами. И вот я уже отчётливо слышу треск древесины, полумесяц секиры показывается из досок, ещё и ещё, и целый кусок двери обваливается внутрь, а на его месте возникает голова минотавра с алыми от бешенства глазами. Короткий укол палашом в основание черепа и тут же режущий крисом по шее. Система вновь радует, но на этот раз сообщением о критическом повреждении. Фигура минотавра с каким-то утробным стоном исчезает в проломе, а на дверь обрушиваются ещё более бешеные удары.

Упираюсь руками в шкаф и, как только дверь слетает с петель, опрокидываю его перед опешившими врагами, вновь перекрывая проход. И тут же укол в открытую грудь кентавра, отвести кинжалом остриё джерида, полукруг рубящего в проём, и на месте ещё одного трупа возникает новый минотавр. Меня спасает лишь то, что в узком дверном проёме ему не хватает места для полноценной работы лабрисом, а от первых двух ударов я успеваю увернуться. Шаг вперёд – и рог минотавра врезается мне в плечо. Секира замирает на новом замахе, зацепившись за что-то за дверью, я же сквозь боль втыкаю палаш в горло, а крис чертит на груди минотавра фигуру «Малого жертвоприношения». Удар кинжалом и пинок. Новая волна силы восстанавливает ману, а тело минотавра отлетает назад, вызвав на миг сумятицу. Кривясь от боли в пробитом плече, опрокидываю перед дверью шкаф с пробирками. Под звон разбитого стекла комнату застилает какой-то фиолетово-зелёный дым, под потолок взлетают искры, и радостный огонёк накидывается на книги.