Всеволод Алферов - Царь без царства

– Слишком давно, старик, – усмехнулся охотник. – Это было слишком давно.

Люди его зашевелились. Один за другим клинки покидали ножны. Не глядя на советника, Декхул обратился к юноше:

– Вот что, парень. Ты не совсем уж перешел черту. Изменника я должен убить, но что до тебя… еще можно вернуться. Достойный не зверь. Он понимает, что ты испугался, в такой-то кутерьме… Да и я сплоховал: наговорил бес знает чего!

– Изменник? Не тебе это говорить! – выплюнул Жалимар. Он сидел неподвижно, но Джен видел, как побелели костяшки пальцев на поводьях. Старый воин не слушал вельможу. Он прищурился и впился в юношу взглядом.

– Подумай: наш с тобой покровитель стал советником. И ему ой как нужны гафиры!

Джен отвел взгляд, уставившись в луку седла. Он знал: может, нарисованные Жалимаром образы туманны… может, будущее советников куда более осязаемо, но он не сможет жить в их Царстве. Задохнется смрадным воздухом и дымом пожарищ.

Но пятеро против двоих?.. Против одного – потому что парень отродясь не держал меча.

Время на размышление истекало, и неизвестно, чем бы все кончилось, но тут подал голос мечник.

– Эй, хлыст. Погляди-ка!

Парус, который Джен завидел раньше, теперь стал ближе, больше… и не один! За первым показались другие. Пять узких галер медленно разворачивались, выстраивались в шеренгу, нацелив хищные носы прямо на горловину бухты. Три ряда весел у каждого борта вздымали облака пенных брызг.

– Яйца Шеххана! – выдохнул кто-то.

Словно в ответ, над морем загудели рога, выдавливая из медных глоток протяжные ноты. Джен видел не так уж хорошо, но солнце блестело на металле над бортом, и парень сообразил, что это солдаты сгрудились на передних палубах.

– Когда они будут здесь?

– Четверть звона, хлыст. Не больше.

До-о-о-о-о-о-о-о-у! Рог прозвучал еще дважды, пока Декхул принимал решение.

– Убейте этих двоих, – тихо сказал он.

Он не успел договорить. Нечеловечески быстрым движением Жалимар выхватил у парня поводья и с места послал коней в галоп, прямо на замершую пятерку. Джен покачнулся в седле, когда гнедой с размаху толкнул охотника, бросив в песок.

– Пригнись к холке! – крикнул советник. Он заставил лошадей повернуть, сменив направление. Кривые ореховые деревья были уже совсем близко.

Щелчок.

Боль пронзила бедро юноши раскаленной иглой.

– Не шевелись! Не мешай коню! Пригнись ниже!

Роща раскрыла объятия – и они влетели в нее на полном скаку. Жалимар попридержал поводья, но они все еще неслись, петляя меж серых стволов и зарослей можжевельника.

За спиной снова запел рог, и Джен осмелился оглянуться. Их не преследовали. Меж деревьев мелькало море – и паруса, паруса, паруса… Теперь уже совсем близко! На мачтах реяли малиновые вымпелы Высокого города.

– Хватай, парень! Крепче держись.

Юноша поймал брошенные поводья и вцепился в них, словно утопающий. Пронзенное стрелой бедро пекло. Он снова бежал – как и всегда. За две луны Джен привык к бесконечному бегству.

Но никогда по пятам за ним не шла армия.

Южный берег Ишираса, 6-е или 7-е месяца Мисор

Очень долго Зено выплывала из видений к свету – как будто выпутывалась из промокшей от пота постели, одно за другим сбрасывая покрывала.

– …милосердные боги! Очнись. Пожалуйста, Зено! Очнись же.

Кто-то тряс ее за плечо, но все было как в тумане, вязком черном тумане, и тот клубился в голове. Она хотела закричать, но крик так и не родился, остался внутри. Распирал грудь.

– Очнись. Боги, да что…

Она отбросила последние клочья мрака. Тусклый вечерний свет с непривычки резал глаза. Склонившегося мужчину она узнала не сразу, а узнав – вздрогнула. Азрай ли это? Или еще один морок?

– Он существует, – то было первое, что она сказала.

– Зен? Все хорошо. Уже все хорошо! Ты меня слышишь?

– Слышу, – вяло отозвалась посланница. И повторила: – Он существует. Бог существует.

Эта уверенность пришла из черного провала меж длинным залом и тем мигом, когда она открыла глаза. Стоило об этом подумать – и голоса вернулись. Тихие. Бормочущие. Порой они шипели, а порой завывали, но очень далеко, в пустынной темной утробе.

И в то же время так близко.

– Мне кажется, ты снова бредишь…

Зено сглотнула. Нет, нельзя вспоминать, нельзя возвращаться мыслями… Но если не объяснить, они так и останутся здесь. И кто знает, какие ловушки подстроит храм.

– Бог существует, – повторила она и села.

И тут же втянула воздух сквозь зубы. Кожу жгло, но не на запястье, а там, где ее рассек клинок вестника. Она коснулась плеча, ожидая нащупать тепло крови. Кожа была гладкой и ровной, разве что горячей. Впрочем, тело посланницы пылало от жара.

– Если бы я не нашел тебя внутри… я бы точно решил, что бредишь, – Азрай покачал головой. Он достал кремень и кресало, хоть и не спешил высекать огонь. – Ты бы расшибла затылок о ступени, так билась. Как ты забралась в храм раньше меня?

– Ты нашел меня во дворе?

– Ну да. На пороге. Прямо в дверях. Ты очень громко кричала.

Там, где лежал меч. По спине пробежал мороз, а живот скрутило – как тогда, в храме. Заметив ее дрожь, Азрай присел рядом и молча прижал посланницу к себе. Отросшая борода щекотала шею.

– Все… все в порядке, – выдавила она. Слова полились потоком, одно за другим, и даже если бы она хотела, уже не могла остановиться. Вечер медленно угасал, и когда она рассказала все, в небе показался бескровный лик луны.

Воин прижал ее теснее, но Зено еще не закончила.

– Отец рассказывал: маги знают о духах на Изнанке, а иногда обращаются к могущественным сущностям. Но это тысячекратно больше. Больше, чем все, что можно представить. И оно рвется сюда.

– Это догадка? – осторожно спросил Азрай.

– Я и сейчас их слышу. Я чувствую… нетерпение. Жажду. Муку. Я думаю… думаю, это души, которые угодили в силки. Вестник говорил, что Ксад что-то делает – что-то, отчего оно… движется сюда. Верней, это не вестник говорил…

– Так говорил или нет?

Ответ маячил на краю сознания. Лоб и затылок будто сдавил обруч, а пот катился по спине градом.

– Бог не может разговаривать, как я или ты, – выдавила Зено. – У него нет разума. Он – слепая стихия. Как смерч, как наводнение. То, что я видела, я напридумывала сама. То, как я поняла… Нам нужно уйти, Аз! Здесь средоточие силы, а я посвящена Прекрасному.

Борода вновь защекотала кожу, воин подвинулся, и Зено поняла, что тот разглядывает ее: не сошла ли спутница с ума.

– Мы уйдем, если хочешь. Прямо с утра.

Ей хотелось уйти сейчас, но посланница понимала, что Аз прав. Закат потух, холмы и джунгли полнились пением сверчков, а сама она дрожала и обливалась потом.

В ту ночь Зено впервые увидела слепую стихию в действии.