Всеволод Алферов - Царь без царства

– Это ты начал бойню, – продолжал Азрай. – Все погибли из-за тебя. Мы просто хотели уйти, с самого начала. Никто бы не пострадал.

Резаш дышал часто и неглубоко, даже издали посланница видела, что на лбу у него выступила испарина. Он не хотел умирать, но и сдаваться не желал.

– Чтобы ты осквернил храм? – выговорил он. – Много тогда будут стоить наши жизни?

– Как знать, – воин пожал плечами, оставив еще одну царапину. – Тени, вестники… зверье в лесах разбежалось, но люди пострадали от тебя. Считай, по твоей глупости.

– Отпусти их, Резаш, – проворчал кто-то. – Это колдуны, одни беды от них.

– Может, завтра ты угробишь вдвое больше народу, – не отставал воин. – Но завтра будет завтра, а умирать сейчас. Тебе и многим.

Резаш не хотел умирать. Посланница видела это в его глазах. Сглотнув, он просипел:

– Отпустите девку. Уходи… Уходите оба!

Воин дождался, пока она поднимется на ноги и встанет рядом, и лишь тогда отвел клинок. Лицо у Азрая было серым, а кровь, что сочилась из раны, – темная и густая, как патока. Зено хотелось спросить, как он, что с ним, но слова застряли в глотке. Воин так и не убрал меч, медленно пятясь, словно ожидая стрелы в спину. Пальцы, сжимавшие рукоять, побелели от напряжения.

После, сказала себе Зено. Нужно убраться отсюда, и тогда она сама осмотрит раны. Никогда больше она не позволит, чтобы он проливал кровь. Никогда.

А пока ей только и оставалось, что смотреть.

Имение Улама ас-Абъязида

в трех днях к северу от столицы,

24-е месяца Эпит

Их было четыре сотни, и назывались они гордо – царской процессией, хотя на деле давились пылью и походили на кочующий табор недже́ти. На третий день пути лишь Ианад сохранял бодрость духа. Сама земля затихла, замерла под вязким душным гнетом – так же замыкается под плетью холоп.

Вытирая со лба пот, Самер не заметил посланца и невольно вздрогнул от звука голоса.

– Владыка! – не скрывая неприязни, пояснил воин. И повторил: – Владыка желает вас видеть, мудрый.

На нем был легкий доспех и, как все Братья, он носил черное. Как и все, он легко насадил бы мага на пику, без сожаления и даже с радостью, но Самер невольно жалел выряженного в черное юнца. Выдавив улыбку, чародей кивнул:

– Раз просит, давай уважим.

Солдат не оценил дружелюбия: развернув коня, он сразу ускакал к голове процессии, не тратя лишних слов на колдуна.

Пожалуй, Ианад единственный получал удовольствие от путешествия. Оседлав тонконогого жеребца, он гарцевал перед царской повозкой и, едва завидев Самера, махнул рукой. Золотая маска слепила чародею глаза.

– Устал? – спросил Ианад, когда они поравнялись.

– Скорее, вымотался, лучезарный. Я впервые еду так далеко и так долго.

– Осталось немного, – в голосе царя звучало сочувствие, но не дольше мгновения. Юноша мотнул головой. – Давай за мной! Хочу тебе кое-что показать.

Он с места пустил коня в галоп, сразу оставив чародея позади. Самер заметил, как пятеро Черных Братьев отделились от процессии и последовали за ними. Когда маг нагнал Ианада, тот уже спешился на вершине холма и трепал разгоряченного коня по холке. Волосы владыки, щедро покрытые благовонным маслом, блестели на солнце.

– Как по-твоему, на что похоже?

Далеко, у края горизонта, солнце вычертило подрагивающий в раскаленном воздухе силуэт. Крепкие стены из грубого камня, несколько приземистых башен. Без чар людей на таком расстоянии не разглядеть, но маг мог поклясться – добрая сотня стражей несет дозор на укреплениях.

– На груду камня, – честно ответил Самер и хотел спрыгнуть наземь, когда владыка остановил его.

– Не стоит. Иначе полдня не заставишь себя залезть в седло, – он бросил на мага задорный взгляд, пеший повелитель рядом с сидящим верхом придворным, и вновь обернулся к северу. – Точно сказано. Но внутри бормочут фонтаны, от фресок рябит в глазах, а двери отделаны бронзой. Отец такое любил: как жемчужина в каменной скорлупке. И я там родился.

Самер бросил на него короткий взгляд, пытаясь понять настроение повелителя, но глаза под маской не давали подсказок.

– Вам не следовало покидать процессию… – начал маг. Владыка предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.

– Тогда бы я увидел поместье через звон или два. Самер, я не был здесь столько лет… я даже не помню сколько! Я хочу посмотреть сам, без двенадцати одежд и повозки с быками.

Маг умолк, ожидая пока Ианад заговорит первым. Наконец владыка оторвал взгляд от горизонта и подошел ближе, коротким жестом отослал охрану.

– Ты не одобряешь моего легкомыслия? – тихо спросил он.

Самер помолчал, выбирая слова.

– Я бы не хотел в нем участвовать. Тебе не следует выделять меня среди прочих.

– Боишься? – похоже, Ианад усмехнулся там, под маской.

– Так же, как ты. Они могущественные люди.

Не было нужды говорить, кто это – они.

– Пока они верят, что все у них в кармане, – продолжил Самер. – Ты же не думаешь, что всех перехитрил, что дядюшка взял и согласился? У него свой замысел. Пока ты делаешь, что нужно ему. Но стоит Уламу заподозрить… – Он вздохнул. В который раз он объяснял? Все без толку.

– Будь я проклят, если знаю, как себя вести! – вдруг разозлился юноша. – Да ты и сам не знаешь! Только и можешь, что читать нотации.

Самер счел за лучшее промолчать. Ианад хмыкнул.

– Скоро все изменится. Пусть привыкают, что подле меня есть маг.

– Еще ничего не изменилось, – напомнил Верховный. – И Надж… будет лучше, если ты станешь звать нас колдунами.

– О да, слово «маг» происходит от иль мага ́ р , что значит «величие» и «господство», – Ианад точь-в-точь повторил интонации наставника. – Как же, помню! – Наверное, он скривился. Помолчал. – Да, ты прав. Нам нужно возвращаться.

Спускаясь с холма, царь вновь обернулся, не в силах отвести от поместья взгляд.

Оно и в самом деле походило на груду камня. Вблизи квадратные башни казались еще неказистее, мощные укрепления подошли бы крепости, а не загородному дому. С востока к ним примыкал городок: побеленные постройки, сумятица крыш и единственный золоченый купол храма.

Движение процессии замедлилось – по сторонам дороги теснилась толпа, глазея на Царя Царей. Охрана ловко орудовала кнутами, разгоняя зевак, однако люди давили на солдат, и приглушенный гомон поднялся стеной. Все было, как и предсказывал Ианад: похожая на чашу повозка, запряженная парой быков, одетый в двенадцать одежд повелитель смотрел прямо перед собой, словно статуя. В неподвижном воздухе обвисли два десятка знамен, но впереди всех – черное, без эмблем и знаков.

Я здесь родился, сказал Царь Царей.

Самер припоминал подробности, гадая, что их ждет. До смуты Азас сидел князем на юге, а после – надел золотую маску и назвал князем брата. Старое фамильное поместье перестроили в летний дворец, царица частенько проводила здесь жаркие месяцы, и, когда узурпатор умер, имение досталось дядюшке Ианада. Если бы они не пререкались, не тратили время попусту, мальчик мог рассказать больше, им нечасто доводилось поговорить в пути. Но сделанного не воротишь. Кто же теперь здесь сидит? Впрочем, кто бы ни был – он родич мальчику и, что еще важнее, Уламу.