Сарина Шиннок - Вера и террор. Подлинная история Чёрных драконов

Кэно молчал. Его поразили эти решительные слова. Таких мужественных и гордых, преданных своим убеждениям людей днем с огнем не сыщешь. Может, он встретил Киру не просто так…

— Так почему ты так испугалась нас, детка? — решил сменить тему анархист.

— А вы сами подумайте. Схватили меня, и вообще…

— Да я хотел поговорить с тобой, но ведь иначе ты не выдала бы нам свою сущность.

— А зачем поспорил с другом, что поцелуешь меня?

Кэно грустно улыбнулся.

— Просто захотел поцеловать тебя, детка. А что, понравилось?

Кира опустила глаза и прошептала:

— Да ничего… Просто это мой первый поцелуй. Я представляла себе его немного иначе… Но, кто знает, может, его могло вообще не быть никогда? Ведь я уже четыре года не Кира, а Рашид, и была бы им дальше…

— Но целуешься ты страстно.

Кира смутилась и отвернулась. Она пыталась вглядываться в лучи заката, но ничего не могла с собой поделать и слушала дыхание сидящего рядом террориста. Все молчали. Джарек клацнул зажигалкой и распалил костер.

— Так кто же вы? Расскажите о себе, — вдруг тихо попросила Кира, взглянув на озаренное закатом лицо Кэно.

— Анархисты, детка. Наш клан называется «Черный дракон». Свобода или смерть! — Кэно подкинул в костер несколько сухих веток. Пламя, потрескивая, взвилось ввысь. Искры обожгли его шершавые ладони.

— Так ведь анархия — это безвластие, а тебя, гляжу, лидером называют…

— Меня называют Кэно. А власти у нас нет. У нас свобода и авторитет. Но главное — это жить на свободе, прожигать эту жизнь, а не ограниченно существовать. Вот знаешь, детка: вороны живут по триста лет, а жрут при этом падаль, а орел живет всего тридцать лет, но питается свежей кровью. Мы — орлы.

Кира покачала головой:

— Ты тоже за словом в карман не лезешь. Но… Орлы рождаются только в горах.

— Ишь ты, какая гордая, черт возьми! — Кэно ухмыльнулся. — Не уж то всерьез веришь в это, детка?

Кира понуро опустила глаза в землю:

— Мой отец так говорил. А я его уважаю.

Кэно положил руку ей на плечо:

— Да брось, детка, не обижайся. Я знаю, что значит мнение наставника.

Он достал из кармана жилета крест на черном шнурке.

— Память о человеке, который научил меня всему, что я должен был знать. Мне подарил — будто чувствовал, что завтра его убьют. С тех пор стараюсь все время носить.

— И веришь?

— Я не признаю религию о всепрощении. Всю жизнь я был последним безбожником, а этот крест был лишь напоминанием…

— И все же, есть у тебя какая-то вера или нет?

— Не знаю. Единственный мой идол — свобода, более я ничему не поклоняюсь. Сама решай, считать это религией или нет…

— Лучше спрячь крест. Увидит кто — убьет.

Кэно тяжело вздохнул и сжал кулак. Скрестив на груди руки, он молча стал смотреть в одну точку. В его глазах, как и в душе, клубилась горькая грусть.

— И ночевать вы будете здесь?

— Да. К тебе-то не напросимся — чувствует моя душа.

— Выбор ваш. Надеюсь, вы знаете, чего вам это может стоить.

— Детка, не учи нас жить. Иди домой, а то уж совсем стемнело. Завтра поговорим.

Кира надела очки, взяла с земли свой рюкзак и автомат. Она уже собиралась идти, но что-то заставило ее в последний момент развернуться и провести рукой по плечу Кэно.

— Надеюсь, я найду вас, — с болью и надеждой в голосе прошептала она.

Костер из последних сил сопротивлялся наступающей тьме. Под обрывом, над которым он полыхал, велись боевые действия. Выстрелы и взрывы уже не раздражали слух анархистов. Скалы крепостью окружали их пристанище и небольшое местное поселение, на окраине которого стоял дом Киры. Кэно достал нож и начал строгать какую-то сухую ветку. Джарек закурил.

— А эта Кира весьма ничего, — проговорил он, выдыхая дым. — Нам бы в клан ее…

— Тебя послушаешь — так выходит, что каждую молодую хорошенькую девку надо брать в клан! Невозможно с тобой разговаривать — у тебя же одни телки на уме!

— Я не о том. Неплохой союзник получился бы.

— Ну, об этом рано судить. Мы ее полчаса всего знаем.

— А здесь время не такое, как у нас дома. Год за три идет.

Внезапно мощный взрыв гранаты раздробил массивную скалу.

— Твою мать! Ложись! — заорал Джарек, пригнувшись и обхватив голову руками. Он чувствовал, как его тело рассекают острые камни. По рукам заструилась теплая и вязкая жидкость — свежая кровь.

У Кэно потемнело в глазах, что-то острое тяжелое и холодное врезалось в правую половину лица, глаза запорошило пылью и обрывками сухой травы. Камень соскользнул с правой скулы, сдирая за собой кожу. Кэно стиснул зубы. Он попытался вытереть с лица пот и грязь, обтер рукавом левую скулу и лоб, но к правой части лица невозможно было прикоснуться. Правого глаза уже не было. Кэно лег на землю и закрыл глаза.

Ему виделись серые стены холодного и сырого подвала. По этим стенам, по потолку, по полу — везде вокруг него собирались пауки, сотни, тысячи черных пауков…

— Нет! Я теряю сознание! Нет!

Кэно с трудом раскрыл левый глаз. Пыль продолжала медленно оседать на его лицо, и глаз сильно болел и слезился. Обломки скалы изранили ему руки и плечи. Правую половину лица Кэно перестал ощущать вообще.

Впереди себя он видел темный силуэт молодого человека в панаме с широкими полями, в камуфляже и с рюкзаком. Он нацелил на Кэно винтовку.

— Сдохни, дух сраный! — прокричал по-русски солдат.

Рука Кэно сжала нож. Он попытался подняться, но тут же снова упал на землю, чувствуя, как по спине и пояснице расходится жгучая боль.

Палец солдата лег на курок, но вдруг он упал, как подкошенный, вскрикнув и схватившись рукой за шею. Из-за камня показался второй силуэт — бородатого человека в афганской шапке и со штурмовой винтовкой.

— Кэно. Узнаешь меня? Я свой. Я Джарек.

Кэно, услышав эти слова, облегченно вздохнул и сплюнул в сторону. Джарек присел и протянул ему руку.

— Вставай, брат. Я проведу тебя к колодцу — немного умоешься. Но пока надо разделаться с этими недоносками.

В горах поднимался ветер. Он бил анархистов в спину, и раны Джарека давали о себе знать тупой пронизывающей болью. Прогремело еще несколько взрывов. Поселение было охвачено огнем. Слышались крики боли и матерщина на русском, дари, пушту и каких-то еще местных языках.

— Повезло тебе, что камень тебя только зацепил, — перекрикивая брань солдат, выстрелы и очереди, сказал Джарек. — А то приложило бы тебя — и ты уже нежилец…

Кэно не чувствовал ясности в уме, у него все плыло пред глазами. Джарек первый заметил Киру.

— Аллах акбар! — крикнула она, грациозно, как дикая кошка, перепрыгнув с камня на камень. Кэно вскочил и кинулся за ней.

— Куда тебя несет, гад?! — закричал ему Джарек.

— Война — не женское дело! — свирепо крикнул Кэно, вырвав из рук Киры автомат и кинувшись в бой. Джареку ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.