Игорь Стенли - Суховей

Я стоял, не зная, что сказать. Тот самый легендарный узел затягивался, казалось, уже на моей шее.

Я пообещал связаться с Викой при первой возможности и начал собираться в обратный путь. Дядя Миша выдал мне портативную радиостанцию, чтобы поддерживать связь, и проводил до двери. В последний момент он взял меня за плечо и спросил, понизив голос:

– Ты сказал, в командировку собираешься. Далеко, надолго?

– Да нет, – снова соврал я.

– Будь осторожен и Викторию свою предупреди, – дядя Миша заговорил совсем тихо: – Малтис что-то знал, он предупредил, что если в пятый квартал станут съезжаться люди, то скоро произойдёт что-то нехорошее. Так и случилось. Люди стали съезжаться, а через время в порту рвануло. Только чувствую, на этом не закончится. Чуть что, бросай всё и дуй к нам. Есть основания предполагать, что здесь будет поспокойнее.

– Скажите, дядь Миш, – спросил я напоследок, – а у вас в посёлке никто не ездит верхом?

– Не ездит и даже лошадей не держит. А почему интересуешься?

– Да ничего. Просто показалось, – сказал я, выходя под нестихавший дождь. – Просто показалось…

Снова аэропорт. Только уже за шесть тысяч километров от дома. Международный аэропорт Уагадугу, расположенный в центре одноимённой столицы государства Буркина-Фасо, не произвёл особого впечатления, потому как уже ничто не могло произвести на меня впечатление. Последние сутки я проболтался в автомобилях, самолётах и шумных терминалах. Чего стоило только одно девятичасовое ожидание вылета в Марокко; да и бесследные исчезновения самолётов в последние три года никак не добавляли оптимизма при каждой посадке на борт.

Была ночь, ближе к утру. Редкие пассажиры, прилетевшие со мной, уже разъехались, пока я проходил пограничный контроль. Сонная уборщица тёрла сухой шваброй пол, а на улице неутомимые таксисты резались в какие-то игры на капотах своих видавших виды таксомоторов. Над ними в жёлтом свете фонарей кружились облака насекомых.

Я ждал человека. Ждал, сонно покачиваясь у назначенного выхода и разглядывая рукописные ценники в автомате с напитками. Стандартная банка колы стоила около пятисот местных денежных единиц. Эта банка, как и тот самый биг-мак, служит хорошим индексом истинной покупательной способности валюты практически любой страны. Ведь и то, и другое встречается везде: бери и сравнивай цены.

Удивительно, что некоторые товары можно найти повсюду на земном шарике, и не менее удивительно, что я родился в стране, где так не было. Ещё Габриэль Гарсиа Маркес, без преувеличения великий латиноамериканский писатель, побывав в 1950-х в Москве, весь свой отчёт о поездке в СССР назвал «22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы». Очевидно, тридцатилетнего колумбийского парня поразил тот факт, что есть места на земле, куда не дотянулись щупальца развитого капитализма.

Но времена уже не те: продукция транснациональных корпораций свободно шагает по планете, и если остался доселе нетронутый уголок, то им может быть разве что вотчина семьи Кимов. Правит которой мой ровесник. Только подумать: мой ровесник правит целой Северной Кореей!

Человек появился – буквально через четверть часа после того, как я прошёл все формальности и сообщил в статус миссии о прибытии. На парковку уверенно зарулила серебристая «Тойота Ленд Крузер» в двухсотом кузове последних модификаций. Таксисты как-то сразу подобрались и замерли. Автомобиль подкатил к самому выходу, и я, рассмотрев эмблему «Дип Корп» на его двери, двинулся к нему. Навстречу вышел мужчина постарше меня, в умеренно тактическом облачении.

– Дидье Морель, «Дип Корп», – сходу представился он, похоже, по-английски, но с жутким хрипящим французским акцентом.

– Сергей Романов, Наблюдатель, – ответил я и показал удостоверение.

Сканировать ID друг друга мы не стали, француз указал на заднюю дверь внедорожника. Мы погрузились и покатили по слабоосвещённому проспекту. Из-за сильно тонированных стёкол сложно было разобрать урбанистические решения столицы африканского государства. Взгляд выхватывал из полумрака то переполненные мусорные контейнеры, то фасады вполне фешенебельных магазинов, ресторанов и гостиниц. Повсюду, на указателях и вывесках заведений, виднелись французские названия – наследие колониального прошлого страны.

Свет ксеноновых фар высветил впереди перегородивший улицу броневик, рядом с которым дежурила группа военных, сплошь чернокожих, из-за чего издалека казалось, что обмундирование надето на невидимок. Шагнувший вперёд боец с винтовкой, висевшей поперёк груди, замахал рукой, указывая направление объезда. Водитель и встретивший меня сотрудник начали переговариваться на французском, ничуть не переживая, что я могу их не понимать. Я насторожился, оценивая обстановку.

Вся полученная перед вылетом информация о республике Буркина сводилась к тому, что на протяжении двадцати семи лет, пока страной правил узурпировавший власть в 1987 году президент-диктатор, здесь всё шло довольно стабильно и мирно. До 2014 года, когда засидевшийся правитель, очевидно, перестал устраивать кого-то из заморских или заокеанских партнёров и его решили убрать давно проверенным методом возбуждения народных масс на восстание против режима. С тех пор страна балансирует на грани между прежней, пусть бедной, но мирной жизнью и пламенем большого африканского раздора, поглощающего всё новые регионы континента.

Как я подписался на командировку в Африку, где, как известно, злые не только крокодилы, но и многочисленные воинствующие племена аборигенов, наёмники, террористы, пираты? Да собственно, и выбора как такового у меня не было. Самая сложная миссия досталась наиболее опытному из нас Максиму: он отправлялся в Восточную Азию, где сейчас закипал адский суп, замешанный на эпидемии, голоде, вызванном неурожаем и стихийными бедствиями в Китае, политическом противостоянии того же Китая с Японией и США, а также нестабильности на Корейском полуострове. Его назначение даже не обсуждалось.

Далее шло распределение второго из трёх Наблюдателей мужского пола – Ивана. Тоже более обученного сотрудника, чем я. Ему досталась Турция. Правда, не та, что служила некогда раем для туристов, а та, которую теперь раздирали гражданская война и бунты беженцев, – хоть и близкая страна, но не менее опасная.

Сложность обоих заданий заключалась в густонаселённости целевых регионов, что сужало поле для манёвров в случае трудностей. Затеряться в толпе, говорят, проще – но не в той толпе, где каждый пятый является потенциальным носителем смертоносного вируса или обладателем не менее смертоносного оружия, готовым его применить для грабежа, мести, священной войны и тому подобного. Сотрудники на заданиях тщательно охраняются, но там, куда отправились Максим и Иван, не исключались такие заварухи, из которых даже под прикрытием десятка наёмников можно было не выбраться.