Игорь Стенли - Суховей

Сейчас до нужного дома было рукой подать, но я угодил в тупик: крыши и заборы закончились – впереди лежала широкая улица, справа расположилась круглая площадь, а манёвр влево затрудняли странные хозяйственные постройки без крыш как таковых. Можно было вернуться назад и ценой новых мучений и риска попробовать найти обходной путь. Но «мой» дом – вот он. Я почувствовал, что сил осталось только на последний решающий рывок. Иначе слабость, ошибка, падение, смерть. Я снова огляделся и стал разрабатывать план. На улице и площади, насколько я мог рассмотреть, никого не наблюдалось. Редкие отголоски возни и рычания доносились откуда-то сзади, из лабиринтов узких улочек, которые я миновал незамеченным. Внизу виднелся козырёк, который мог помочь мне спуститься на землю. Дальше следовало тихо и быстро перебежать улицу и взобраться на похожий козырёк уже нужного здания. Там крыша была заметно выше, но я рассчитывал на месте найти возможность на неё залезть. Даже с того козырька меня уже будет так просто не достать.

Повторив про себя всю последовательность действий, я приступил к спуску. Навес стал с хрустом отделяться от стены, когда я ступил на него обеими ногами. Хвататься было не за что, и как я ни пытался сгруппироваться, всё равно упал мешком на твёрдую землю. Ногу сберёг, но весь вес пришёлся на пострадавшую руку. Засохшая было корочка на месте содранной кожи лопнула, и в глазах вспыхнули яркие круги. Из-за острого болевого укола в мозг я не услышал ни грохота развалившейся конструкции, ни глухого топота десятков ног, нёсших своих обезумевших хозяев к славному угощению. Ко мне.

Я перекатился на живот, встал на четвереньки, поднялся на ноги, пошёл, хромая и шаркая. Расстояние насчитывало с десяток шагов, но как тяжело они давались! Периферическим зрением я выхватил некое движение на площади – похоже, «гости» перед ужином собирались там. Рядом с навесом к стене была прислонена тележка с большими колёсами. По ней я полез на козырёк, молясь, чтобы тот выдержал.

Несколько серых силуэтов появились в середине улицы буквально через секунду после моего подъёма. Я разобрал их сопение и скрежет зубов, когда сердцебиение немного успокоилось. Я затаился, слился с шаткой конструкцией, как мог, приглушил тяжёлое дыхание, уткнувшись лицом в сгиб руки. Больше всего мне сейчас хотелось стать неприметной кучкой мусора, и возможно, я был близок к этому.

Ни о какой попытке лезть на крышу речи не шло: так я снова раскрою своё местоположение и сведу на нет все усилия. К счастью, пока меня не заметили; возможно, заражённые менее активны и чувствительны ночью. Они стояли на месте и словно принюхивались, вертя головами.

Тишину нарушил хлопок, а через мгновенье окрестности осветились огнём осветительной ракеты. Судя по траектории, она была выпущена в некотором отдалении, но в мою сторону. Аборигены все как один уставились на снижавшийся яркий объект, а я стал сильнее вжиматься в стену, с удивлением обнаружив, что та поддаётся. Сначала в приоткрывшееся слуховое окно проскользнула моя рука, затем плечо, а потом я и сам заглянул в полумрак комнаты. Насколько я успел в тающем свете рассмотреть помещение, оно было пусто – вернее, не занято никем живым или мёртвым. Но когда огонь погас, тьма сгустилась с новой силой, и вместе с ней пришёл страх. Хотя другого пути уже не было.

Я вдавил линзу фонарика в ладонь и нажал кнопку. Кисть засветилась. Я нажал снова, и интенсивность свечения упала. После третьего щелчка мне показалось, что фонарь выключился, однако когда я отвёл его от руки, выяснилось, что тот светит тусклым красным светом. Попав в незнакомое помещение, первым делом я захотел оглядеться; в слабом луче тактического фонаря предстала комната, квадратов десять, служившая, похоже, гостиной, кухней и столовой. В стене напротив зиял дверной проём, куда свет не доставал. От этого становилось жутковато. Я выставил на всякий случай впереди себя рюкзак и медленно двинулся в чёрный прямоугольник. Здесь была спальня: две кровати, шкаф и полки на стенах. На уровне выше человеческого роста – пара узких горизонтальных окон. Глаза привыкли к темноте, с улицы проникало немного лунного света, и я выключил фонарь.

Усевшись в углу комнаты на пол, я какое-то время сидел без движения и, казалось, без сознания. Адреналин схлынул, и я в полной мере ощутил всю тяжесть полученных впечатлений и травм. Если бы не начавшая неметь распухшая в ботинке нога, я бы мог просидеть так до утра. Но нужно было продолжать бороться. Пришло время подробно исследовать содержимое рюкзака. Большим подарком стал фонарь с режимом «невидимого» со стороны красного свечения. Чуть ранее я обнаружил в рюкзаке гидратор, который уже наполовину опустошил. А теперь было бы неплохо подлататься и перекусить.

Аптечка нашлась сразу, но на изучение её содержимого и инструкции ушло не меньше получаса. В итоге я чуть ли не целиком обтёрся влажными стерильными салфетками, затем засыпал ссадину на руке антисептическим порошком. Непослушными пальцами нащупал рассечение на затылке, которое получил ещё при выпадении из лодки. Возможно, оно и спасло меня от быстрой смерти. Но сейчас рана покрылась грубой коркой, из-под которой что-то сочилось. Как мог, я промыл повреждение, промокнул салфеткой и покрыл толстым слоем жидкого бинта.

Напоследок я наложил на ступню охлаждающую повязку, закинул в рот часть аварийного пищевого рациона, выпил таблетку анальгетика от неутихающей головной боли и просто отключился.

Все стрелки часов указывали на три, когда я проснулся, как вначале показалось, от холода. Я так и проспал сидя всё это время, отчего тело затекло и конечности отказывались слушаться.

Когда я немного пришёл в себя, то сразу оценил степень сгустившейся темноты вокруг и… странную вибрацию. Я ещё валялся на полу в приступе парестезии после онемения ног, когда всё отчётливей стал ощущать эти периодические земные толчки. Словно нечто очень большое передвигалось тяжёлой поступью по улице за стеной.

Я так и лежал, прислушиваясь и глядя в непроглядную тьму, как вдруг всё стихло – нечто прекратило движение. Оно было близко. Настолько близко, что я расслышал его дыхание. Словно дыхание самой смерти, клокочущее сухое сипение, заставлявшее сердце и лёгкие сокращаться чаще, а мышцы – цепенеть.

Я стал судорожно шарить вокруг в поисках фонаря, тщательно опознавая пальцами каждый предмет. Попадались упаковки и их обрывки, мультитул, моток паракорда, цилиндры сигнальных патронов и прочие бесполезные в данный момент вещи. Но фонарь, который должен был находиться на расстоянии не дальше вытянутой руки, как в воду канул.

Вдруг комната немного осветилась странным бирюзовым светом, проникшим через узкие окна. Я не стал тратить время на изучение его природы, а сразу отыскал взглядом то, что так хотел разглядеть в темноте, – узкую деревянную лестницу, прикреплённую к стене и поднимавшуюся к люку в потолке.