Михаил Никитин - Книга первая: Эпоха Морских Королей

— Отчасти иммунны. Они киборги — сращивают себя со своими кораблями и бронёй. И резервируют память в искусственных хранилищах, до которых вашей телепатией не добраться. Расхождение в воспоминаниях вызовет немедленную тревогу. Я не хочу быть причастным к межпланетному скандалу.

— В таком случае нам придётся ХОРОШО и убедительно соврать, — ничуть не смутился Ричард. — Возможно, подкорректировать воспоминания ряду добровольцев из числа бывших рабов — чтобы сыграли получше.

И снова потянулись хлопотные дни будничной работы. Утомительно, но что поделать — такова уж геройская работа. Злодейская, впрочем, тоже. Минута беготни со стрельбой, или там звона клинков. Годы подготовки. Кто-то возится с бумагами, кто-то пишет программы для компьютеров, кто-то жрёт в три горла и изготавливает из собственной плоти ловушки для душ.

Кстати, теоретически всего одна ловушка могла вместить Эссенцию населения целой планеты. Эта субстанция не только очень устойчива, но и крайне компактна. В нашем трёхмерном пространстве, во всяком случае.

Но это касается стационарных ловушек, изготовленных в заводских условиях, на сложнейшем многомерном оборудовании, и питаемых от городского реактора. Для переносной кустарщины Ричарда чем меньше ёмкость, тем проще и надёжнее. А сбои в таких вещах были недопустимы.

К счастью, тут они могли не спешить — оставалось время на отдых и выходные. Которое они тратили тоже с пользой — Ричард повышал техническое образование, Дэйр-Ринг вытягивала из Змеи информацию о древних цивилизациях, а Дж-Онн изучал их философию. Также проводились разведывательные рейды во внешний мир, чтобы быть в курсе, что именно и почему там происходит.

Уже в третьем таком вылете Ричард смог решить загадку, которая его мучила — почему до истребления бывших рабов дошло именно через такой срок.

Дело в том, что поймать Пловца в море человеческому кораблю практически нереально. Он не только быстрее — он движется в трёх измерениях, то есть может нырнуть так глубоко, что его не увидишь и не достанешь.

Его можно только загнать — идти на парусах и на вёслах следом много часов, пока Пловец не выдохнется и не всплывёт на поверхность, наплевав на последствия. И то — для такого преследования нужен крылатый наблюдатель в воздухе или свой Пловец-поводырь на цепи.

Но таким образом можно убить одного, максимум десяток. Чтобы истребить десятки тысяч — нужен огромный флот, нужны большие деньги, нужны идейные убийцы, нужны сотни пленных и сломленных Пловцов. Просто так за столь масштабное мероприятие никто не возьмётся.

Вольные Пловцы готовы более или менее поспособствовать истреблению своих сородичей-рабов… но именно что «более или менее». Лично преследовать и убивать их в морских глубинах — всё же моветон. Как и напрямую оплачивать охотничьи экспедиции.

У беженцев было только одно уязвимое место — пища. Водорослевые фермы убегать не умеют.

Уничтожить их? Тогда экс-рабы рассеются по всему морю, научатся худо-бедно кормиться охотой, и найти их будет уже совсем нереально. Тут нужно действовать более тонко.

Химические пробы воды и растений, собранные на фермах, подтвердили его подозрения. Медленно действующий яд. Пловец может целыми днями плавать в этой воде, есть эти водоросли, даже рыбу, которая ими питалась (хотя на каждой следующей ступени пищевой пирамиды концентрация возрастала) — и ничего ему не будет. Но порция яда, которая накапливается в теле за годы, стерилизует его, а за десятилетия — убивает.

— Образец изящества, — оценила Змея. — Даже если бы яд не был видоспецифичным для Пловцов, он бы всё равно не представлял никакой опасности для Людей неба и остальных — большинство из них просто умрёт от старости раньше, чем его эффекты успеют сказаться. Разработали эту отраву, кстати, мои сородичи — я лично не слышала о таких опытах, но замечаю тут некоторые соединения, известные только нашим химикам. Но нам даже в голову не приходило её применить. Люди или Пловцы пустили её в ход без колебаний.

— Мне плевать, кто его изобрёл, — буркнул Ричард. — Меня больше интересует, что с ним теперь делать. Как мы видим на примере Лорна, Эссенция сохраняет сведения о всех повреждениях, полученных при жизни, как об индивидуальных отличиях. То есть мы получим сотню тысяч тяжело отравленных и совершенно стерильных Пловцов. Немножко не то, что требуется для воссоздания цивилизации.

— Это не проблема, — отмахнулась Уроборос. — Я поговорю с нашими алхимиками в шарах душ. Они никогда не создавали яда без противоядия к нему. Рецепт синтеза должен быть достаточно прост, раз уж примитивные нынешние племена смогли его повторить. А после разрушения молекул яда все функции организма восстановятся — существа, живущие в симбиозе с микробами из Белого Моря, обладают почти бесконечным запасом регенерации.

Дальше всё пошло, как по маслу. Не считая того, что пришлось повозиться ещё почти год — но Ричард к этому уже привык. Ещё в бытность Мастером он измерял время иначе, чем люди Пустоши. Хотя и понимал, что для Змеи они все, включая Охотника за душами — эфемерные создания, которые возникают и исчезают, как искры в ночи.

Когда ловушки были готовы и протестированы, путешественники снова ушли в стазис. Ричард и Клонария сделали это в первый раз, и им пришлось испытать довольно экзотические ощущения. Ему — замораживание тела с последующим принудительным отделением «души» и затягиванием в ловушку (словами не опишешь, но приятного в этом очень мало). Ей — живую зеленоватую жижу, которая лезет одновременно во все отверстия тела, проходит сквозь кожу и заполняет изнутри даже черепную коробку, пазухи костей и глазные яблоки! Врагу таких кошмаров не пожелаешь! Ричард честно предлагал усыпить её перед стазисом, но храбрая девушка заявила, что желает испробовать всё в полной мере, ну а если уж сильно не понравится — в следующий раз можно и с усыплением.

«В некотором смысле мы всё-таки занялись сексом. Вряд ли кто-то из земных мужчин может похвастаться, что проникал в свою женщину ТАК глубоко…»

Разница только в том, что никому из участников процесс удовольствия не доставлял. Как пить лекарство в детстве. Горько, противно… но нужно.

Он думал, что воссоединиться с эмпирейной тенью будет так же больно, как и расставаться. На самом деле… ощущение оказалось куда более своеобразным. Его даже можно было бы назвать приятным, не будь оно… настолько необычным. Даже для марсианина с его девятью чувствами. Даже для Мастера, который поглотил в своё время множество самых необычных тварей с их жизненным опытом.

Да, зелёные марсиане были четырехмерными существами, но всегда воспринимали себя исключительно в трёхмерности. Как человек не воспринимает того, что он вообще-то колония, состоящая из триллионов отдельных клеточек. И вдруг «несуществующая» многомерность напоминает о себе.