Пол Андерсон - Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех

— Не хотите бежать? А что же вы хотите — лечь на дно, а там будь что будет?

— Мне все равно — я устал от того, что люди делают со мной, я устал от людей! Куда мне идти? Что мне осталось? Я готов присягнуть на верность кому угодно — но кому нужна моя верность? Что за вшивый народ меня породил!

Майкл сорвался с места и схватил Хобарта за отвороты рубашки.

— Не один вшивый народ, Вайерман, а два, — прохрипел Хобарт. — Вы забываете о пришельцах. Хотя, возможно, и во всей Вселенной не найдется такого народа, чтобы устроил вас. Как вам такой вариант?

— Выведите меня отсюда! — прошипел Майкл, пытаясь разогнать красный туман, кружащийся перед глазами. — Мне нужно спуститься вниз и выйти в город, понимаете? Прямо сейчас, Хобарт! Я…

Майкл почувствовал, что близок к истерике. Но и эта мысль коснулась его только краем и пропала. Он просто хотел выйти из этого душного тесного помещения. Кто-то должен был открыть эту клетку, в которой его произвели на свет.

Хобарт вырвался из его рук.

— В коридоре охрана, — сообщил он шепотом.

Лицо его опухло и налилось кровью от слишком крепко затянутого воротничка рубашки, но глаза светились радостью, почти торжеством.

— Сколько человек?

— Не знаю.

— Они приставлены ко мне?

— Нет. Это просто дежурные солдаты. Днем в здании на разных этажах находится около батальона. Так всегда бывает. Никаких специальных мер в связи с тем, что здесь находитесь вы, не принималось.

— Черт, я разберусь с ними. У вас есть машина? Где она?

— Внизу в гараже.

Удерживая даже не пытающегося вырваться доктора одной рукой, Вайерман обшарил его карманы и выудил ключи.

— Благодарю.

— Солдаты вооружены.

Хобарт пришел в неистовство. Было невозможно понять, то ли он угрожает Майклу, то ли предостерегает его. Майклу же было все равно.

— Я разберусь с ними. Конечно, разберусь — какие проблемы?

Задумавшись на секунду о причинах своей небывалой уверенности, он тут же отбросил эти мысли, снова погрузившись в лихорадочный туман возбуждения, — его презрение ко всему миру в тот момент не знало границ.

— Вы прете напролом, Вайерман, без всякого плана, надеясь только на удачу, — жалобно прохрипел врач. — Вас поймают, я уверен. Вы перевозбуждены, вам нужно успокоиться. Такая спешка к добру не приведет.

— Ничего, Хобарт, все в порядке. Я отлично себя чувствую.

Повернув кулак, Майкл еще сильнее сжал воротник рубашки Хобарта.

— Я отключу вас — совсем ненадолго.

Он поднял левую руку и протянул ее к шее врача.

— Обычный прием, надавливание на сонную артерию. Через несколько минут вы придете в себя. Это одна из тех милых штук, которым меня научили, чтобы я применял их на своих врагах.

Глаза Хобарта восторженно блестели и не отрываясь следили за лицом Майкла.

— Разбей компьютер, — прошептал он, ощущая, как уменьшается приток кислорода к мозгу. — Достань оттуда пленку… твои планы… если повезет… потрясающе…

Майкл осторожно опустил обмякшего Хобарта на стул. За все недолгое время пребывания на Земле он так и не сумел испробовать на пришельцах ничего из своей военной выучки. Хотя сейчас ему было абсолютно все равно.

Он отдавал себе отчет в том, что его несет, что разум уже не руководит им. Все в нем, что позволяло двигаться и совершать поступки бездумно, под влиянием инстинктов, проснулось и было задействовано на полную мощность. Ударом ноги он опрокинул столик с компьютером пришельцев и играючи раздавил его корпус, разыскал и вынул оттуда пленку, а потом поднес к ней горящую спичку, с удовлетворением проследив, как темно-коричневый клубок начал сворачиваться и извиваться, как брошенная на раскаленную плиту змея. Затем, не оглядываясь больше, не останавливаясь и не раздумывая о том, что он будет делать дальше, сам не свой от сводящего все мускулы и внутренние органы напряжения, такого сильного, что впору было завыть волком, Майкл открыл дверь комнаты и ступил в коридор.

От внешнего мира его отрезал теперь только солдат-пришелец, стоящий в совершенно пустом коридоре в десяти шагах от двери, вполоборота к ней.

Солдат-пришелец в ладно и туго сидящей форме, с блестящими начищенными сапогами и ремнем, сработанными с большой любовью, был еще совсем молод. Это был типичный гарнизонный солдат — возможно, и в людей в своей жизни не стрелявший ни разу. Его выправка и состояние формы были конечным итогом развития традиций бессчетных военных поколений, берущих свое начало в особых пещерах, где под магической защитой шамана хранились племенные щиты и копья; традиций, получивших свое развитие у костров, разложенных в центре круга хижин из растянутых на шестах звериных шкур, потом в душных казармах и, наконец, в отсеках и рубках транспортных космических кораблей, на которых его народ прибыл на Землю. Знание и опыт накапливались с того самого дня, когда первый представитель расы пришельцев выбрал себе жизненный путь воина, — может быть, все началось с открытия способа шлифовки древка стрелы и обнаружения пользы от втирания жира в тетиву лука. Немного ламповой сажи на ствол ружья для придания вида перед парадным построением. Плевок и быстрая обработка фланелькой ботинок перед утренним смотром. Совсем чуть-чуть белой глины, втертой в ложбинку кокарды, в пряжку ремня парадной формы. Все эти маленькие хитрости, перечень тайн, которые, когда последняя строчка в книге Вселенной будет написана, возможно, останутся единственным образцом народной мудрости — общей для многочисленных разумных и способных к ведению военных действий рас. Рас белых, зеленых или покрытых рудиментарными остатками чешуи — тех, кто произошел от ящериц во времена, когда Земли еще не было и в помине.

Майкл смотрел на солдата, и в его глазах клубился туман, в первый момент кажущийся совершенно хаотичным. Его тело купалось в секреторных выделениях желез, переведших его чувства на уровень сверхреагирования, наполнивших его уши звуками, неслышными в нормальном состоянии, позволяющих глазам различать части цветового спектра, в обычных условиях невидимые. Он слышал шум крови, струящейся по сосудам возле ушей. Он перестал мигать. Окажись он сейчас в джунглях, ни один враг не сумел бы подойти к нему незамеченным, ни одна тень не смогла бы тайно пошевелиться в пределах поля его зрения. Его ноздри побледнели и расширились, рот приоткрылся, дабы обильно снабдить легкие кислородом, мгновенно уносящимся прочь со стремительным током крови. Его организм щедро тратил свои силы, через несколько часов он должен будет свалиться без сил, и будь он обитателем джунглей, то просто забрался бы тогда на дерево, устроился там вне пределов досягаемости возможных хищников и выспался.