Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей

– Такая сонастройка встречается у близких, часто общающихся людей, – констатировал я. – В нашем случае это просто совпадение, вызванное характерной ситуацией.

– Спасибо, ты успокоил меня, на предмет того, что мы с тобой чужие люди, – проговорила собеседница с иронией.

Сарказм – это хорошо. Значит, она приходит в себя. Море слез и безысходности мне сегодня не грозит. Я не торопился заводить машину, понимая, что завязывается та самая, нужная беседа.

– Если хочешь, можем познакомиться ближе, – предложил я просто, исключая превратное толкование фразы. – Мы почти пять лет, бок о бок, проучились вместе, а я о тебе ничего не знаю.

– Будь джентльменом, уступи даме право второй рассказать свою историю, – после минутного раздумья сказала Вика.

– Что ж, – начал я без лишних размышлений. – После окончания института отдал долг Родине. Когда вернулся, сразу устроился в крупную компанию. Прошёл там путь от курьера до специалиста-аналитика. В прошлый понедельник сменил работу. Постоянно что-то ищу, сам не знаю чего.

– Потрясающая лаконичность, – констатировала Вика. – Ты всего лишь третий, из моего немалого числа знакомых, кто служил в армии.

– Да, мне пришлось. Хотя была отличная возможность, как говорится, «откосить». Потому что у моего отца есть хороший друг подполковник дядь Миша. Но он сказал, когда настало время призыва: «Для современного юноши счастье не в том, чтобы „откосить“, а в том, чтобы „отслужить“ как полагается». Все были согласны с тем, что служба в вооружённых силах молодой Российской Федерации, на рубеже девяностых и двухтысячных годов, шла на пользу далеко не всем молодым людям. Но у дядь Миши была возможность устроить меня в одну из приличных ракетных частей недалеко от Питера, куда я и отправился.

Я несколько углубился было в подробности своей воинской службы, но спохватился, заметив, правда, что девушка слушает меня не без интереса.

– Подожди, – прервался я, – а почему ты спросила именно про армию, неужели тебе это интересно?

– Да, интересно, – промолвила Вика и отвернулась. Мне показалось, что она неслышно заплакала.

Стараясь понять, что вызвало такую реакцию у собеседницы, я вдруг ясно вспомнил картинку из прошлого: Солнечный летний день, выпускной в университете. Вика идёт под руку с высоким широкоплечим мужчиной в парадной военной форме – очевидно, это отец. По другую руку мужчины – красивая женщина с букетом цветов – мама.

– Я вспомнил, – прервал я паузу. – Твой отец – военный. Я видел вас на вручении дипломов…

– Мой отец… Был военным, – прервала меня Вика, поворачиваясь. Темные разводы под глазами красноречиво свидетельствовали о том, что я не ошибся относительно её эмоций. – Он погиб… совсем недавно…

Она стала торопливо приводить в порядок растёкшуюся тушь на ресницах. А я, не зная что сказать, уставился на припаркованный впереди автомобиль. Всякого рода банальности, вроде «Мне жаль», или «Прости» не лезли из горла, хотя я действительно сочувствовал её горю. Стекла почти полностью запотели, и в салоне стало душновато. Я завёл двигатель, чтобы кондиционер просушил и освежил воздух в машине.

– Прости, – извинилась девушка вместо меня. – Тебе не нужно это знать.

– Тебе не за что просить прощения, – ответил я, глядя на Вику. – Я сочувствую тебе, хоть и не знал твоего отца.

– Спасибо, – шепнула собеседница и кивнула, поднеся ладонь к губам, в попытке сдержать высохшие было слезы.

– Может поедем? – предложил я, и, получив в ответ ещё один кивок, мягко тронулся с места стоянки.

Небо упорно не хотело темнеть. Гуляющее недалеко за горизонтом солнце высвечивало в облаках над городом розовые пряди. Поток транспорта заметно поредел, и я решил предаться одному из своих любимых занятий – неспешной езде по вечерним набережным и проспектам Питера.

Время от времени, я смотрел на Вику. Сначала она, то отвечала мне робкими взглядами, то туманно глядела в окно, но спустя минут тридцать, как мне показалось, мирно уснула.

Я мог бы колесить так хоть всю ночь, и до разведения мостов оставалось достаточно времени, однако решил разбудить попутчицу, ведь совсем мало знал девушку, и уж абсолютно ничего не знал о её планах и делах.

– Вика, проснись, – тронул я девушку за плечо, – Мы уже проехали все триста мостов, но я так и не знаю, где ты живёшь, куда тебя отвезти.

– Я живу на Академической, но сейчас я живу в Купчино, – выдала пассажирка не открывая глаз, а только повернувшись ко мне, – А где живёшь ты?

– Мой дом на самом берегу Васильевского острова, – ответил я.

– Отвези меня, пожалуйста, к тебе домой, на берег острова, – попросила Вика, поудобнее устраиваясь в кресле.

Вот таким вот сюрпризом заканчивался мой день, и без того полный всяких приключений и неожиданностей.

Пятница началась для меня в девять утра, вернее, в начале десятого. Спал я вновь на любимом до оскомины диване, потому что кровать, да и всю спальню занимала Мальвина. Только подумать, моя однокурсница, всё предыдущее общение с которой можно сравнить разве что с кокетливым ковырянием в песочнице под «грибком», мирно спит в соседней комнате.

В квартире так тихо, что слышно, как стрекочет, перебирая обмотки трансформатора, стабилизатор напряжения в коридоре. Там же помигивает зелёным глазком блок бесперебойного питания, который оберегает от отключения электричества точку доступа в интернет, охранную систему, док-станцию телефонной трубки и резервную розетку. В случае отключения света я не останусь в темноте и без городского телефона, смогу зарядить мобильный. Вот такой я хитрый. Только почему я думаю непонятно о чём, когда рядом прекрасная молодая девушка?

Хотя пусть спит. Если вчера я не притронулся к ней в минуту слабости, так как сам вызвался защищать её, то сегодня и подавно не притронусь. Поезд, как говорится, ушёл. Хотела ли Вика близости? Возможно. И я хотел, но сдержался. И основная причина – это её состояние, как физическое, так и душевное. Нет, она не напилась в стельку, скорее походила на очень уставшего человека. И неудивительно. Сколько было её отцу? Ну пусть даже под шестьдесят. Но всё равно, как я его представляю спустя годы – крепкий, уверенный мужчина, глава семейства, любящий отец. Это тяжёлая потеря, способная выжать все соки, привести в состояние, абсолютно не совместимое с алкоголем. Да как Вику вообще занесло на эту вечеринку? Как туда занесло меня?

С такими мыслями я встал, принял контрастный душ и отправился на кухню. Солнце номинально освещало город, создавая призрачное ощущение не закончившегося вчерашнего дня. Родилась было идея пожарить стереотипную яичницу с беконом, но бекона почему-то не нашлось. Да и гостья ещё спала. Не хотелось запахом жареного портить воздух в квартире.