Юрий Завражный - Тот самый остров

— Домой, — твёрдо сказал Руслан. — Хватит воевать, хочу профессию менять. Жить заново. Убивать неинтересно — что за Аллаха, что за доллары. Лучше дома строить. Учиться буду. Денег хватит.

— А деньги-то в хранилище, — напомнил я.

— Нет, — возразил Руслан. — У нас у каждого есть секретный депозит. Но из шайки так просто не смоешься. Каждый следит за каждым и за всеми. Надоело.

— А сколько ты уже здесь? — спросил я.

— Год. Хватит, потом поговорим.

Жужжа мотором, лодка с двумя пиратами пошла обратно. Руслан выплюнул соломинку, которую жевал, и произнёс, не отрывая взгляда от лодки:

— Валим обоих одновременно на берегу, по моей команде.

Пока лодка шла к берегу, Мэг воспользовалась паузой и спросила Руслана, что такое «шайтан». Он зловеще улыбнулся и объяснил, что это такой чёрт, который живёт в горах и пугает молодых джигитов. Спросить, кто такие джигиты, мы уже не успели, потому что Руслан жестом остановил поток вопросов:

— Всё, приготовьтесь. Я делаю Рябого Джека, вы вдвоём — Кастета, как только отойдут от лодки. Не мазать! Джек снайпер, бьёт на свет и на звук. Да и Кастет тоже хорошо стреляет. Бывший чемпион Кубы. Всё, тишина.

Мотор смолк, и лодка, шурша, выехала на песок футах в ста от нас. Пираты выскочили из неё, подхватили за леера и поволокли на пляж. Рябой Джек в красной косынке наклонился завязать шнурок на армейском ботинке. Второй разбойник, совсем лысый и с «калашом» за спиной, присел, оглядывая заросли, и поднёс к губам «уоки-токи»:

— Акбар, здесь Кастет. Какой тропой идёшь?

Они стояли точно между нами и лодкой. Руслан с досадой сплюнул и негромко сказал в рацию, прикрыв её ладонью:

— Иди прямо в лес, я вас уже вижу.

И — нам, шёпотом:

— Готовы?

Но тут Данни чуть не спутал все карты! Едва заслышав долетевшие до нас голоса пиратов, он с отчаянным лаем кинулся в их сторону. Те на пару секунд оторопели, но они уже сделали три шага к зарослям, и Руслан негромко скомандовал:

— Огонь!

Три почти одновременных выстрела распороли тишину бухты. Туча орущих чаек взвилась в небо. Пираты свалились, как подкошенные. Кто из нас двоих попал в Кастета, я не знаю до сих пор. Думаю, что Мэгги — всё же она стреляла куда лучше меня, тем более что у неё была винтовка, а у меня всего лишь «кольт-питон». Мы оба впервые стреляли в живого человека, но не скажу, что при этом я испытывал какие-либо чувства, кроме сильного желания поразить цель. Я понимаю, сэр, что это ненормально, но на кону стояли наши жизни. В конце концов, не мы эту кровавую игру начали. Я словно видел со стороны своё лицо, перекошенное жутким звериным оскалом... Руслан вскочил и побежал. Мы рванули за ним.

Данни стоял возле тела Кастета и остервенело на него лаял. Мы с Мэг быстро переглянулись. Руслан забрал у Кастета «калаш» и два автоматных магазина; мельком оценил состояние обоих пиратов и кивнул. Без лишних слов мы зашвырнули подальше в воду винтовку Рябого Джека, и оттащили тела в кусты, после чего бросились к лодке. Втроём мы быстро спихнули её в воду; мотор завёлся с половины рывка. Взволнованный Данни уселся на самом носу — его еле оторвали от Кастета, ноги которого ещё подрагивали. Мэг села за руль к приборному щитку, а мы с Русланом — на банку ближе к корме.

Полдела было сделано! Руслан хищно осклабился, обнажив белоснежные зубы, и довольным голосом произнёс:

— Уф! Дика!

Мэг, перекрикивая мотор, прокричала через плечо:

— Я думаю, Кастет был одним из тех, кто напал на «Пеламиду»!

— Какую «Пеламиду»? — не понял Руслан.

Я в двух словах рассказал ему про то, как мы наткнулись на ограбленную яхту, и спросил, что он знает об этом. Он сказал, что почти ничего, потому что двое суток отсыпался в хижине и в море не ходил. Марио вроде что-то там говорил про очередную яхту каких-то богатеев. Обычное дело… Но куда же делись пленники? Оказалось, пленников просто продают. На плантации коки или куда-то ещё. Руслан сказал, что это в его обязанности не входит.

Да-да, вот так — обычное дело! Именно так он и сказал, и помню, я поразился безразличному тону этих слов… Чтобы скрыть своё возмущение, я зачерпнул забортной воды и ополоснул лицо. Только сейчас я обратил внимание на то, что весь перемазан кровью, словно мясник. Своей, конечно.

Мы подлетели к «Отчаянному» и ухватились за фальшборт. Представляете, как мы радовались тому, что путь к спасению был практически свободен?

25/IX-1944

Ночевать пришлось под открытым небом — благо, что очень тепло.

Вчера после обеда унтерштурмфюрер Ганс привёл всех оставшихся эсэсманнов. Он ещё раз выразил сожаление по поводу случившегося и сказал, что теперь, очевидно, нам всем придётся жить в палатках, поскольку жилые помещения бункера по странной прихоти доктора стали недоступны. Доктор Райнеке и в самом деле закрылся на все замки, отключив кодовые кнопки. Теперь можно ожидать чего угодно — никто не знает, как поведёт себя этот дурацкий «шатёр», если доктору взбредёт в голову что-нибудь там переключить не туда. В том, что учёный был немного не в себе, уже никто не сомневался.

Пока мы перетаскивали остатки наших вещей к площадке, эсэсманны привезли на телеге пять больших брезентовых палаток. В двух разместились они, в трёх — наш экипаж. Всех раненых положили вместе, и ими занялись наш Роге-Инквизитор и пожилой гауптшарфюрер в пенсне — как оказалось, медик, служивший ещё кайзеру. Больше всего он опасается за Фогеля. Другой бы уже помер, однако капитан-лейтенант чудом держится. Всё время просит пить, но ему не дают. Нормально перевязать раненых удалось только после того, как один из эсэсманнов откуда-то принёс перевязочные пакеты и несколько пузырьков с дежурными лекарствами.

Ганс сообщил, что снял все посты на острове, раз уж такое дело. Я решил этим воспользоваться и всё же сходить туда, куда давно уже собирался. Пойду сегодня после обеда, один. Развеюсь. Тяжело смотреть на всё это.

Перед обедом ко мне подошёл капитан.

— Крепитесь, Гейнц, — сказал он, положив руку мне на плечо. — Я знаю, вам трудно. Всем трудно. И мне тоже.

Тут я понял, что самое время задать вопрос, который мучит меня уже давно. Я облизал пересохшие губы.

— Герр капитан... — начал было я, но Змей сам прервал меня:

— Гейнц, дело в том, что я знаю про вас почти всё. Может, даже то, чего вы и сами не знаете. Вы думаете, я выбирал лодку просто так? Нет. Мы с Клаусом переворошили кучу досье, не спали ночами и спорили до хрипоты, перебирая варианты, пока не остановили свой выбор на U-925. В том числе и по причине личности первого радиста. Я вам скажу так: в выборе участвовал представитель СД, целый штандартенфюрер, но он имел лишь право совещательного голоса. Вы часто говорите «хайль Гитлер», как всех нас учили, но не знаете, что ваша кандидатура утверждена лично фюрером.