Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

В свое время Чхве не успела обучить Чи Хён искусству кавалерийского боя, на Непорочных островах чаще случались морские сражения, чем сухопутные. Но с тех пор как они вышли из ранипутрийских Врат, Чи Хён сосредоточилась на тренировках, которые по очереди проводили страж доблести и капитан Кимаера. Ее преподаватели разошлись во мнениях по некоторым деталям, хотя оба считали, что реальный боевой опыт исправит недостатки стиля. Но ничто не могло подготовить ее к сражениям лучше, чем неустанные упражнения. Кимаера дрался с ученицей не всерьез, зато Чхве не щадила ее. Каждый раз, когда дикорожденная вырывала поводья из рук Чи Хён, пугала ее лошадь и сбрасывала седока, юная военачальница проклинала суровую наставницу и обещала, что та будет горько раскаиваться, если подопечная сломает позвоночник или разобьет голову. Но Чхве только пожимала плечами и говорила, что трудно сочувствовать ястребу, который вылетел на охоту, не умея даже должным образом приземляться.

Теперь Чи Хён уже не проклинала Чхве. Страж доблести предупредила свою госпожу о том, что несколько врагов догоняют их, и свита генерала остановила напор имперцев, развернув коней раньше, чем таоанцы успели напасть со спины. Лошадь Чхве поднялась на дыбы как раз вовремя, чтобы не столкнуться с передним всадником, и, словно исполняя волю дикорожденной, ударила противника копытом прямо в шлем. Другой имперский рыцарь нацелил копье в грудь Чхве, как только ее лошадь опустилась на передние ноги, но Чи Хён пришпорила своего скакуна, чтобы перехватить удар. Копья багряных были намного толще и крепче, чем у непорочных, зато уступали в длине.

Чи Хён уперла торец копья в седло и направила острие в грудь рыцаря. Древко раскололось от удара, таоанец выпал из седла, застряв ногой в стремени, и конь потащил его прочь, так что скрежет доспехов по льду почти заглушил гудение Врат. Заметив приближение новых всадников, Чхве свистнула Чи Хён, та успела обернуться и неуклюже поймать переброшенное стражем доблести копье залеченными демоном пальцами. Чхве положила поперек седла имперское копье, и Чи Хён предположила, что дикорожденная подхватила оружие только что сраженного рыцаря. Но не было времени размышлять об этом, надо было встречать другое копье, направленное таоанской всадницей.

Через мгновение таоанка стала не опасна, две стрелы пробили ее нагрудник, а третья вонзилась в горло, прямо под ремнем, удерживавшим шлем. Она промчалась мимо генерала и телохранителей, мертвая или умирающая, но все еще прямо сидящая в седле. По трагическому закону войны ее место тут же заняли трое имперских всадников, а за ними уже двигалась пехота багряных. Драгуны Сингх не сдержали натиск врага, и теперь все войско таоанцев парадным маршем прошло мимо Врат, готовясь уничтожить мечту Чи Хён, – так орда муравьев надвигается на хромую саламандру. Самые быстрые из кобальтовых пехотинцев уже появились позади испуганно мечущихся по полю лошадей, но это больше походило на попытку тушить лесной пожар единственным кувшином воды.

Хортрэп, обещавший провести жуткий ритуал, который заставит таоанцев с криками ужаса покинуть поле боя или даже полностью уничтожит их, так и не продемонстрировал свой фокус. Но ведь и Чи Хён ничего не смогла предпринять, так почему она должна ждать большего от Негодяя? Все, о чем ей теперь оставалось беспокоиться, – как не попасть живой в руки таоанцам. Она не доставит Канг Хо такого удовольствия. К счастью, встреча со смертью на поле боя не представляла большой сложности.

Хотя Пурна искренне любила Дигглби, она быстро пришла к выводу, что без своего демона-спаниеля он ни за что бы не выбрался живым из Пантеранских пустошей. Нет, не совсем так. На обратном пути он стал ее близким другом и заслужил много добрых слов. Но без присмотра покойного Принца паша Дигглби не смог бы даже из ванной вылезти без ущерба собственному здоровью. И с тех пор как Диг, чтобы спасти жизнь Пурне, пожертвовал этим существом, оберегавшим от ненужных приключений его задницу, она никогда не забывала, чем ему обязана, и как человек… ну да, как человек чести старалась уплатить долг.

И успела сделать это трижды, пока они пробились сквозь конницу, заполнившую всю центральную часть долины. Она отразила два выпада, каждый из которых мог продырявить Дига, а затем ударом копья расплескала мозги имперца, слишком увлеченного нападением на пашу.

Не то чтобы Диг в это время витал в облаках – он всегда там витал, как бахрома угракарских молитвенных флажков. Иногда даже выше.

Не то чтобы Диг не мог постоять за себя – он не был первоклассным бойцом в отличие от Пурны, но все же с грехом пополам защищался, поскольку противники вечно принимали его за полного неумеху.

И не то чтобы Диг растерялся в суматохе, что было бы вполне объяснимо, когда со всех сторон неслись яростные крики и лязг оружия, спереди надвигалась стена имперской пехоты, всадники проносились мимо с такой быстротой, что двое друзей не успевали даже определить, на чьей стороне сражаются эти люди, а большинство кобальтовых пехотинцев отстали почти на сотню ярдов, так что Пурна и Дигглби оказались одни в окружении врагов. Несмотря на все это, Диг вовсе не потерял присутствия духа.

Нет, трудность заключалась в том, что раскрашенный под мертвеца щеголь не пропускал ни одной стычки и бросался в бой, ничуть не беспокоясь за свою жизнь. Должно быть, постоянно находясь под защитой Принца, Диг обзавелся привычкой переоценивать свои способности, не такие уж плохие, но вовсе не гарантирующие неуязвимость. Разумеется, Пурна любила хорошую драку не меньше, чем этот бесстрашный герой в элегантных шерстяных сапогах, но Диг так разошелся, что атаковал конного таоанского рыцаря, когда Пурна попросила прикрыть ей спину, пока она заряжает пистолет. Она едва успела выстрелить в мчавшуюся галопом лошадь, пробив чешуйчатый нагрудник, так что кровь брызнула во все стороны, словно мякоть томата на учебных стрельбах. Хотя обычно она целилась в наездника, если была такая возможность. Не то чтобы ей сильно нравились лошади, эти огромные чудища, но все равно животные не должны страдать за своих хозяев.

Пурна опустилась на колени и развязала висевший на поясе мешочек с порохом и пулями.

– Это у меня сорок пятый! – воскликнул Диг, всадив тонкий, как игла, клинок под забрало упавшего с коня имперца, который только что едва не убил его самого.

Судя по тому, как неподвижно лежал таоанец, пока Диг приближался к нему, он еще при падении сломал себе шею, но Пурна решила не говорить об этом. С одной стороны, их спор давно закончился и Диг просто хвастался, называя случайные числа, а с другой – она была слишком занята размышлениями о том, как выбраться живыми из этого сраного хаоса.