Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

Не успел он выхватить солнценож, как вторая тварь набросилась на него, почти с такой же силой, как и первая… Но наткнулась на сильнейший встречный удар. Монстр мог надеяться на свои зубы, когти и материнскую поддержку, Мрачному оставалось полагаться только на собственные кулаки.

Мрачный. В какое-то золотое мгновение, застывшее, словно светлячок в янтаре, Чи Хён увидела, как варвар мчится к ней с беззвучным криком на нежных, сладких губах, петляя под ногами огромного демона… А затем маленький оживший кошмар отделился от большого и прыгнул Мрачному на спину. Она не успела даже испугаться, а он уже справился с монстром, показав себя во всей красе, но вслед за первой тварью выскочила вторая, и Мрачный исчез за отвисшим брюхом королевы демонов, надвигавшейся на Чи Хён неотвратимо, как беда.

– Нет!

Она даже не поняла, что это был ее собственный крик, пока не сдвинулась с места и не почувствовала, как звук отдается эхом в ее мышцах и позвоночнике. Чи Хён присмотрелась к очертаниям громадного врага, но не пришла в трепет от его адского облика, а едва не рассмеялась – это же тот самый засранец опоссум! Выросший до размеров кита, с демонической мордой, но, вне всякого сомнения, тот же самый. Если бы кто-то догадался разложить перед ним все лагерные отбросы, возможно, это ужасное побоище удалось бы предотвратить.

Внезапно протрубил рог, ее собственный рог, и Чхве выехала навстречу тяжело ступавшей громадине, преграждая путь к Чи Хён. Это был опрометчивый шаг, ведь между ними оставалось всего тридцать ярдов, к тому же страж доблести совершила еще одну ошибку, придержав свою отчаянно ржущую лошадь. Чхве свесилась с седла, схватившись одной рукой за луку, и только теперь Чи Хён догадалась, что дикорожденная хотела спасти вовсе не ее, а другого человека. Но, должно быть, неверно рассчитала свои силы или направление движения, потому что фигура в белой одежде выскользнула и шлепнулась обратно в грязь. И как бы это ни было глупо, Чхве неловко спрыгнула с седла и склонилась над упавшим, а испуганный конь помчался назад… Через миг огромный коготь монстра подбросил его в воздух.

Затем случилось непредвиденное, и Чи Хён совершенно обезумела.

Пурну будто прихлопнули огромной мощной ладонью, и теперь она мечтала только об одном – отвернуться и забыть обо всем, уплыть в мир грез. Но липкий холод, проникающий под кожу, не позволил ей забыться. Она очнулась, лежа на животе в грязном снегу или даже просто в грязи, и, облизнув распухшие губы собачьим языком, решила, что не стоило просыпаться. Если бы она умерла или если бы ей приснилось, что она умерла, это всяко было бы лучше, чем ощущать возрастающий, почти всеобъемлющий ужас… и боль, нестерпимую боль в голове, плече, колене – черт возьми, да почти повсюду!

Но затем Чхве перевернула Пурну, и той показалось, что это не такая уж и большая цена за удовольствие видеть красотку-дикорожденную, раскрасневшуюся и вспотевшую, с чудесным целым левым рогом и пеньком, оставшимся от правого, что выглядывали из-под широкополой сетчатой шляпы, склонившуюся так низко, что можно поцеловать… Пропади все пропадом, почему бы и нет? Никто не знает заранее, когда упадет последняя крупинка его песочных часов, и потому не стоит упускать такую прекрасную возможность. Марото это могло бы не понравиться, но какие бы чувства он ни испытывал к Чхве, они не ровня его любви к Софии. В желании Пурны нет ничего преступного, к тому же Чхве кажется слишком здравомыслящей женщиной, чтобы отдавать предпочтение мужчинам, так почему бы в самом деле не схватить быка за рога…

Но тут ангельское лицо уплыло в сторону, и в красных глазах Чхве вспыхнуло такое же разочарование, какое испытала сама Пурна, когда ее грезы грубо прервали. Редкие острые зубы, которые в мечтах тапаи уже нежно покусывали ее попку, вдруг оскалились и прокричали что-то ужасное.

– Твою мать!

Монстр. Он схватил Чхве. Как только гудящая голова Пурны осознала, что произошло, она увидела огромную, как луна, пасть, расколовшуюся в тысячезубом оскале, когда тварь схватила дикорожденную мохнатой лапой. Было бы ужасно, если бы чудовище проглотило Чхве живьем, но на самом деле все оказалось еще страшней – тварь запихнула ее под отвратительную складку на своем брюхе, которая то и дело оттопыривалась, выпуская наружу маленьких, но столь же мерзких тварей, и те либо падали на землю, либо карабкались вниз головой на загривок матери.

Кто-то другой на месте Пурны лишился бы рассудка при виде этого ни с чем не сравнимого кошмара. Но тапаи, наблюдая за тем, как ее подруга исчезает в брюшной сумке огромного демона, почувствовала, что превращается в кого-то более яростного, более сильного и более опасного – превращается в настоящего засранца Марото.

Увернувшись от сломанной лапы, способной расплющить человека в лепешку, София взмахнула молотом, ударила в зубастую морду и смела перепуганного мутанта со своего пути. Рослого варвара облепила свора – или стая – опоссумов, но София мигом разбросала их. Молот плясал в ее руках, по локоть забрызганных бесцветной кровью, серая шерсть и белые зубы разлетались в разные стороны. Из-под заметно уменьшившейся горы тел появился Марото, весь покрытый серой блестящей слизью, но живой, и, только встретив удивленный хмурый взгляд, София вспомнила, что это не он сам, а его племянник. Мрачный был очень похож на своего дядю, но Марото непременно усмехнулся бы, увидев ее, а этот мальчик выглядел скорее изумленным и даже испуганным тем, как этой старухе удалось спасти его и учинить жуткую мясорубку с помощью не такого уж и большого молота.

– Нет, если ударить с достаточной силой! – крикнула она, ничуть не заботясь о том, поймет ли он ее шутку, и о том, что еще один новорожденный монстр набросился на нее сзади.

София просто оттолкнула его торцом рукоятки, а затем развернулась и расколола вытянутый череп заостренным обухом, прежде чем тварь успела сообразить, что не на ту напала. Монстры продолжали падать сверху, где-то неподалеку заливисто лаял Мордолиз, а София знай размахивала молотом, не в силах сдержать довольную улыбку. Ради этого она когда-то жила, и ради этого стоит жить дальше. Она пыталась придумать себе другую, мирную жизнь, но вся правда в том, что Холодная София может быть счастлива при единственном условии: если будет делать то, что умеет лучше всего. А лучше всего она умеет убивать, убивать, убивать всех врагов до последнего, а потом еще немного.

Поэтому она испытала ужасное разочарование, когда ее внезапно схватили сзади и подняли высоко над землей.

Уже поздно спасать Чхве, и поздно Чи Хён спасаться самой. Мохнокрылка набралась сил, чтобы снова взлететь, и теперь носилась в воздухе туда-сюда, охотясь за незаметной для человеческого глаза пищей, разбросанной по полю битвы. Но, хотя она выглядела уже намного лучше и тусклое оперение цвета слоновой кости опять сделалось черным, Чи Хён сомневалась, что маленький демон способен защитить хозяйку от такого огромного врага. Даже если и способен, Чи Хён не сильно облегчила ему задачу, бросившись прямо на гудящий кошмар, только что проглотивший подругу.