Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

Едва они вышли из палатки, Канг Хо принялся лепетать жалкие оправдания («У меня не было другого выхода!») и попытался даже сыграть на тщеславии Софии («Конечно же, я знал, что ты сразу все поймешь и сделаешь выводы!»), но она быстро заставила его умолкнуть и повела по заснеженному лагерю.

На следующий день после неудавшейся атаки таоанцев погода снова испортилась, снег сыпал безостановочно целую неделю.

Прошлой ночью метель наконец прекратилась, но по-прежнему оставалось неясным, поднимется ли дух Кобальтового отряда. Даже к полудню, при ярком солнце и безоблачном небе, палатки все еще покрывал ровный слой снега, упорно отказывающегося таять. Кое-где холст прорвался, уступив напору ветра, но после гибели самых отчаянных дезертиров никто не пытался сбежать из лагеря.

София знала об этом не понаслышке: после удара головой о лапу Королевы Демонов очнувшись в шатре цирюльников, она решила отыскать Мрачного и сделать так, чтобы он твердо запомнил: нельзя бросаться в монстров старшими и более опытными товарищами. Но снег уже замел все следы, хотя варвар со своими спутниками отправился лишь несколько часов назад. Они специально вышли из лагеря в самый разгар непогоды, чтобы легче было проскочить мимо патрулей таоанцев, и, зная везучесть Софии, можно было не сомневаться, что погода изменится, как только она сама минует караулы. Вместо того чтобы отправиться вслед за Мрачным или убраться из лагеря кобальтовых подобру-поздорову, как она намеревалась до стычки с убийцами-охранниками и ненамного более приятными монстрами-опоссумами, София заковыляла к палатке Чи Хён, чтобы восстановить мир и дружбу.

Ну ладно, насчет дружбы она немного преувеличила, но, по крайней мере, девчонка оказалась сговорчивой ровно настолько, насколько и рассчитывала София. После того как за нее поручилась Сингх, а сама она с нарочитой таинственностью объявила, что с Диадемой и ее правительницей случилось какое-то несчастье, о котором при первой же возможности постарается разузнать подробней, София ничуть не сомневалась, что Чи Хён простит ей небольшой бунт. Она отлично понимала, что́ нужно сказать этой избалованной соплюхе и в какой последовательности. Сначала немного раскаяния («Послушай, я сама виновата, что затеяла всю эту хрень»), потом немного лести («Неплохой удар, между прочим, кажется, ты сломала мне челюсть») и, наконец, немного дерьмовых оправданий, которых сама София ни за что не приняла бы, поменяйся они местами («Я не спала несколько ночей подряд, ела разную дрянь и много пила, так что потеряла контроль над собой, но клянусь, больше это не повторится»). Ей даже не пришлось показывать искореженную Сердоликовую корону в подтверждение своих слов, так что она решила сохранить тайну, пока не понадобится снова надавить на девчонку и получить еще большую свободу действий… И что, если генерал захочет забрать корону себе? Нет, лучше придержать козырь в рукаве и предъявить в самый подходящий момент, чтобы убедить неопытного военачальника в своей исключительной полезности: «Почему я тебе необходима? Ну, не знаю, может быть, потому, что только я могу предложить тебе Сердоликовую корону… Вот так, например».

Но в конце концов принцессу убедили не извинения и лесть, не туманные рассказы и не обязательство провести срочную и секретную разведку. Нет, Чи Хён соизволила простить предательство своего капитана за самоотверженное спасение ее жизни в схватке с Королевой Демонов. До Софии не сразу дошло, о чем говорит девчонка, и тогда она решила: раз уж Чи Хён именно так поняла случившееся, можно не иметь зуб на Мрачного за неудачный выбор снаряда. София не сомневалась, что монстр был воплощением зла. Бой с ним доставил ей самое большое удовольствие с тех пор, как кавалерия Пятнадцатого полка напала на Курск. Тем приятнее было узнать, что это обстоятельство помогло вернуть расположение Чи Хён.

Однако генерал оказалась более дальновидной, чем рассчитывала София. Только после того, как Холодный Кобальт поклялась свободой только что вернувшегося Мордолиза никогда больше не выступать против Чи Хён, та согласилась продолжить разговор. Возможно, девчонку ждет неприятный сюрприз, поскольку недавние события показали, что свобода демона зависит от чего-то большего, чем несколько небрежно произнесенных слов. «Проси любую награду, лишь бы она не принесла вреда никому из смертных», – сказала тогда София Мордолизу. Но вместо того, чтобы освободиться от чар, он в одночасье добрался до другого конца Звезды и вернулся обратно со сломанной короной Индсорит. Что это может означать? Он хочет, чтобы София снова стала королевой? Или просто сообщал, что с Индсорит случилось какое-то несчастье? Или рассчитывает, что хозяйка переплавит корону в какой-нибудь дурацкий ошейник для него? Все это очень странно. София окончательно перестала понимать, что объединяет ее с этим демоном, которого она связала много лет назад, на что еще он способен и почему продолжает служить ей, хотя мог уже трижды получить свободу. Конечно, есть вероятность, что ее глупое обещание любой награды нарушило некий тайный закон, которому связанные демоны должны подчиняться, но высказанное много лет назад требование охранять ее и Лейба от любой опасности наверняка было легким, не говоря уже о просьбе спасти Пурну, раз уж демон Дигглби ее выполнил, как только отказался Мордолиз. Так… почему же?

– Так почему же я до сих пор не проглотил свои зубы? – поинтересовался Канг Хо, держа под уздцы лошадь, и София только теперь поняла, что так и не произнесла ни одного слова, пока они шли через заснеженный лагерь. Мордолиз радостно скакал рядом, его шкура постепенно восстанавливала блеск, и так же незаметно заживали раны и ушибы Софии. – Не могу поверить, что все закончится простым признанием факта, что я задолжал тебе один из них.

– Ты же знаешь, я никогда не держу зла на друзей… Давай говорить откровенно. Я не задам тебе ни одного вопроса, если поможешь в игре, что я задумала, – произнесла София на пиратском жаргоне, которому Канг Хо научил ее почти тридцать лет назад, когда они впервые встретились на палубе усбанского капера «Кадаврия».

Канг Хо огляделся. Они уже миновали последние лагерные фургоны и остановились в грязной луже талого снега, а вокруг не было видно ни души, за исключением часовых, стоявших в отдалении, и красного пятна таоанского лагеря на другом краю долины.

– Ты же знаешь, я пойду на все, чтобы уладить разногласия между нами, если только ты не попросишь перерезать тебе горло, – ответил Канг Хо на том же языке, убедившись, что никто не подслушает. – Я не смогу жить дальше, если не исправлю эту ужасную ошибку… Ты просто не знаешь, как это бывает, но ради безопасности своего ребенка можно согласиться на что угодно.