Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

Добытчица прошла вдоль прилавка в дальний угол комнаты, и Пурна узнала в таинственном предмете, испускающем пар, металлический заварной чайник в форме морского чудовища. На подносе его окружали пять черных фарфоровых чашек, бронзовая тубакерка и две булочки с кунжутом на маленьком блюдце. Диг и Пурна отступили в сторону, Добытчица прошла к единственному свободному от товаров пятачку в центре помещения и осторожно опустила поднос на дощатый пол. В тесной, без единого окна комнате не чувствовалось ни холода, ни сырости, несмотря на отсутствие очага, и Пурна, с жадностью глядя сквозь полупрозрачное одеяние на бедра женщины из племени Шакала, стащила с себя накидку с капюшоном и любезно расстелила на полу. Ее хитрость не сработала, Ферлун переместилась к противоположной стороне подноса и принялась разливать чай, но не успела Пурна почувствовать разочарование, как ее собачий язык своевольно вырвался наружу и облизал губы. Она устыдилась бы этого инстинктивного движения, но все произошло так быстро и неожиданно, что слюна забрызгала на тапаи одежду.

Этот чай… Ферлун с улыбкой приподняла чашку, не глядя на Пурну. Возможно, она опустила глаза, чтобы не смущать гостью, по щекам которой внезапно потекли слезы.

Взяв дрожащими руками чашку, Пурна сделала глоток и убедилась в том, что ее нос уже и так определил. Это не просто пряный угракарский чай с яковым маслом, а тот самый напиток, что готовили ее тетя и дядя. Она очень давно не пробовала его, а собачьим языком так и вовсе ни разу. Как настоящий ценитель чая, она не могла не мечтать о том, чтобы еще раз ощутить этот вкус, лучший из всего, что создали смертные от начала времен. Когда горячая, но не обжигающая жидкость соприкоснулась с новым восхитительным языком, Пурна едва не задохнулась от счастья… А потом все-таки задохнулась, закашлялась и пролила чай на себя.

Пурна наконец отвлеклась от своих необычных переживаний и посмотрела на спутников. Глаза Гын Джу были зажмурены так же крепко, как и губы, блаженная улыбка застыла на внезапно округлившемся лице, и Пурна, бросив взгляд на пустое блюдце, поняла, что он уже держит за щеками обе булочки. Диг всегда был проворным малым, и зря он оглаживает усы, пытаясь скрыть, что тоже жует. Его взгляд блуждал по комнате, избегая только Пурны и открытой пустой тубакерки на подносе. Как бы ни мучило тапаи любопытство, оно не могло сравниться с манящим запахом чая, и, сделав еще глоток, она сомлела. Это бесподобно! Сейчас Пурна без раздумий согласилась бы не покидать эту комнату до конца своих дней.

Гын Джу сделал судорожное движение шеей, словно питон, проглотивший сиамских близнецов, и, как только булочки оказались в животе, проговорил с небезосновательным испугом в голосе:

– Вы говорили о долге, векс Ферлун. Что мы вам должны за это… впечатляющее угощение и помощь в поисках капитана Марото?

– Ничего такого, что вам не по силам, – ответила Добытчица. – И как знать, может, прежде чем мы расстанемся, вам захочется чего-нибудь еще.

Хотя чашка в руке Пурны была по-домашнему теплой, улыбка хозяйки вдруг показалась хищной, а взгляд холодным, и тапаи поняла, что идея остаться с этой ведьмой из племени Шакала не принадлежит к числу удачных.

Спутники слишком засиделись в этом доме без окон, посреди враждебного города, которым уже почти завладела ночь. Принцессе это тоже не нравилось, но она была достаточно хорошо воспитана, чтобы не выказывать опасений. Мрачный бродил взад и вперед мимо столба в самом конце квартала, куда он отвел лошадь, и бросал взгляды на единственную дверь в лавку, как поджарый волк, кружащий возле кроличьей норы. Волк, опасающийся, что из ямы вместо легкой добычи выскочит снежный лев.

Он остановился, оглянулся и зашагал снова, на этот раз вдоль вереницы темных, безмолвных, заколоченных досками домов. Хватит валять дурака, нужно выяснить наконец, что происходит в лавке, иначе он начнет делиться сомнениями с Принцессой, – милой привычки беседовать по душам со скотиной ему только и не хватает. Мрачный остановился возле невзрачного крыльца, ничем не отличавшегося от соседних; пришлось даже удостовериться в том, что отпечатавшиеся на навозе следы принадлежат ему самому. Да, это тот самый дом, но внутри мертвая тишина. Ну и дерьмовый же выдался денек!

Мрачный был не прав, сгоряча наговорил лишнего. Нельзя приравнивать товарищей к этой поганке по той единственной причине, что они сразу не сбежали от нее. И не следовало их там оставлять. Он не оставил бы рядом с людьми Шакала даже Хортрэпа, даже дядюшку Трусливого. Ну хорошо, дядю – возможно… Нет, черт возьми, есть вещи настолько страшные, что к ним нельзя относиться несерьезно. Какой же он Рогатый Волк, если только облаял женщину из племени Шакала и бросился наутек, вместо того чтобы прикончить ее?

Вообще не Рогатый Волк. Все считали его чужаком, даже когда он был в клане, как ни тяжело порой об этом вспоминать. А теперь развеялись последние сомнения. Он больше не Рогатый Волк, он просто Мрачный, по собственной воле покинувший Кремнеземье, чтобы отыскать своего родича и…

И тут он наконец все понял. Будь Мрачный немного тупее, он бы непременно хлопнул кулаком по лбу. Не бывает Рогатых Волков – одиночек, но точно так же не бывает и одиноких Шакалов. Каждому, кто вырос в Мерзлых саваннах, известно, что люди Шакала – самый замкнутый клан, отгородившийся от остальных прочнее, чем Рогатые Волки, прочнее даже, демон их дери, чем Тролльвы. Все помнят, как однажды среди долгой морозной зимы эти полоумные засранцы чуть не избавили мир навсегда от собственного дерьма. Мрачный изучал их повадки с тщательностью, какую уделяют только самому заклятому врагу, изучал начиная с холодного утра, которое изменило его судьбу с помощью трех ножей: того, что лишил ног дедушку, того, что забрал жизнь отца, и того, которым Мрачный убил первого Шакала.

И зная этих чудовищ, принявших обличье смертных, так же хорошо, как и своих соплеменников, он ни хрена не мог поверить, что кто-то из них мог добровольно оставить клан, переселиться в империю и открыть лавку в Тао. Да он бы меньше удивился, увидев в лавке свою мать. Что за дерьмо здесь происходит? Он так рассвирепел, встретив женщину из племени Шакала, что даже не задался вопросом, как она могла тут оказаться. Вместо этого зарычал, словно дикий зверь, и убежал прочь, а она невозмутимо выслушала оскорбления и позволила ему уйти.

Должно быть, она такая же изгнанница, как и он сам, еще одна предательница своего племени… Или просто еще один разумный человек, в зависимости от того, как посмотреть. Только она, судя по ее виду, оставила в саваннах унаследованную от предков бесплодную ненависть, а сам он унес свою за много лиг от дома, а теперь готов схватиться с незнакомкой, не причинившей лично ему никакого вреда, притом что за нее еще и поручился один из его спутников. Это слишком даже для Рогатых Волков, менее диких, чем их вечные враги.