Елена Горелик - Бортовой

В последние дни меня смутно беспокоила некая не оформившаяся до конца мысль. Если бы было больше свободного времени, наверное, я бы сумел её сформулировать раньше, но в том-то и дело, что за шесть суток я даже не выпадал в спящий режим. Работал. Но сейчас, когда одному из моих псевдонезависимых контуров выпали свободные минутки, слова Джима почему-то помогли этой смутной мысли принять некую законченную форму.

– Знаете, Джимми, мне тут кое-что пришло в голову… – произнёс я, формируя на голоэкране свой виртуальный образ. – Такие большие города почти невозможно содержать без обширной сети подземных туннелей и сооружений. По крайней мере, я не знаю технологий, которые могли бы избавить города от подземок.

– Это верно, зонды зафиксировали на окраинах города туннели, выводящие к зданиям явно технического назначения. Возможно, к очистным сооружениям. В центре слишком большая концентрация металлических конструкций и высоток, которые обрушились или вот-вот рухнут. Туда роботы не прошли.

– Словом, чтобы всё как следует осмотреть, нужна большая экспедиция.

– Это так. Цивилизация погибла, потому высаживаться можно спокойно… если здесь вообще можно говорить о спокойствии.

– Есть у меня сомнения, что она погибла окончательно. Но… Это надо проверять. Если бы у меня было больше времени, я бы немного переделал пару десятков ботов для поисков под землёй.

– Считаете, что кто-то мог выжить?

– Допускаю такую возможность. Если выжило достаточно много народу, они могли и приспособиться к жизни под землёй. Выращивать какую-нибудь питательную плесень или охотиться на тех же крысюков. Могли даже кое-что из технологий сохранить.

– Технологии означают выбросы, хотя бы в виде углекислого газа. Мы ничего подобного не заметили.

– А если их технологии основаны не на углеводородах, а на атомной, скажем энергетике? Компактные реакторы и у нас знали ещё до вступления в Содружество.

– Тогда – фон.

– После того, что произошло с планетой, здесь фонит буквально всё. Не смертельно, но реактор с орбиты не заметим. Особенно если он под землёй.

Морган явно разволновался – нервно взъерошил немного отросшую причёску и провёл ладонью по требовавшей бритья щеке.

– Вы не подумайте ничего плохого, капитан, – устало улыбнулся он. – Я не отрицаю вашу теорию, я пробую её на прочность. Вы считаете, что нам стоит поискать выживших в подземных коммуникациях городов? Это несколько лишних дней, но, я думаю, проверить не помешает. Даже если вы ошиблись, и местный разумный вид вымер полностью, попытка установить истину стоит потраченного времени. Но как мы поступим, если вы правы?

– Устав Содружества не запрещает контакт с высокоразвитой цивилизацией, терпящей бедствие по вине природных факторов.

– Если она не агрессивна, – уточнил Джимми.

– Мы не заметили ничего похожего на военные объекты.

– Это верно. Видимо, мы наткнулись на довольно редкий образчик цивилизации, развивавшейся без крупных войн… Но мы тоже не годимся на роль ангелов-спасителей. Мы по сути картографы, разведчики космоса. Нам попросту нечего дать обитателям планеты, если они действительно выжили.

– Надежду, Джимми. Мы можем дать им надежду, – со вздохом ответил я. – О, кстати, мои боты нашли кое-что интересное. Даю изображение.

Я сменил свой виртуальный образ на экране картинкой с камеры одного из ботов-разведчиков. Маленький паукообразный бот, экономя энергию, не летал на антиграве, а шустро перебирал суставчатыми металлическими ножками. Пока мы разговаривали, он пробирался через завал, состоявший из обломков рухнувшего здания. Но сейчас в поле зрения его камер попала дверь. Весьма примечательная, надо сказать, дверь. Во-первых, её створки были выполнены из тёмного дерева и покрыты резными узорами. Во-вторых, она была высотой в два человеческих роста. В-третьих, здание, входом в которое эта дверь служила, практически не пострадало. Потому что даже на первый взгляд было построено не из стекла и бетона, а из крепких каменных блоков. И наконец, площадка перед дверью была очищена от осколков стекла, покрывавших ровным слоем улицы городского центра.

Что это? Храм? Музей? Дворец правителя? Уникальный памятник архитектуры, сохранённый при перестройке центра на современный лад?

– Сейчас узнаем… – я не заметил, как сам ответил на свой же вопрос, причём вслух. – Джимми, позовите остальных, это крайне интересно.

Когда моя команда собралась в рубке, бот уже подобрался к двери. При этом обнаружилось, что около неё отсутствуют не только осколки стёкол, но и вездесущая пыль. Подчиняясь моим сигналам, бот аккуратненько пошевелил створку. Несмотря на явную массивность, дверь начала проворачиваться на удивление легко. А главное – бесшумно.

– Петли смазаны, что ли? – удивился Ник.

Ему никто не ответил: все с головой ушли в созерцание.

Робот тем временем тихонечко проскользнул внутрь здания. Здесь мне пришлось подогнать ему в помощь парочку его собратьев, оказавшихся поблизости. Эти помогли с подсветкой, что дало первому боту возможность усилить сигнал: каменное здание, как-никак. Картинка всё равно пошла с помехами, но то, что мы увидели уже в коридоре…

Сводчатые потолки, заставлявшие вспомнить готические храмы Европы, были покрыты реалистичными фресками. То ли сцены из исторических хроник, то ли сюжеты из священных преданий. Не суть важно. Важно, что облик аборигенов действительно был запечатлён на них с поразительной точностью. Наши умники верно воспроизвели его на компьютере, не угадали лишь с расцветкой кожи и… перьев на головах. Четырёхрукие двуногие существа гуманоидного типа были во многом схожи с пресловутыми рептилоидами из старинных земных анекдотов. Крупные, землисто-серые, с пепельными перьями на голове, аборигены – это явно дамы. Во всяком случае, на фресках только они либо держали в руках продолговатые яйца, либо за их одежду цеплялись детишки. Мужчины отличались более мелким ростом, широченными плечами, двумя ярко-алыми полосами на щеках и лбу и пёстрым оперением.

Коридор вывел ботов в большой круглый зал, и тут мы все потеряли дар речи.

Огромный куполообразный потолок тоже был расписан, причём не только священными сюжетами, но и явно сценами из недавней истории. В частности мы заметили характерный огненно-дымный столб уходящей в небо ракеты и урбанистические пейзажи городов. Главным украшением зала был массивный постамент из необработанной чёрной глыбы неправильной формы, на которой были установлены две большие скульптуры. Полупрозрачный камень, из которого их вырезали, с виду напоминал обсидиан, и в свете фонарей наших ботов фигуры выглядели… ну, скажем так: немного мистически. Сама композиция была немудрёной: мужчина в короткой тунике и женщина в длинном балахоне преклонили колени у яйца, изваянного из камня, до боли похожего на радужный опал, бережно поддерживая его четырьмя трёхпалыми конечностями каждый со своей стороны. И, хотя лица аборигенов отличались от человеческих, неведомому скульптору удалось отразить на них такую безграничную любовь и нежность, что это брало за душу даже нас, прожжённых циников. Хотя кто их знает, этих местных. Может, скульптор передавал совсем другие чувства, а мы восприняли их через призму собственной культуры.