Елена Горелик - Бортовой

– В пределах нормы, – бодро ответил Том. – С чего это вдруг тебя заинтересовало моё артериальное давление?

– С того, дружище, что оно у тебя хоть и в пределах нормы, но около верхней планки. Ещё годик-другой, и придётся делать выбор между кофе и штурвалом… А если не угомонишься, – добавил я, заметив его недовольную гримасу, – то доиграешься до варианта «ни кофе, ни штурвала». Лично меня это не устраивает. Я к тебе, засранцу, привык.

– Какой трогательный эгоизм, – едко заметил Том. – Ну, ладно, ладно, не дуйся. Обязуюсь выпивать в день на пару чашек меньше.

– И включать вентиляцию, – подсказал я.

– И включать вентиляцию, – кивнул Том, мысленно уже предвкушая аромат чёрного кофе. То есть мысленно он был уже не со мной, а на камбузе. – Вы, блин, как сговорились все… заботиться о моём здоровье.

– Нормальный инстинкт самосохранения, – я позволил себе лёгкую иронию. – Потому что от здоровья пилота зависит жизнь экипажа. Это мне можно не думать о давлении и печёнке, у меня их нет. Ты – другое дело.

Я слишком давно и хорошо знал Тома, чтобы предугадать его реакцию. Он, собственно, уже явно сверстал язвительную речь в защиту маленьких человеческих слабостей, коих я, комп несчастный, лишён, и готовился её произнести. Но то ли у меня помимо воли на виртуальном лице отразилась настороженность с долей растерянности, то ли он сам что-то эдакое почуял… Это действительно было сродни ощущению, будто в совершенно тёмной комнате кроме тебя есть ещё кто-то. Бесшумный, таящийся, но живой. Многие люди чувствительны к чужому присутствию, и я тоже… Это не было чем-то вроде пресловутого «взгляда в спину». Просто рядом с нами кто-то был, и я ощутил его всеми сенсорами «Арго». Словно… словно пространство слегка уплотнилось, что ли… Сам понимаю, как это нелепо звучит, но другого слова подыскать не могу.

– Oh, my God… – выдохнул Том, глядя в главный экран.

Прямо над «Арго» и впрямь пространство «уплотнилось», и из этого кокона темноты без каких-либо спецэффектов проявился… проявилось… Нет, я не знаю, что это такое.

Космический корабль? Слишком «биологичен» с виду, хотя мог бы послужить натурщиком для Сальвадора Дали. Эдакая помесь насекомого с южноамериканским броненосцем, закованная в панцирь из тускло блестевшей серой «чешуи». Живое существо? Вы когда-нибудь встречали живое существо длиной в десять с лишним километров? Мне пришлось срочно корректировать программу маневровых движков, гравитация у объекта соответствующая.

– Э-э-э… Майк, похоже, это наши шахтёры явились, – первым из нас двоих опомнился Том. – Вызывай экипаж в рубку. Программа – контакт.

– Готовлю программу, – голос друга и долг капитана вернули меня в реальность. Вот что устав животворящий делает. – Экипаж в полном составе вызван в рубку по протоколу контакта… Вызываю чужака на всех доступных частотах.

– Блин… Сходил выпил кофейку, называется…

– Это покруче кофе будет, – хмыкнул я, формируя свой голографический призрак вне экрана.

– Точно, мозги прочищает капитально… Не страшно, Майк?

– Страшно, Том, – наши ещё не добрались до рубки, потому я был откровенен. – Это всегда страшно. Только безнадёжные дураки ничего не боятся… А эти ребята не спешат отвечать.

– Наверное, тоже не дураки, – хмыкнул Том.

Гигантский объект, нависший над нами, излучал какой-то очень странный спектр, но больше ничем себя не проявлял. Исчезла та странная эмоциональная волна, которая предшествовала его, гм, проявлению в пространстве. Кстати, крайне интересный способ перемещения, изучить бы… Корабль – или всё-таки существо? – словно замер, обнаружив на месте финиша что-то чужое.

Если тамошний экипаж расшифрует наше контактное послание, то должна последовать реакция. Неважно, какая. То есть не хотелось бы стать первой жертвой нового межпланетного конфликта, если нас по какой-то причине сочтут врагами. Это было бы крайне обидно. Но и рассчитывать на мгновенный дружеский ответ тоже несколько самонадеянно. Несмотря на это, я продолжал транслировать сигнал контакта.

«Мы – люди планеты Земля. Мы пришли с миром».

Хотя это не на сто процентов соответствовало истине. Не все на борту «Арго» были людьми. Но какая, в сущности, разница?

– И что, целый час вызываем, а ответа нет?

Эрнест волновался. Ясное дело, он, как все на борту, совмещает несколько специальностей и является нашим штатным контактёром. В своё время его квалификация здорово помогла в установлении добрых отношений с жителями Аашаша. Но четырёхрукие гуманоиды хотя бы существа нашего калибра и вполне понятной логики. А здесь… Да кто же там сидит внутри, в самом-то деле? Какие-нибудь разумные медузы? Или вообще что-то запредельное, не похожее ни на одну известную нам форму жизни?

– Молчат, как рыбы. Штатное сканирование тоже ничего не даёт, – сознался я. – Обшивка поглощает излучение.

– Что, даже в рентгене?

– Особенно в рентгене. Мы, вообще-то, тоже не совсем прозрачны в этом диапазоне. На длинных волнах что-то смутно нарисовалось, но я не знаю, что это такое. Может, ты знаешь?

Я выдал на экран результат длинноволнового сканирования. Скажем прямо, не самая чёткая картинка получилась, но уж извините, какая есть.

Явным и недвусмысленным здесь был только контур чужого корабля, а внутри это чудо представляло собой не поддающееся логическому осмыслению чередование пустот и уплотнений разной формы, соединённых изогнутыми трубками. Трубками – очень условное название. Гофрированные и гладкие, круглые, овальные, сложного сечения, изогнутые в самых неожиданных местах и под самыми разнообразными углами… У меня одного возникла ассоциация с кишечником?

– Не слишком аппетитное зрелище, – признался Эрнест. – Если это искусственное сооружение, то его создатели… э-э-э… обладают своеобразной психикой.

– На моей планете технику иногда выращивают, основываясь на информации генома живых организмов, – подал голос задумавшийся было Вуур. – Но это ни на что не похоже. Здесь нет симметрии.

– Или мы её не видим, – не менее задумчиво проговорил Щербаков – единственный из всех сидевший в пилотском кресле. – Вернее, не понимаем, по скольким осям и в каких плоскостях она может быть.

– Живых существ на борту нет, что ли? – спросил Том. – Я не вижу на этой схеме ничего похожего на нас.

– Они не обязаны быть похожими на нас, – буркнул Эрнест.

– Тем больше у меня сомнений, что контакт удастся. Бытие, как ты знаешь, определяет сознание. Если бы я был похож на космический муравейник в десяток километров длиной, то моя логика сильно отличалась бы от твоей.

– А ведь ты прав, Томми, – встрял я. – Муравейник. Вот на что это похоже.

– Эй, ты же не хочешь сказать, что там живут гигантские муравьи? – опешил он.